Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова

Катя ужасно обиделась. Она и не лазала, просто доверялаВадику, он же ее друг!..

Она попыталась объяснить это Глебу, и он, кажется, понял, аможет, и не понял, но они все равно помирились, и все стало хорошо, вот только«чистоплотность» немного шмыгала выпачканным покрасневшим носом!..

Никогда и ничего Катя не решала сама!..

В последние годы Генка все решал за нее – и жениться на нейон решил исключительно самостоятельно, и бросить ее тоже, и отобрать квартиру,и сжить со свету! Она все время спасалась, боялась, металась, пряталась,скрывалась, малодушничала, поджимала хвост, дрожала как осиновый лист.

И тряслась, будто собачий хвост, вот еще как!..

Генка решал, и папа решал, и мама, а когда они былималенькие, брат Митя решал, а она соглашалась – ей так было проще, и их решенияказались ей непреложными и обязательными к исполнению, как Основной законРоссийской Федерации!..

Как же она, Катя, сейчас поедет на Крестовский, полезет закакие-то сараи и станет искать там Глеба Петровича, который то ли дышит, то лиуже нет!..

Катя очень хорошо знала – с нынешней ночи, – как этострашно, когда люди уже больше не дышат.

Сзади сердито посигналили, и она поняла, что проспаласветофор.

Катя нажала на газ, машина прыгнула и ловко втиснулась вигольное ушко между каким-то джипом и длинной иномаркой с флагом. Водительджипа сверху посмотрел на Катю и неслышно сказал что-то, судя по всему не оченьприятное.

Баба за рулем, обезьяна с гранатой – одна канитель!..

Еще сегодня утром Катя втянула бы голову в плечи, отвелаглаза и потом долго маялась бы от сознания того, что незнакомый человек в незнакомоймашине сказал ей что-то пускай не слышное, но очень обидное, а она ни в чем невиновата, просто она несчастная такая, всеми затурканная, вот и автомобильплохо водит!

Сейчас она только посмотрела вверх, на рассерженногопогонщика джипа-слона, пожала плечами и попилила ладонью по горлу – очень, мол,мне надо было тебя подвинуть, сам понимаешь!..

Странное дело – мужик перестал беззвучно шевелить губами,пожал плечами в ответ и вдруг улыбнулся.

Никогда прежде она не лихачила за рулем, но сейчас ей нужноспешить. От того, приедет она вовремя или опоздает, зависит жизнь еще одногоблизкого ей человека!.. К Ниночке она, Катя, не успела, но должна, должнауспеть к Глебу!..

Чертыхаясь и то и дело выезжая на встречную и обгоняя всехкак попало, Катя перелетела на Петроградскую сторону. Машины сегодня ехали наредкость медленно, и светофоров везде понатыкали непонятно зачем, и улицы,кажется, стали уже, чем были вчера!..

На стоянке перед входом в приморский парк Победы было пусто– осень и будний день. Катя приткнула машину, вытащила свой драгоценныйпортфель и побежала к воротам, но остановилась и задумалась.

Сердце у нее бешено колотилось.

Может, шут с ним, с портфелем?.. Там, куда она должнабежать, портфель ей точно не понадобится, а если ей придется тащить ГлебаПетровича, будет мешать. Кроме того, наверное, нужно прихватить аптечку измашины и бутылку воды!.. Вдруг ей нужно будет бинтовать его раны и делатьповязку-шапочку, как ее когда-то учили в школе на уроках гражданской обороны?

Она засунула портфель в багажник – ничего с ним несделается! – выхватила аптечку и бутылку и опять побежала. Каблуки нарядныхтуфель, купленных вместе с Ниночкой по поводу осени и плохого настроения, то идело подворачивались на мокром растрескавшемся асфальте.

Она сто лет не была в этом парке и забыла, что он такойогромный! Слева понастроили каких-то коттеджей, понаставили заборов, закоторыми грохотало и ревело – должно быть, большое строительство продолжалось.

Катя моментально струсила. Как она будет искать здесь Глеба,среди деревьев, заборов и ревущих, выпачканных в мокрой питерской глинеэкскаваторов?! Может, лучше в милицию позвонить, и все рассказать, и попроситьпомощи?

В милицию звонить никак нельзя.

Во-первых, ей никто не поверит. Да и что она скажет? Япозвонила на мобильный Глеба Звоницкого, трубку взял какой-то бомж, а может, ине бомж, он мне сказал, что Глеб почти не дышит и лежит под кустом за стадиономимени Кирова, и велел ехать на Крестовский?!

Во-вторых, как только она позвонит в милицию, ее тут жеарестуют и посадят в «Кресты»!

Аллея, по которой, задыхаясь, бежала Катя, прижимая к бокуавтомобильную аптечку, упиралась прямо в высоченные ворота стадиона. Они былибезнадежно закрыты. Катя остановилась, подумала немного и побежала направо, кГребному каналу.

Путь показался ей очень долгим. Она все бежала и бежала, астадион все никак не кончался, и такая тоска, такой холод были в его безлюднойосенней запущенности!..

В школе, а потом и в университете их то и дело водили настадион – у них там были «забеги» и «отрезки». Катя никогда не умела бегать,начинала задыхаться еще до того, как физкультурник, надув щеки, бодро свистал всвой свисток! Она всегда отставала, плелась самая последняя, и в серединедистанции у нее непременно схватывало бок, и Катя с дистанции сходила.

– Мухина! – орал физкультурник на весь стадион. – Ты почемуопять сошла?!

Впрочем, она всегда сходила со всех дистанций, не только науроке физкультуры!

Асфальт кончился, постепенно свернулся в узенькую тропинку.На тропинку с обеих сторон надвигались перепутанные кусты колючего боярышника.Красные мясистые глянцевые гроздья торчали на почти облетевших ветках.

Во дворе Катиной школы рос боярышник, и мальчишки рвалиягоды и ели. Ягоды были невкусные, колючие, волокнистые. Семечки приходилосьвыковыривать, и оставалась только шкурка, толстая и плотная. Зачем они ееели?..

Катя выбежала на какую-то полянку, остановилась иогляделась. Здесь было посветлей, и Гребной канал уже просвечивал междудеревьями, блестел осенним сальным свинцовым блеском. Ни души не было вокруг, инастырный шум экскаваторов казался очень далеким.

Как она найдет здесь Глеба?! Где?!

Справа действительно ютились какие-то сарайчики или, можетбыть, гаражи, как и сказал Иван Иванович Иванов, поразивший Катю словом«Вальпараисо»!.. Впрочем, нет, не гаражи. Лодки с ржавыми днищами, с заплатами,замазанными свежей краской, кое-как накрытые брезентом или перевернутые вверхдном, громадные и неуклюжие, стояли на стапелях и под навесами. Кудлатая собакауныло ходила за сеткой, гремела цепью. Время от времени она усаживалась в пыль,смешно подворачивая зад, и начинала сосредоточенно чесаться, от чего цепьгромыхала еще сильнее.

Налетел ветер, тревожно прошелестел в верхушках деревьев,дунул в лицо, осыпал Катю холодными листьями.