Графиня Солсбери - Александр Дюма

Легко понять, в какую ярость пришли король Франции и граф Карл Блуаский, когда узнали о бегстве графа Монфорского. Тем не менее, прежде чем что-либо предпринять или решить по отношению к нему, они ждали две недели до того дня, в который король и бароны должны были вынести вердикт о герцогстве Бретонском. Шансы Карла Блуаского по-прежнему были предпочтительнее, ведь со дня бегства графа Монфорского уже нельзя было сомневаться, что решение будет принято не в его пользу. Так и случилось: претензии графа де Монфора на наследство были отвергнуты, а герцогство Бретонское единодушно присуждено графу Карлу Блуаскому; но одного решения было мало, надо было еще отвоевать герцогство у графа Монфорского.

Поэтому, как только приговор был вынесен всеми баронами, король призвал мессира Карла Блуаского и сказал ему:

— Любезный племянник, мы только что присудили вам богатое и прекрасное наследство; теперь поспешайте и сами трудитесь над тем, чтобы отвоевать его у человека, владеющего им не по праву, а посему просите всех ваших друзей, чтобы они помогли вам. Я сам не премину прийти вам на помощь, предоставлю в ваше распоряжение, кроме золота и денег, которых вы сможете взять столько, сколько вам будет необходимо, моего сына герцога Нормандского, и прикажу ему вместе с вами командовать армией. Но со всеми этими делами я прошу вас — и советую вам — поспешить, так как если король английский, наш противник, которому присягнул на верность граф Монфорский, вступит в ваше герцогство, то нанесет и мне и вам великий урон, ведь в наше французское королевство нет более удобного и широкого прохода, чем Бретань.

Мессир Карл Блуаский, услышав эти обрадовавшие его слова, склонился перед своим дядей, благодаря за добрую волю; потом, повернувшись к пэрам и баронам, попросил своего двоюродного брата герцога Нормандского, своего дядю графа Алансонского, своего брата графа Блуаского, герцога Бургундского, герцога Бурбонского, мессира Людовика Испанского, графа и коннетабля Франции Иакова Бурбонского, графа де Гиня, виконта де Рогана и, наконец, всех принцев, графов, баронов и сеньоров, что находились во дворце, помочь ему в предстоящей тяжелой борьбе, и все обещали ему помощь, уверяя, что с радостью отправятся в поход вместе с ним и их сюзереном, герцогом Нормандским; после этого они разошлись, чтобы подготовить все необходимое к походу, как сие и надлежит, когда приходится идти в столь дальнюю землю.

Поскольку все знали, что король Филипп принимает близко к сердцу интересы своего племянника, они быстро подготовились к походу, и в начале 1341 года бароны и сеньоры, которые должны были идти на войну под знаменем герцога Нормандского, собрались в городе Анже, откуда сразу же пошли на Ансени, где тогда проходила граница герцогства Бретонского.

Пробыв здесь три дня, подсчитав и проверив свои силы, они убедились, что у них, кроме генуэзцев, три тысячи латников, поэтому они, решив, что солдат у них достаточно, смело вступили в герцогство Бретонское и, подойдя к городу Шантонсо, осадили его. Первые попытки взять штурмом эту крепость оказались плачевными, особенно для генуэзцев, которые, желая доказать свое усердие, безрассудно рисковали и несли крупные потери. Но постепенно осаждающим удалось с большим трудом построить стенобитные орудия и штурмовать крепость по всем правилам воинского искусства; горожане, поняв, что их осаждают с неотступным упорством и никакой надежды на помощь у них нет, сдались французским сеньорам; те их пощадили и, сочтя сие начало войны добрым предзнаменованием, пошли прямо на Нант, где находился их враг, граф Монфорский. Подойдя к городу, они окружили крепостные стены кольцом своих палаток с реявшими на них знаменами; лагерь был разбит правильно и красиво, как это было заведено у французских сеньоров. Жителям Нанта придавал мужества и решимости граф Монфорский, а также мессир Эрве де Леон, командир наемников, и они приготовились оказать врагам достойное сопротивление.

Военные действия начались незначительными стычками; потом произошло событие, имевшее столь серьезные последствия, что мы расскажем о нем с некоторыми подробностями.

Однажды утром наемники графа и несколько горожан предприняли вылазку, чтобы провести разведку местности, и натолкнулись на обоз из пятнадцати телег, груженных провиантом и воинским снаряжением: под охраной шестидесяти солдат он направлялся в лагерь французов. Так как воинов из Нанта было почти двести человек, они, не колеблясь, напали на обоз (одна половина эскорта была перебита, другая обращена в бегство) и, повернув телеги, погнали их к городу. Однако известие об этом нападении беглецы принесли во французскую армию раньше, чем защитники Нанта, которые очень торопились вернуться назад, достигли городских ворот. Французы схватили оружие; те, что успели вооружиться быстрее, вскочили в седла и настигли обоз у первой заставы. Здесь снова завязался жестокий бой, ибо из французской армий сюда примчалось много воинов; наемникам и горожанам пришлось бы совсем туго, если бы высланный из крепости отряд не подоспел к ним на подмогу и не восстановил равновесие в силах. Несколько горожан, в то время как их товарищи сражались, выпрягли лошадей и погнали их в город, чтобы французы, в случае если они выйдут победителями, не смогли хотя бы увезти телеги с добром. Поэтому вокруг телег продолжалась упорная схватка; к французам подошло такое мощное подкрепление, что горожане и наемники, видя с высоты крепостных стен, как теснят их друзей, с громкими криками толпой выскочили из города, в беспорядке кинувшись в гущу схватки. Но мессир Эрве де Леон, поняв по неумелости горожан вести бой, что долго они не продержатся, приказал отступать. Солдаты, привыкшие к маневрам и воинским командам, точно и в порядке исполнили приказ; горожане, неопытные в подобного рода делах, оказались в окружении французов без командира, а следовательно, не могли стойко и в единстве нападать или защищаться. В итоге многие из них погибли, а еще больше попало в плен, тогда как наемники, отступив в безупречном порядке, вернулись в город, потеряв всего несколько солдат; среди же горожан насчитывалось сто убитых, двести раненых и двести взятых в плен.

Эта вылазка закончилась тем, что в городе поднялось сильное недовольство против наемников: жители Нанта утверждали, будто наемники бросили их во время стычки с французами. Поэтому они не столько ради спасения своего добра (его уничтожали у них на глазах за крепостными стенами), сколько ради того, чтобы выкупить попавших в плен своих отцов, детей или друзей, вступили в тайные переговоры с герцогом Иоанном, обещая, в случае если французы гарантируют им жизнь и сохранность имущества, а также обяжутся вернуть их родственников и друзей, открыть одни из городских ворот, дабы французские сеньоры смогли проникнуть в крепость и захватить графа Монфорского в замке. Эти предложения были слишком выгодны для герцога Нормандского, чтобы он мог их отвергнуть: они были приняты, и в условленный день французы, найдя ворота открытыми, ворвались в крепость; прежде чем граф Монфорский успел подумать о защите, его схватили и связанным привезли во французский лагерь; при этом, как и было договорено, городу не причинили никакого ущерба. Карл Блуаский тотчас поставил в Нанте большой гарнизон, а сам вместе со своим пленником приехал к Филиппу де Валуа, очень обрадовавшемуся, что в его руки попал виновник этой роковой войны; король повелел заточить графа Монфорского в башне Лувра и держать его там как повинного в преступлении и предательстве.