Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

ставней и Лина. Теперь она поняла, чего ждали эти отвратительные люди, — чтобы везти ее бедного Уильяма как зверя!

Всех любопытствующих оттеснили с площади, лошади были навьючены и фыркали в тумане. Все было готово к скорому отбытию. Осталось лишь забрать пленника. Тогда Бартлет подошел к нему и снял цепь с оков, нарочно гремя ими, однако Уильям так и продолжал лежать на земле и тяжело дышать.

— Что жа ничтожештво… — заметил коннетабль.

По его приказу бессознательного пленника донесли до клетки, куда небрежно закинули. Кандалы были закреплены изнутри цепями, дверь захлопнули на внешний засов, закрыли замок, а ключ передали коннетаблю. Повсюду царила суматоха. Но жители Вардов чувствовали облегчение: скоро их мучения закончатся.

Воины запрыгивали в седла.

Бартлет, уже будучи верхом, подобрал поводья и обратился к притихшему люду:

— Я от лица его шиятельштва Райгара Хейм Вайра благодарен вам жа гоштеприимштво и пищу, которые вы нам предоштавили. Мы поймали это опашное чудовище и готовы отправитша в Офуртгош!

Вождь городка засеменил к коннетаблю, припал губами к его латной перчатке и залепетал:

— Мы тоже благодарны вам. Спасибо. Спасибо, что спасли нас от этой кровожадной твари, чтоб ей пусто было! Вы наш спаситель!

— Нешомненно, шпашитель, — ответил Бартлет, вытирая перчатку о плечо вождя.

— А когда нам стоит ждать служителя из Офуртгоса?

— Жачем?

— Ну, дабы снять проклятие с нашего города… — замялся вождь.

— Ах это. Ждите, — коннетабль усмехнулся. — Вшкорошти пришлем. Большие Варды! Я желаю вшем вам шпокойштвия и процветания! Да хранит ваш Ямеш от штрашных демонов!

Пока на Бартлета смотрели как на защитника, сам он глядел на всех вокруг как на скот, которым ему суждено повелевать. Отдав приказ отправляться, он бросил беглый взор на советника Тиддоса, чувствуя с ним скорую схватку за дар.

Однако не успели они все покинуть Большие Варды, как земля задрожала от перестука копыт. На площадь из тумана явились друг за другом больше полусотни всадников — как на подбор в хороших доспехах и на крепких конях, украшенных зеленой попоной.

Впереди ехал седовласый мужчина, под зеленой туникой которого шелестела кольчуга. Туника была обшита по краям золотыми и серебряными нитями, а посередине, на груди, красовался распахнувший крылья большой ворон. Символы ворона обнаруживались повсюду: и в виде золотой фибулы, и гербом на попоне черного мерина, а плащ, помимо герба, в плечах был также украшен смоляными перьями.

Знал Бартлет, кто носил этот герб. Знал, потому и перекосилось его лицо от гнева.

Он зло глядел, как украшенные перьями ворона всадники вмиг окружили его растерявшихся офуртских солдат, клетку и его самого. Как слажены были их действия, выверены — будто ими правила одна сильная рука. Под ними били копытами огромные кони, словно дышащие из ноздрей огнем. Ощерились блестящие наконечники копий. И офуртским воинам ничего не осталось, как замереть под остриями копий с напряженными лицами: им не дали ни одного шанса защититься.

— Тебе жапрещено шдешь появлятша, Белый Ворон! — проревел коннетабль и угрюмо посмотрел из-под повязок, обильно опутывающих его разбитое лицо.

Седовласый мужчина натянул поводья. Был он телом худ, жилист, хотя и высок. Худым было и его старое, покрытое мелкими морщинами лицо. И на этом бледном, породистом лице с длинным носом из-под черных бровей сияли, как два куска льда, синие глаза. Все в нем: и облик, и энергичная походка, и богатство одеяний — собиралось в единый образ властителя. Ни разу не видевшие его жители города уже поняли, с кем имеют дело.

Это был граф Филипп фон де Тастемара, прозванный за свои седые волосы Белым Вороном.

Окинув коннетабля презрительным взглядом, граф произнес:

— Не сразу признал я тебя, Бартлет. Тебе ведомо, за кем я пришел.

— Жнаю! — огрызнулся Бартлет. — Но ты его не получишь. Это проижошло в наших жемлях, поэтому его дар принадлежит нам!

— Я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения. Лишь ставлю перед фактом: я забираю пленника. Но тебе решать, как именно: с пролитием твоей крови или без.

— Не пошмеешь!

На это Филипп лишь едва вскинул руку — и по его велению круг копий сжался. Оставшиеся снаружи круга жители попрятались по домам; кто-то выглядывал из окон.

Бартлет грязно выругался:

— Ты что, хочешь ражвяжать войну иж-жа обычного рыбака?

— В этом рыбаке сейчас находится дар моего друга Гиффарда. И этого рыбака направил ко мне сам Гиффард, о чем ты должен знать от местных. Я уважаю его решение и поэтому представлю Уильяма суду. И уже совет будет решать его участь, а не ты, пес, вместе со своим хозяином.

— Да откуда ты вше это жнаешь? — вырвалось у коннетабля.

И тут он увидел, как от таверны отделились две закутанные в коричневые плащи фигуры. Они приблизились, и туман уже не скрывал их лица и медные волосы. Бартлету стало ясно, кто донес все графу: его приемные дети. Отделившись от брата, Йева подошла к клетке, протянула руку сквозь решетки и дотронулась до лежащего без сознания рыбака. Тот очень тяжело и прерывисто дышал — однако еще был жив.

— Отец, ключ у коннетабля, — обратилась Йева к графу.

Филипп устремил свой холодный взор на Бартлета.

— Ключ, — приказал он.

Коннетабль оглянулся, будто желая, чтобы с ним рядом появился его господин, Райгар Хейм Вайр. Но господина здесь не было. А никто больше — ни коннетабль, ни советник — совладать с прибывшими не мог. Понимая, что невозможно тягаться с Белым Вороном и дар для него безнадежно утерян, Бартлет достал ключ с перевязи и в бешенстве швырнул его на землю. Рядом мрачно вздохнул советник, думая о том же.

— Ты еще пожалеешь… — прошипел коннетабль. — Тебе повежло, что гошподин находитша в жамке!

— Это ему повезло, что он находится в замке, — презрительно усмехнулся Филипп.

Чтобы ее отцу не пришлось спешиваться, Йева подбежала, сама подняла ключ и заспешила в сторону клетки. Там она передала его рыжеволосому командиру графского отряда, чтобы он помог освободить пленника от оков. Уильяма подняли и перенесли его бесчувственное, изможденное тело к лошади, где были установлены в седле носилки. Когда дело было завершено, близнецы вскочили на коней, которых им подвели люди графа.

Филипп развернулся к воротам Больших Вардов, а вслед за ним потянулся весь его полуэскадрон. Быстро появившись из тумана, они так же быстро растворились в нем.

Бартлет взором проводил уезжающего графа и, когда его силуэт, истончившись, окончательно пропал, громко выругался. Он принадлежал к числу тех, кто всегда считает себя самым умелым и не ожидает, что противник окажется сильнее или умнее него. Коннетабль уже силился выдумать причину своего поражения — и