Вне морали - Брайан Фриман

Плавание заканчивалось кошмаром. Несмотря на жаркое весеннее солнце, на воде было очень холодно. Ветер выворачивал их короткие куртки, грозя сорвать. Страйд начал натягивать парус, но вовремя одумался, налетевший порыв едва не унес его вместе с мачтой. Андреа, измотанная постоянной болтанкой, сидела рядом, согнувшись и прильнув к нему. Два часа они прятались в каюте, кутаясь в одеяла. Они не разговаривали, только Страйд иногда извинялся. Андреа слабо улыбалась в ответ. В холодильнике рядом с двумя коробками праздничного ленча лежала так и оставшаяся неоткрытой бутылка шампанского.

Страйд предложил Андреа вернуться, и впервые за день увидел, как лицо ее просветлело, а глаза радостно вспыхнули.

Возвращались они прямо в самое пекло, в эпицентр шторма. Страйд надеялся, что внизу, в кабине, Андреа не увидит, как на них надвигается, заволакивая небо, наводящий ужас мрак.

Страйд попытался выжать из двигателя максимальную скорость, но тот и так уже бился с озером на самых высоких оборотах. Пришлось их снизить, хотя бы для того, чтобы как-то управлять яхтой. Страйд попробовал направить ее под углом к волнам, но шквальный ветер не дал этого сделать. Нахмурившись, Страйд смотрел, как тучи заволакивают небо, скрывая заходящее солнце. На воду легли длинные серые тени. Ему показалось, что стало холоднее. Страйд был в кожаной куртке, тонких кожаных перчатках и надвинутой на лоб бейсболке с надписью «Двойняшки». Уши побелели и опухли, щеки, напротив, порозовели и уже ничего не ощущали.

Он почувствовал, как рука Андреа обвивает его талию, а затем и вся она приникла к его спине. Она бочком пробралась к нему, он нагнулся и поцеловал ее. Андреа улыбнулась ему ледяными губами. Ее лицо было бледным. Страйд перевел взгляд на порт, увидел приближающийся шторм, и глаза у него округлились. Андреа вскинула голову, тревожно посмотрела на Страйда, но он притворился, будто ничего страшного не происходит.

– Сколько нам еще осталось? – еле слышно произнесла она.

Страйд пожал плечами, изображая беззаботность.

– Часик, наверное. Не более.

Андреа опасливо покосилась в сторону надвигающегося шторма.

– Не нравится мне эта погодка, – заметила она.

– Ерунда, чуть намочит, и все, – попробовал он успокоить ее. – Иди вниз, посиди в каюте.

Андреа не желала знать правды, она хотела спокойствия и уверенности. Синди посмотрела бы в его глаза и сразу бы обо всем догадалась. Она умела глядеть сквозь него, а когда что-то не понимала, то впивалась в него и не отставала, пока не выпытывала все, что у него лежало на сердце.

А правда состояла в том, что Страйд нервничал. В груди холодным кольцом свернулась тревога. Он боялся шторма, поскольку год не плавал и успел подзабыть многое из того, что умел. Еще его заботил судебный процесс, который должен начаться завтра. После двух недель тяжелых переговоров присяжные наконец-то были отобраны.

Беспокоили его и отношения с Андреа.

Страйд пока не разобрался в главном – то ли они на ощупь пробираются к любви, то ли помогают друг другу реализовывать собственные планы.

Страсть в них немного поостыла. В первые недели они бросились в секс как в омут, забываясь в нем, изливая друг на друга накопленную и нерастраченную за долгие месяцы нежность. Андреа не переставала повторять, какой он внимательный и замечательный любовник и как ей приятно чувствовать его внутри себя. Теперь они лишь иногда занимались любовью. Инициатором всегда выступал он. Андреа в такие моменты вела себя отстраненно. Она целовала его, даже испытывала оргазм, но происходило все не так, как раньше. Андреа не отдавалась ему. Страйд начал понимать, что имел в виду ее бывший муж Робин, когда говорил, что она холодна в постели, но вслух сказать не решался. Она стала казаться ему нерешительной. А может, такой и была.

Страйд спрашивал себя – то ли он чувствует, что нужно чувствовать, насколько полно и совпадает ли вообще то, что он чувствует с тем, что он должен чувствовать. Глупые вопросы. Ведь главное для него состояло в том, что если раньше горе управляло им, то теперь он научился подчинять его. Жизнь его стала намного лучше, в ней появилась Андреа. Ему нравилось ощущать рядом с собой ее тело. Нравились те ощущения, что она давала ему. Он хотел быть с ней.

Страйд посмотрел в ее глаза, увидел сквозь светившийся в них испуг отблеск чувства к нему. Когда бы он ни взглянул на нее, он всегда был там. Ему вдруг захотелось окунуться в него.

– Ты думаешь о завтрашнем суде? – спросила Андреа.

О нем-то Страйд и не думал, но ответил утвердительно.

– А что Дэн говорит о присяжных? – поинтересовалась она.

– Считает, что на них можно надеяться. Дэн – человек смелый.

– Судя по тому, как ты это произнес, большой уверенности у тебя нет.

Страйд пожал плечами:

– Стоунер хитер. У нас маловато прямых улик.

– Не понимаю. Вы нашли ее кровь в его машине и на месте преступления. Разве не достаточно?

– Для некоторых адвокатов – да, но не для Арчи Гейла. Я хорошо знаю его, мы с ним неоднократно схлестывались в судах. Этот лис может убедить кого угодно в чем угодно. Захочет – докажет, что я убил Рейчел, и присяжные ему поверят, – усмехнулся Страйд.

– Он собирается поставить под сомнение улики? Постарается доказать, что вы все подстроили?

– Ни в коем случае. Да такое в суде и не пройдет. Я полагаю, он не станет спорить с лабораторными выводами. Доктор Йи умеет постоять за себя. Здесь дело в ином – у нас нет трупа, нет свидетелей, которые подтвердили бы факт сожительства, и никто не видел Грэма и Рейчел в день ее исчезновения. А что касается заявления Карвер, так его можно сразу выкинуть.

– Ты уверен в его виновности? – Андреа пристально смотрела на Страйда.

– Раньше сомневался, теперь уверен. Все указывает на него. Я, правда, не надеюсь, что мы сумеем это доказать. Мне не хотелось бы, чтобы этот сукин сын улизнул от ответственности лишь потому, что он хитрее и богаче нас с тобой. Хотя есть у меня дурное предчувствие. Где-то мы проглядели торчащий в нашу сторону ствол. Что-то мы пропустили, и Гейл этим обязательно воспользуется.

– Что вы пропустили?

– Не знаю. Лично мне дело кажется выигрышным, но не могу отделаться от ощущения, что есть еще что-то, о чем я не знаю.

Страйд посмотрел на небо. Оно потемнело, будто наступила ночь. Облака почти догнали их. Волны пенились, ревели и падали на нос яхты, окатывая Андреа и Страйда холодными брызгами. Их поднимало над водой, швыряло в сторону и бросало вниз. Андреа потеряла равновесие и, чтобы не упасть, уцепилась за руку Страйда. Его отшвырнуло от руля, и яхта оказалась в руках стихии.

Шторм навалился на них с гораздо большей яростью, чем Страйд ожидал. Ветер гнал дождь горизонтально, и тот бил им в лицо с такой силой, что капли его казались иглами. Страйда ослепило. Он прикрыл глаза рукой, сощурился и посмотрел сквозь пальцы, но ничего не увидел – кругом сплошной мрак. Горизонт исчез. Вокруг ничего не было, кроме черноты, ветра и извивающейся пелены дождя.