Вспышка - Элис Бродвей

– Кровь… – шепчу я. – Сколько там было крови…

Сана протягивает нам флягу с водой, и мы с Оскаром делаем по несколько жадных глотков.

– Как ты оказался на площади? – поворачиваюсь я к Оскару. – Откуда ты узнал, где меня искать?

– Карл рассказал, – отвечает Оскар. Он дышит глубоко, пытаясь прийти в себя, успокоиться. – Он давно уже с нами. С во́ронами. – Встретив мой изумлённый взгляд, Оскар широко улыбается. – Знаю-знаю, но мы убедились, что ему можно доверять. Он очень изменился в последнее время. Как бы то ни было, Карл подслушал ваш разговор с Лонгсайтом и пришёл прямо к нам. Сана отправила меня в город – посмотреть, что происходит, и я оказался на площади перед самым нападением.

– Надо уезжать, – резко прерывает его Сана, показывая на лошадей. – Я отправила Рори и Хелину вперёд, в Фетерстоун. Быстрее, нам нельзя здесь оставаться.

В молчании мы отправляемся в Фетерстоун, в город, который совсем недавно – и ненадолго – стал мне домом. Сана погоняет лошадей. Я с содроганием воображаю наше возвращение. Разве утаить правду о том, зачем я пришла в Фетерстоун, и тот ужас, который я несу им снова? Кошмар войны. Представляю себе тёмное от ярости лицо Фенна, гнев и боль во взгляде Тании… Думать о Галл у меня нет сил.

Как тяжело… Пока мы скачем, я делаю вид, что меня нет, я исчезла. А если меня нет, то можно ни о чём не думать, не чувствовать боли и усталости, не замечать холода, который пробирает всё глубже. Я крепко держу поводья и смотрю только на тропинку прямо перед копытами лошади, но в мечтах я высоко – среди крон высоких деревьев. Я Галл, сижу в вышине и просто смотрю на всё, что происходит внизу. Я птица – вижу из поднебесья город, куда мы направляемся, и пою: «Уже близко, уже близко». Я ветер, лечу свободно, у меня нет ничего ни в прошлом, ни в будущем; нет ни тревог, ни волнений.

Пронзительно кричит птица – среди деревьев мелькают белые и чёрные перья. Я не хочу возвращаться на землю, но улететь ввысь, даже мысленно, больше не удаётся. Делать нечего – надо просто идти вперёд.

У костра сегодня очень тихо. Такой глубокой тишины я и не припомню. Мы подошли к огню, когда все только собрались, и теперь Сана рассказывает всем страшную правду. Она начинает с моего предательства (ещё в дороге Сана предупредила меня, что умолчать об этом не удастся) и заканчивает смертью Лонгсайта.

– Это был заранее разработанный план отмеченных, – говорит она.

Сана очень устала, её голос едва не срывается на последних словах, и лишь силой воли она заставляет себя ответить на вопросы перепуганных жителей Фетерстоуна.

– Он мёртв? – восклицает Бен. – Лонгсайт умер?

– Я не видел его мёртвым, – поясняет Оскар. – Но было очень много крови.

Подавленное молчание нарушает хриплый голос Саны:

– Устроил всё Минноу со своими подручными. Они искусно раздули панику на площади и обвинят во всём нас. Хелина сказала, что их с Рори преследовали. Рори ещё не вернулся.

– Ты предала нас, – тихо произносит Джастус, глядя мне в глаза. – Я всегда знал, что тебе нельзя верить.

Больше он ничего не говорит, и я на мгновение закрываю глаза.

– Простите меня, – устало отвечаю я. У меня только один выход: говорить правду. Снять все покровы. – Да. Я предала вас. Мэр Лонгсайт действительно отправил меня в Фетерстоун. – Я опускаю глаза на сложенные на коленях руки. Смотреть людям в глаза – выше моих сил. – Он требовал сообщать ему всё, что я выясню о пустых.

– И ты это сделала? – спрашивает Соломон так тихо, что на глаза у меня наворачиваются слёзы.

– Я только один раз встретилась со… связной. – Подняв голову, я понимаю, что лучше бы мне этого не делать. На меня устремлены печальные и суровые взгляды. – Я сказала ей правду. Сообщила, что у вас нет и не будет армии, ведь в такой нищете…

– Ах ты змея! – кричит Джастус. – Ты выдала им, как мы слабы!

– И ещё она передала им наш план о нападении на больницу, – медленно, будто каждое слово даётся ей с трудом, произносит Сана.

– Смерть Руфи на твоей совести! Предательница! – гневно восклицает кто-то, и я ещё ниже опускаю голову, стыд давит мне на плечи.

Джастус поворачивается к Сане:

– И давно ты знала обо всём?

Она спокойно встречает его обвиняющий взгляд.

– Леора мне всё рассказала. Мы надеялись спасти Обеля, – не повышая голоса, отвечает она. – К тому времени Леора уже отказалась иметь дело с Лонгсайтом. Мы можем ей доверять, Джастус.

– Доверять?! Ей?! – безжалостно вопрошает Джастус. – Доверять предательнице?!

– Я только хочу сказать… – сбивчиво начинаю я. – Я действительно встречалась с посыльным отмеченных и рассказала то, о чём следовало молчать: о голоде и болезнях в Фетерстоуне. Но я надеялась их убедить, что вы не хотите и не можете воевать. Верила, что они оставят вас в покое. Я ошиблась. – Подняв голову, я обвожу взглядом знакомые лица – Галл, Тания, Соломон. Они верили мне, приняли меня в свой дом, в свою семью. – В Сейнтстоун я пошла только затем, чтобы спасти Обеля, вашего сына. Я бы с радостью поменялась с ним местами, сделала бы всё что угодно, лишь бы его отпустили. Я никогда бы вас не предала… теперь… – У меня перехватывает горло. – Не теперь. Здесь мой истинный и единственный дом. Не прогоняйте меня, прошу вас.

Мне никто не отвечает, тревожное молчание затягивается; в глазах Галл блестят непролитые слёзы.

– Леора, – наконец угрюмо обращается ко мне Соломон. – Тебе лучше уйти. Нам надо всё обсудить – без тебя.

Я встаю, чувствуя, как подгибаются колени. Меня не хотят видеть у общего костра. Низко опустив голову, я одна возвращаюсь в дом Уитвортов. Когда в спальню входит Галл, я прячусь под одеялом – не могу видеть её разочарование и боль. Слышу, как возвращаются Соломон и Тания; до меня доносится и голос Оскара. Его тоже устраивают на ночь.

У меня такое чувство, будто я больше никогда не сомкну глаз. Плечо болит, сердце стучит слишком быстро. Очень много всего произошло, в голове калейдоскопом вертятся разноцветные картинки. Вот мама кричит мне что-то через площадь. Лонгсайт падает, удивлённо раскрыв глаза. Минноу ревёт от ярости. Сана тяжело дышит, ошарашенно глядя на нас. Я переворачиваюсь на спину, заставляя себя дышать ровно, и наконец усталость берёт своё. Я засыпаю с мыслями о родителях – Джоэле и Миранде.

«Не бойся, – говорят они. – Страха нет. Страха…»

Той ночью мне снится, что я в небольшом доме, как две капли воды похожем на пряничный домик – красивый и приветливый. В дверь стучат, и я ясно слышу голос Мел: