Исчадие ветров - Брайан Ламли

А потом раскинувшиеся волосы неторопливо легли на плечи, погасло алое свечение в глазах, и ко мне, всхлипывая, кинулась снова живая женщина, а не элементаль воздушной стихии, управляющая родственными ей ветрами, какой Армандра была секунду назад!

Я крепко обнял ее и на мгновение отрешился и от бушующей войны, и от тени, нависшей над Бореей. А потом я разозлился.

— Скажи, пожалуйста, где остальные твои охранники? В тоннеле, что вдоль стены, я видел только троих — все убиты. Где остальные?

— Трое моих стражей убиты?

— Они погибли, чтобы не позволить вот этому типу и его дружкам добраться до тебя — и ведь чуть не оказалось, что они погибли зря.

— Остальных я отослала, — призналась она, подводя меня к решетке балкона. — Они рвались принять участие в битве, а я решила, что вполне могу постоять за себя и сама…

— Неужели? — перебил ее я. — А если бы я не пришел вовремя?

— Но ведь ты же пришел, Хэнк. Но сейчас не время ссориться. Посмотри вниз. Что ты об этом думаешь?

Я ухватился за решетку и выглянул наружу. Армия волчьих воинов откатилась сотни на полторы ярдов от подножия плато. На белом снегу была очень хорошо видна широкая темная людская лента, растянувшаяся в обе стороны вдоль извилистой стены скал, охранявшей подступы к плато. От входов в укрепленные тоннели и гавани их отделяло море бушующего, ревущего огня; его жар достигал меня даже на такой высоте. Поначалу я не понял причины беспокойства Армандры, но вскоре разглядел, что волчьи воины теснятся друг к другу, освобождая широкие прямые сквозные проходы сквозь свое войско. Они явно расчищали путь для чего-то. Но чего?

— Видишь, стоят эти, так сказать, «жрецы» отца? — спросила меня Армандра, указывая рукой. — Вон там, позади всей армии. Теперь мне понятно, что они задумали.

— Да, я уже видел раньше, как они точно так же кривлялись, — согласился я. — Судя по всему, они хотят наколдовать несколько смерчей, используя для этого дьявольское могущество твоего отца.

— Ты совершенно прав. И как только появятся снежные вихри, они кинут их в пламя и потушат его. А потом…

— Потом?

Она повернулась, и я увидел твердый взгляд ее широко раскрытых глаз.

— Потом они пустят свои смерчи на ворота гаваней, в тоннели. Они загонят их далеко в глубь плато, и следом устремятся волчьи воины!

— Армандра, я…

— Хэнк, я обещала не ввязываться в драку с отцом, но эти его… твари, его «жрецы» — их нужно остановить!

— Если ты вступишь в бой, то можешь тем самым спровоцировать и Итакву.

— А если не вступлю, плато точно не устоит.

Внизу под нами оформились шесть вращающихся конусов, позади каждого из которых стоял, направляя движение, его создатель. Над снежной равниной быстро выросли шесть непостижимых вихрей и с грозным ревом двинулись по заблаговременно расчищенным для них проходам и, сопровождаемые облаком пара и сразу сгустившимся дымом, вторглись в реку горящей нефти.

Армандра была права; я отлично понимал это. Через несколько мгновений жрецы Итаквы запустят свои движущиеся колонны в ворота, в жерла главных наших тоннелей. За считаные секунды эти колдовские торнадо истребят в пещерах всех людей и медведей. Решетки-маятники, оснащенные звездными камнями, вряд ли пострадают — могущество Итаквы и порожденные им ветры имеют свои пределы. Но ведь не все наши тоннели так надежно защищены, а символы Древних установлены лишь на самих воротах гаваней. Позволить жрецам Шагающего с Ветрами запросто использовать повинующиеся им орудия нечеловеческого знания будет просто самоубийством.

— Армандра, — сказал я, — делай все, что считаешь нужным.

— Я уже начала! — произнесла она из-за моей спины, так близко, что я почувствовал щекой ее дыхание. А в тоне, каким она произнесла эту короткую фразу, мне сразу почудились видения непостижимых межзвездных просторов.

Я взглянул на нее, и по моему затылку пробежали крупные мурашки — сквозь опущенные веки сочился странный свет, тут же окрасивший розовым бледное лицо Армандры. Ее волосы поднялись и, раскинувшись в воздухе, начали сплетаться в зыбкие кольца над головой, даже мех ее белой накидки обрел какую-то немыслимую собственную жизнь. Я поспешно отступил назад.

За несколько секунд женщина, которую я любил, снова исчезла и ее место заняло дитя Итаквы, подававшее воздетыми руками сигналы внезапно возмутившемуся небу. Высоко над нами серые облака стали чернеть, потом синеть, закипели, в них засверкала накопленная энергия. Беременный бурей воздух заполнился непрестанным рокотом.

Сквозь нежную плоть изящные косточки шеи и головы Армандры просвечивали красным и походили сейчас на ухмыляющуюся сакраментальную маску смерти. Вот ее глаза открылись, в пульсирующее небо устремился слепящий алый луч, она резко взмахнула руками и изогнула их, как лебединые шеи.

А потом меня словно отшвырнуло от решетки, за которой с небес обрушился ужасающий поток красных молний, которые с ритмичной скорострельностью стаккато били по раскинувшейся внизу белой равнине! Я не видел, как распались смертоносные белые конусы, не видел и бойни, которая началась в тесно сплотившихся рядах волчьих воинов, когда, покончив со смерчами, Армандра попросту выплеснула свою смертоносную энергию на все, что было из плоти и крови. Мне рассказали об этом позже, и я тогда порадовался, что не видел всего этого.

Да, я ничего не видел и, оглушенный первыми неимоверно сильными громовыми раскатами, ничего не слышал, чему тоже рад. И даже когда все закончилось, потребовалось несколько минут для того, чтобы я мог видеть хоть что-то, кроме алого зарева, выжженного на сетчатке, и слышать что-то, кроме оглушительного пульса в чудом не лопнувших барабанных перепонках.

Армандра лежала, скрючившись, возле решетки и громко всхлипывала. Похоже, она только что на несколько секунд лишилась сознания. Ее ужасающий стихийный гнев снова вырвался на свободу и снова застал врасплох человеческую составляющую ее сущности. Я на подкашивающихся ногах направился было к ней, чтобы успокоить и помочь прийти в себя, но взглянул нечаянно сквозь решетку на равнину и застыл на месте, не веря своим глазам. Там, где только что ликовала в преждевременном триумфе огромная армия, сейчас бессмысленно метались уцелевшие кучки обезумевшего отребья.

Снег перед плато испещрили огромные черные дымящиеся кратеры, можно было подумать, что здесь отбомбилась эскадрилья военных самолетов. Там, где в тылу своего войска копошились жрецы, пролегла большая неровная траншея, словно там прошел, оставив борозду в промерзшей земле, гигантский плуг. На смену же тому аду, который устроила Армандра своими яростными молниями, пришел ветерок, который подхватил вздымавшиеся от земли дым и пар и растянул их над равниной, как будто хотел скрыть от взглядов творившийся там ужас.

А потом, баюкая в объятиях Женщину Ветров, я уловил донесшиеся до меня снизу крики тысяч голосов, в которых звучал беспредельный ужас и полнейшее неверие в то, что случилось — голоса разгромленной армии. Их тут же заглушил ликующий боевой клич воинов плато: «Зиль-бер-хут-те! Зиль-бер-хут-те!»