Все в твоей голове - Сюзанна О'Салливан

– Первый раз вдали от дома я не спала всю ночь. Думала, какая же я ужасная мать. А когда вернулась, узнала, что дети прекрасно провели время у бабушки, даже не успели соскучиться… В следующую поездку я уже не так переживала.

Камилла заболела именно в одной из таких командировок. Она два дня провела в Камбрии, уже собиралась домой; когда Камилла выходила из зала суда, у нее вдруг закружилась голова и сильно затошнило.

– В суде все прошло успешно. Я выиграла дело. Для обморока не было никаких причин.

Камилла села на стул в коридоре, сказав коллеге, что ей плохо. В здании было душно, вокруг сновали люди. Она наклонилась вперед, закрывая лицо ладонями. Коллега предложил принести ей воды. Когда он отошел, она заметила, что у нее дрожит правая рука; через минуту скрутило и левую. Камилла прижалась затылком к стене. Ее трясло все сильнее, но помогать никто не торопился. Прохожие обходили ее стороной, словно она заразная. Некоторые останавливались и с любопытством глазели. Когда коллега наконец вернулся, дрожь перешла в ноги, и Камилла, не в силах усидеть на стуле, медленно сползла на пол. Она пыталась попросить о помощи, но язык не слушался.

Вызвали «скорую». Камилла с открытыми глазами лежала на спине, почти не дыша, а ее конечности словно жили собственной жизнью. Окружающие наконец-то решили помочь; коллега подкладывал ей под голову сложенную куртку, но та все время съезжала в сторону, и Камилла билась затылком о пол. Какой-то мужчина сдавливал ей плечи, словно пытаясь силой остановить конвульсии.

Камилла очень хорошо помнила момент, когда над ней склонился врач. Она была в сознании, все понимала, только сказать ничего не могла. Врач заговорил, однако из-за сильного акцента она не разобрала ни слова.

– Он был таким огромным. Встал возле меня на колени и наклонился так, что дышал мне прямо в лицо. Он говорил тихо и размеренно, но мне было очень страшно. Когда я не ответила, он встал и вместе с другим врачом уложил меня на носилки. А я сгорала от стыда: юбка задралась и все вокруг на меня пялились.

Дорога до больницы заняла десять минут. Все это время Камилла судорожно размахивала конечностями и выгибалась дугой, то совсем не дыша, то с жутким хрипом глотая воздух. Она была уверена, что мужа с детьми больше не увидит… Наконец ее доставили в отделение скорой помощи и закатили в темную палату, где уже ждали врачи и медсестры.

– Они растерялись, словно не знали, что со мной делать. Медсестра прижимала руку, пока врач брал кровь. Потом в палату набежали другие люди. Начался полный хаос. Меня даже втроем не могли удержать. Кое-как перевернули на бок и сделали укол в ягодицу. Не помогло…

Лишь после третьей инъекции судороги ослабли, и Камилла уснула. Очнулась она уже в другой палате, под капельницей. На соседней кровати хрипела какая-то старуха; возле нее сидел старик и держал ее за руку.

– Я не понимала, что происходит. Словно легла спать в своей комнате, а проснулась в Нарнии. Попыталась сесть, но голова сильно закружилась, и я упала на матрас. Даже сумки нигде не было видно – я хотела достать телефон и позвонить Хью. Старик заметил, что я в сознании, и позвал медсестру.

Та сообщила Камилле, что у нее был припадок, что его удалось снять с помощью лекарств. Вслед за медсестрой в палату зашел коллега, ставший свидетелем ее судорог (он все это время ждал в коридоре), отдал Камилле сумку и сказал, что уже позвонил в Лондон, однако связаться с Хью не сумел – тот уехал на важную встречу, хотя секретарь обещала его разыскать.

Прошло полчаса, звонка от мужа так и не было. Наконец появился врач.

– Он предположил, что у меня опухоль мозга. Нужно делать томографию, но у них нет аппарата. Они организуют перевод в другую больницу.

Тут у Камиллы зазвонил телефон. Перепуганный Хью сказал, что уже сидит в машине и через несколько часов будет в Камбрии. С детьми пока посидит его мать. Сослуживец Камиллы отправился в отель за ее вещами.

– Опять я думала только о том, что чужие люди видят мое нижнее белье. Все это было так унизительно…

За вечер у Камиллы случилось еще три приступа. Не вытерпев, она попросила коллегу уйти. Вскоре приехал Хью и, мельком увидевшись с женой, сразу отправился к врачу. Тот повторил свои подозрения насчет опухоли мозга и необходимости транспортировки в другую больницу, где, однако, на тот момент не было мест. Хью не растерялся. Он позвонил в свою страховую компанию и договорился о лечении в платной лондонской клинике. Камилле вызвали частную «скорую помощь», однако вызов пришлось отменить, потому что у женщины опять начались судороги. Везти в таком состоянии ее было нельзя. Так повторилось еще четыре раза. В конце концов ей решили дать наркоз и в сопровождении анестезиолога перевели в Лондон.

– Целых шесть дней я считала, что у меня рак мозга. Потом пришли результаты сканирования, и я так радовалась, что ничего нет. А сейчас… Лучше бы это и впрямь была опухоль.

В общей сложности Камилла провела в лондонской больнице десять дней. Сделанные анализы не показали ничего конкретного, но врачи решили, что у нее эпилепсия, и назначили соответствующее лечение. Приступы постепенно сошли на нет. Когда Камиллу выписали, дети радостно встретили ее на крыльце дома с воздушными шариками и цветными плакатами.

Следующие полтора года были полны надежд и отчаяния. Снова начались судороги, причем лекарства уже не действовали. Если во время первых приступов Камилла хоть и была беспомощной, но находилась в сознании, то теперь припадки сопровождались глубоким обмороком. Врач рекомендовал увеличить дозу, потом выписал другой препарат, затем еще один, и еще… Каждое новое лекарство помогало на пару недель. Приступы возвращались.

– Больше всего пугала их непредсказуемость. Меня словно дразнили. «Камилла, ты выздоровела, можешь выходить на работу…» А потом раз, и все! Только жизнь наладилась – новый приступ ее ломал.

Камилла всеми силами держалась за работу. Дома не выпускала из рук ноутбук, в перерывах между приступами ездила в командировки.

– Мы будто соревновались, кто кого. И все-таки болезнь победила…

Приступы не стихали, поэтому невролог решил организовать видео-ЭЭГ-мониторинг. Под наблюдением у Камиллы случилось сразу несколько припадков, и врачи пересмотрели диагноз.

– «Мы, видимо, ошиблись. Это неэпилептические припадки, они вызваны эмоциональным перенапряжением». Так они сказали.

Две недели спустя я получила письмо от ее врача:

«Камилле диагностировали псевдоэпилепсию, однако аргументы ее не убедили. Я знаю эту милую женщину много лет, она умная, спокойная и рассудительная, и потому я разделяю ее сомнения в диагнозе. Буду очень признателен, если вы выскажете свое мнение».

Так я познакомилась с Камиллой и Хью – и подтвердила, что ее припадки носят диссоциативный характер.

– Со мной не может такого быть.

«С вами – как раз может». Вслух я, конечно, этого не сказала.