На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Слегка отдохнув, Олег приказал:

– Ты копай могилу с востока на запад. – Он глянул на небо и сориентировался по солнцу. Показал рукой, откуда и куда нужно рыть, и добавил: – А я сбегаю за остальными. Негоже одного схоронить, а других оставить лежать на поверхности. Не по-людски как-то получится.

– Там, возле воронки, должен быть ещё и пушкарь, – вспомнил вдруг Павел. – Зотов Сергей.

– Хорошо, и его принесу, – ответил сержант и скрылся в кустах.

Минут через десять все трое погибших лежали рядочком. Павел рыл землю, пронизанную корнями, словно бетон арматурой. Рубил твёрдые коричневые отростки и медленно углублялся в неподатливый грунт.

Скоро сержант отдышался. Снова сходил к дороге и приволок пушкаря, с которого взрывною волной сорвало всю форму, кроме сапог. Затем Олег принёс сразу три «сидора» и три «трёхлинейки».

Собрал у убитых солдатские книжки. Достал огрызок карандаша и написал на одной из обложек: «Пушкарь. Зотов Сергей. Погиб 22 августа 42 года. Левобережье Дона», – сунул документы в карман гимнастёрки. Стал развязывать «сидоры», искать провиант и патроны с гранатами. Сложил все припасы в чей-то опустошённый мешок. Подошёл к мотоциклу и бросил в коляску.

Вытер пот пропылённой пилоткой. Расправил её и положил на сиденье. Мол, пусть немного просохнет. Взял лопатку, висевшую на поясе одного из трёх мёртвых товарищей. Шагнул к неглубокой канавке, которую успел прорыть Павел, и подменил уставшего парня. Так, сменяя друг друга, они возились более часа.

Наконец, вырыли яму глубиною около метра. Взяли погибших за руки за ноги и одного за другим опустили в могилу, головою на запад. Закрыли бледные лица павших солдат их же пилотками. Рядом положили оружие без патронов. Тащить «винтари» с собой тяжело, а оставить фашистам не хочется. Вдруг соберут, да и пустят против нас же самих?

Чуток отдохнули. Перевели сорванное работой дыхание и вновь взялись за лопатки. Минут за пятнадцать насыпали холмик взрыхлённой земли и устало повалились в траву, зеленевшую рядом с лесным погребеньем.

Пока парень валялся без сил, сержант снова поднялся на ноги. Отсёк от чьего-то пустого мешка узкую полоску брезента. Срезал карманным ножом пару веток и ловко связал их крестом. Воткнул символ веры в ногах у покойников. Застыл возле него и начал что-то тихо шептать.

Павел стоял рядом и просто молчал. Церковных слов он сроду не знал, а говорить обычный набор пустых фраз ему совсем не хотелось.

Закончив молитву, Олег набожно перекрестился. Поклонился в пояс могиле и вернулся к насущным делам. Надел пилотку, подпоясался ремешком и взял автомат на изготовку. Павел тоже привёл себя в надлежащий порядок.

Сержант снова вышел к дороге. Убедился, что там никого нет. Повернулся к опушке и махнул пушкарю левой рукой. Парень бросился к мотоциклу и с ходу вскочил в седло. Нажал ногой на кикстартер. Переключил передачу и тронулся в путь.

Осторожно, стараясь не наехать на острый сучок, выбрался на лесную опушку. Немного прибавил газу и направился прямо к дороге. Увидел воронку, возле которой лежали погибшие лошади. Невольно скривился и едва удержался от рвоты.

При взрыве снаряда осколки посекли шкуры животных, и мёртвые туши выглядели просто ужасно. Лохмотья оторванной кожи топорщились в разные стороны. Тучи мух вились над ними, а вонь гниющего мяса разносилась на десять метров вокруг.

Мотоцикл выбрался на узкий пыльный просёлок. Повернул на восток и, тарахтя на пониженных оборотах, замер на месте. Сержант привычно устроился сзади. Устало вздохнул и сказал:

– Поехали дальше.

Павел тронул «BMW» и, по-прежнему не торопясь, повёл её вдоль кромки леса. С другой стороны лежала глубокая балка. За ней стояли купы деревьев, из-за которых сутки назад их обстреляли фашисты.

К востоку тянулась огромная луговина. Она просматривалась на несколько километров вперёд. Парень не видел на ней ни людей, ни машин. Решил, что не стоит ничего опасаться, и немного прибавил газу.

Встречный воздушный поток сильно ударил в лицо. Зашумел в обоих ушах и слегка охладил разгорячённое тело. Он был по-летнему настолько горячим, что парень не боялся простыть на ветру.

Минут через двадцать спокойной езды показалась очередная развилка. Хорошо накатанный путь стрелой шёл вперёд, а влево нырял едва заметный просёлок, заросший густым подорожником.

– Нам нужно на север! – крикнул Олег.

Услышав команду, парень притормозил. Свернул на колею, по которой ездили достаточно редко, и мотоцикл двинулся к редкой опушке, стоящей в сотне метров от них. Медленно въехал под полог ветвей и покатился вперёд на самой маленькой скорости.

После яркого солнца, сиявшего на открытом пространстве, под сенью листвы оказалось очень тревожно и сумрачно, и мерещились какие-то смутные тени, мелькавшие справа и слева.

Павел пригляделся к дороге. Заметил лишь следы коней и телег и слегка успокоился. Судя по отпечаткам, вдавленным во влажную почву, за прошедшие сутки здесь никто, кроме них, больше не ездил. К сожалению, это не значило, что впереди нет фашистов. Так что нужно быть начеку.

По обе стороны от просёлка стояли редкие заросли, но даже в них, в шести-семи метрах от узкой дорожки, уже ничего не было видно. Только стволы деревьев да высокий кустарник.

Выросший среди настоящего леса, Павел знал, что даже среди этой небогатой растительности можно спрятать не только патруль из пяти человек, но и целый полк пехотинцев.

Насколько помнилось парню, этот зелёный массив был не очень большим. Скорее не лес, а так, обширная роща. Не более пяти километров от края до края. Вчера впереди шли десять солдат и сержант. Артиллерийский возок и телеги катились за ними. Поэтому короткий обоз пересекал это пространство около часа.

Сейчас они пролетят этот путь минут за пятнадцать. Доберутся до расположения батальона, откуда выехали сутки назад, и доложат начальству о бое возле станицы. Если их, конечно, кто-то не встретит.

Наконец, впереди замаячил просвет. Олег хлопнул водителя по плечу. Павел затормозил и остановил мотоцикл. Выключил двигатель и вслед за сержантом спрыгнул с сиденья. Повторяя движения своего командира, передёрнул затвор автомата. Пригнулся к земле. Подбежал к ближайшему дереву и встал за не очень толстым стволом.

Оказавшись в относительной безопасности, Павел почувствовал себя немного уверенней. Перевёл ускорившееся дыхание и напряжённо прислушался. Окружающий воздух заполнял только шелест листвы, скрип тоненьких веточек, трущихся друг о друга, и слабый шорох травы, качаемой ветром. Слегка пахло какой-то гарью, но этот запах стал настолько привычным, что солдат не обратил на него никакого внимания.

«Конец августа, – не к месту вспомнил вдруг Павел. – Птицы давно не поют. Учат птенцов находить себе пищу, а кукушки, так те уже улетели на юг». Парень остановил рассуждения о местной природе. Отбросил ненужные мысли и удивлённо подумал: «А куда исчезла батарея орудий? Ведь они стояли на самой опушке».