Уроки мудрости - Фритьоф Капра

– То есть они не рассматривают болезнь как внешнюю сущность, которая завоевывает тело, как привыкли понимать это мы?

– Да, это так. Хотя этот аспект причины болезни принимается во внимание, недомогание, по их мнению, определяется характером причин, ведущим к дисгармонии и неравновесию. Однако она также утверждает, что для природы всех вещей, включая человеческое тело, характерен гомеостаз. Другими словами, существует природное стремление к восстановлению равновесия. Вхождение и выход из равновесия рассматривается как природный процесс, который протекает постоянно в течение всего жизненного цикла, и в классических текстах не проводится четкая граница между здоровьем и заболеванием. Оба состояния рассматриваются как естественные составляющие континуума, как аспекты одного колебательного процесса, в котором индивидуальный организм постоянно изменяется в связи с изменениями окружающей среды.

Меня поразила такая концепция здоровья, и, как всегда случалось со мной при изучении китайской философии, я был глубоко тронут ее экологической мудростью. Маргарет Локк согласилась, когда я заметил, что китайская философия как будто черпает силы в экологическом сознании.

– О да, безусловно, – сказала она. – Человеческий организм всегда рассматривается и как часть природы, и как объект постоянного взаимодействия природных сил. В классической традиции особое внимание уделяется сменам времен года, и их влияние на организм описывается весьма подробно. Как доктора, так и простые люди обращают особое внимание на изменения погоды, в том числе и на сезонные, и используют превентивную медицину. Знаете, в Японии я наблюдала, что даже маленьких детей учат уделять особое внимание переменам погоды и смене времен года и следить за реакцией организма на эти перемены.

Краткое изложение принципов китайской медицины помогло мне понять, почему китайцы, как я неоднократно слышал, уделяют такое внимание предотвращению болезни. Система медицины, которая рассматривает равновесие и гармонию с окружающей средой как основу здоровья, должна делать акцент на предупредительных мерах.

– Да, конечно, – согласилась Локк. – И следует добавить, что согласно китайским верованиям, долг каждого человека состоит в том, чтобы поддерживать свое здоровье, ухаживая за своим организмом; соблюдать законы общества и жить в соответствии с законами Вселенной. Недомогание рассматривается как предупреждение о недостатке заботы со стороны человека.

– В чем же тогда заключается роль врача?

– Она совершенно отличается от роли врача на Западе. В западной медицине врач с самой высокой репутацией – это специалист, детально изучивший одну конкретную часть организма. В китайской медицине идеальный доктор – это мудрец, который знает, как взаимодействуют все части Вселенной, который имеет индивидуальный подход к каждому пациенту и тщательнейшим образом регистрирует общее состояние сознания и тела больного и его связь с природным и социальным окружением. Что же касается лечения, предполагается, что только его незначительная доля инициируется врачом и происходит в присутствии врача. Как врачи, так и пациенты рассматривают терапевтические методы как своего рода катализатор для процесса естественного исцеления.

Китайская концепция здоровья и медицины, контуры которой набросала мне Локк в нашей первой беседе, казалось, полностью соответствовала новой парадигме, вытекающей из современной физики. Она также гармонировала со многими идеями, которые запомнились мне со времени дискуссий на Майских лекциях. Тот факт, что ее концепция происходит из другой культуры, меня не беспокоил. Я был уверен, что Локк, будучи антропологом и внимательно изучив применение классической китайской медицины в условиях современной Японии, сможет показать мне, как применить ее основные принципы к холистическому здравоохранению в нашей культуре. Фактически я собирался изучить этот вопрос детально в наших с ней будущих беседах.

Изучая «ци» с Манфредом Поркертом

Среди тех китайских понятий, которые мы обсуждали с Локк в нашей первой беседе, понятие щи» вызывало у меня особую симпатию. Оно часто встречалось мне при изучении китайской философии и было также знакомо по терминологии боевых искусств. Я знал, что его обычно переводят как «энергия» или «жизненная энергия», но я чувствовал, что эти термины не раскрывают адекватно суть этого понятия. Так же как и в отношении юнгианского термина «психическая энергия», меня больше всего интересовало то, как «ци» связано с концепцией энергии в физике, в которой она является количественной мерой активности.

Следуя совету Локк, я изучил некоторые из работ Поркерта, но нашел их чрезвычайно трудными для понимания из-за очень специфической, в основном латинской, терминологии, которую он создал для перевода китайских медицинских терминов. Только несколько лет спустя, познакомившись с теорией систем, после моих бесед с Бэйтсоном и Янчем, я приблизился к пониманию китайской концепции «ци». Так же как китайская натурофилософия, медицина, современная система теории жизни рассматривает живой организм в виде многочисленных взаимозависимых колебаний. Мне казалось, что понятие «ци» используется китайцами для описания целостной модели всех этих многочисленных колебательных процессов.

Когда я наконец закончил главу «Целостность и здоровье» книги «Поворотный пункт», я включил в нее интерпретацию «ци», которая отражала мое специфическое понимание как древнекитайской медицинской науки, так и мировоззрение современной теории систем:

«Ци» – не субстанция, оно даже не имеет чисто количественного значения, как энергия в нашем научном понимании. Оно очень тонко используется в китайской медицине для описания различных структур потоков и колебаний в человеческом организме, а также непрерывных обменов между организмом и окружающей средой. «Ци» не связано с потоком какой-либо конкретной субстанции, а скорее олицетворяет сам принцип потока, который в китайской традиции всегда имеет циклический характер.

Три года спустя после написания этого отрывка я был приглашен выступить на конференции, устроенной Фондом традиционной акупунктуры, на которой, к моей великой радости, должен был выступать Манфред Поркерт. Встретив Поркерта на конференции, я был поражен тем, что он оказался всего лишь несколькими годами старше меня. Его огромная эрудиция и многочисленные публикации создали в моем сознании образ почтенного ученого, вроде Джозефа Нидэма, которому должно быть не менее семидесяти лет. Вместо этого, я встретил моложавого, энергичного и очаровательного мужчину, который сразу же вступил со мной в оживленную беседу. Естественно, мне было исключительно интересно обсудить с Поркертом основные понятия китайской медицины, и особенно понятие «ци», которое долгие годы привлекало мое внимание. Я сказал ему о своем желании и, без формальностей приступив к делу (что не раз сослужило мне хорошую службу в прошлом), спросил, не согласится ли он участвовать в публичной дискуссии в рамках конференции. Он сразу же согласился, и на следующий день был организован наш диалог на тему «Новый взгляд на реальность и природа «ци».

Когда я сел напротив Манфреда Поркерта перед аудиторией в семьсот человек, я понял, как безрассудно я поступил, поставив