Низкий голос любви - Жоан-Фредерик Эль Гедж

– Почему ты не научила меня любить?

– Что с тобой? Мой день рождения, напоминаю тебе, первого января. Ты потерял голову.

– Да.

Он нажимает отбой. Он и правда потерял голову, он резко сворачивает и врезается в светофор, красный свет которого от удара не гаснет. Резкая боль в шее. Теперь он не просто потерял голову. После этого случая он лишит себя слова, он восстановит связь с тем ребенком из мира молчания.

Клер,

Я все еще одержим твоим голосом. Твое отсутствие жестоко. Я согласен на все, что ты захочешь. Ты можешь закончить муляж моего тела. После моих отказов тебе, наверное, сложно будет в это поверить. Отказ был вызван страхом, и мой страх ранил тебя. За эти отказы плачу и я. Ты сумела разбить панцирь, и теперь я готов. Но ты уже не хочешь.

Индейцы племени хопи говорят, что после путешествия душе нужно несколько дней, чтобы возвратиться обратно в тело. После путешествия с тобой мое тело осталось одно. В моей памяти хранятся под замком твоиласки, твои слова, твой смех. Если бы ты умерла то перед похоронами я бы занялся с тобой любовью в последний раз. Ты помнишь свою фразу: «Артур, я начинаю чувствовать благотворное влияние нашего романа»? Я разрушен нашей разлукой. Я не могу выносить это страдание. Но я дорожу нанесенными мне ранами, ведь ничего больше у меня не остается. Твое отсутствие меня лепит, оно просачивается повсюду, оно давит на меня. Оно теснит меня. Чтобы дать место тебе.

Артур.

Двенадцать дней. Такой срок истек до получения ответа. Открытка с репродукцией «Восхода луны» Поля Клее, торопливый наклонный почерк.

Я начала писать письмо, но потеряла его. Снова судьба решила по-своему, и к лучшему. Вот Вам несколько строк, и довольно с Вас. Ваши слова переходят все границы. Вы портите то, чего больше нет. Вы смакуете прошлое, как стервятник падаль. Вы бередите мои самые мелкие тревоги. Я же живу в настоящем. В сиюминутном и эфемерном. Я не понимаю, чего вы ожидаете. Той, которую вы вписали, больше нет. Пожалуй, на этом я остановлюсь. До случайной встречи, возможно.

К.

Это письмо было как вода на оголенный электрический провод. Ответ Артура стал высоковольтным разрядом.

Мадемуазель,

Как поучительно читать Вас в свете этого настоящего, которое Вы столь цените. Новое освещение освобождает меня от эмоций. Благодарю Вас за это.

Когда я встретил Вас, Вы не были подвержены мелким тревогам. Вы не знали, где Вы, кто Вы. Женщина? Мужчина? Ни то, ни другое? Существо, модифицированное медикаментами. А сейчас Вы гарцуете на коне своих иллюзий. Как мужчина может возжелать жить рядом с канатной плясуньей, которая падает сама и сталкивает вниз других? Я должен был написать «с калекой». Мой член, «моя палка», послужил Вам костылем. Я вернул Вам голос. Теперь же, без меня, те, кто слышат Вас, возможно, снова называют Вас «месье». Я был неправ, когда исправил Вам голос? Вы затаили на меня обиду за сделанное мной добро. Вы навязали мне худшие из отношений: разрыв без разрыва. Вы в последний раз взглянули на меня, чтобы изучить шрамы вокруг глаза. И наконец – молчание. Что за эмоциональное мародерство!

Вы цепляетесь за настоящее. Вы вычеркиваете прошлое и все, чем Вы ему обязаны. Это прошлое угрожает тем, кто подсел на настоящее. К инвалидам любви, а Вы ведь из них, упрямо возвращается прошлое. Оно проникает в Вашу игру с мужчинами. Каждый в свой черед, они платят по счету, который Вы не хотите оплачивать сами. Вы мучаете, но Вам не хватает мастерства. Ваше единственное достоинство – гордыня. На мое излишне пылкое письмо Вы ответили холодностью, злопамятством и презрением. Вы предпочли принять этот жест любви за попытку обольщения, которым Вы всегда пользуетесь так некстати Вы прочли в письме не то, что я написал, а то, что сами в нем искали. Инстинкт, предупреждающий Вас об опасности, верен, слишком верен. Он зажигает страдание. Огонь, который никого не может согреть.

Вы опошлили то, что жило в нас. Я похороню Ваше молчание. Оставляю Вас наедине со страхом любить. Ваш. роман с этим страхом бесконечен. Оставляю Вас с распотрошенными трупами. В тот вечер, когда я снова увидел Вас, Ваша кожа была все также лучезарна, но это был уже не тот свет. Этот свет был продажным. Воздух разредится вокруг Вас.

Воцифер.

Артур сам стал первой жертвой этого последнего послания. От ударов, сотрясающих его душу и наносимых по компьютерным клавишам, чтобы почерк от руки не мог его выдать, содрогаются его руки, плечи, весь скелет, словно ствол дерева от ударов топора. Он сидит на пустоте. Его спина напряженно выпрямлена. После автокатастрофы он носит на шее ортопедический поддерживающий аппарат. Он работает над статьей – первое слово в ней было написано более девяти месяцев назад, за неделю до его встречи с Данжерозой. Написана двадцать одна строка. Статья начинается словами: «Статуя голоса». Он не читает, а пробегает глазами. Слова не проникают в его мозг, они застаиваются, как тела, плавающие в жидкости внутри хрусталика. Он заблудился в дебрях букв. Напечатанный шрифт распадается на гирлянды точек Он моргает глазами, но все напрасно. На сероватом прямоугольнике он видит лишь пылинки, зажженные косыми лучами солнца. Тыльной стороной руки он пытается смахнуть этих солнечных паразитов. Солнце прячется, отблеск гаснет, и вновь появляются буквы. Он сидит на пустоте, разделяющей атомы его кресла. Сейчас он освободит еще немного места. Он начинает чистить клавиатуру. Он отсоединяет клавиши одну за другой, складывает буквы сбоку. Клавиатура обнажена. Он убирает накопившиеся загрязнения – волоски, ресницы, отмершую кожу. Освобожденное от этих материальных и человеческих остатков пластмассовое дно вновь обретает свой ровный бежевый цвет. Он устанавливает клавиши наугад, набирает слова, строки. При каждом ударе по клавишам он чувствует боль в затылке, заключенном в ярмо ортопедического аппарата. Перечитывая, он обнаруживает на многих страницах следующее: Луор. лтв0 1тывоппь. о6б8. Он приклеивает на экран записку: «Прошу восстановить порядок букв. Спасибо. Артур». Затем встает, преодолевает воздух, который не пуст, следует за танцем частиц. Он осматривает комнату. Порядок на первый взгляд безупречен, уборку здесь делают каждое утро до его прихода. С новой проницательностью он находит повсюду другие частицы, загрязняющие поверхности. Никогда еще он не тратил столько времени на исследование пыли.

Он взял отпуск. В первый свободный день – понедельник, день Луны – он замолчал. Во вторник – день Марса – слова и молчание уже боролись внутри его черепа. В среду, день Меркурия, бога воров, битва распространилась на конечности: слова ушли у него изо рта. В четверг, день Юпитера, отца богов, в четверг, по-немецки Donnerstag, по-английски Thursday, день божественного грома, малейший шум отдается в нем с силой грозы. С этого четверга он обосновался на троне молчания. Если «да», которое значит «нет» – скипетр К, молчание стало теперь скипетром Артура. В пятницу, день Венеры, – рецидив. Дрожа от желания всем пылающим, как факел, телом, он бьет ладонью свой член. Он лишен слова, ему остаются только жесты, только наполнение и опустошение. Он много ест, много пьет, касается участков своей кожи, органов, которые следовало бы оставить в покое. В субботу, Saturday, день Сатурна, бога Времени, уже два дня, как он не говорит. Он испуган, опасается рецидива детского аутизма, и в воскресенье, Sunday, день Солнца, он набирает наугад номера телефонов, ищет света, выходит на улицу, обращается к первому встречному Но все напрасно – попытки становятся реже, неумолимо возвращение молчания из детства. Он избегает выходить из комнаты, заказывает по Интернету, принимает посыльных, не обмениваясь с ними ни словом. Современные средства коммуникации – непревзойденные помощники в поддержании дистанции. В понедельник, день Луны, он высовывается в окно, внимательно разглядывает небо, замечает ворону на кирпичной трубе. Это предвестник Чего, он не знает. Во вторник, день Марса, ранним утром, он отсылает на работу, Сибилле, электронное письмо, в котором сообщает, что не готов возобновить прием пациентов.