Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

Итак, решения XIX Всесоюзной партийной конференции, изменившие порядок избрания народных депутатов СССР, распахнули двери для «хождения во власть» представителям оппозиции, и они устремились туда толпами. Горбачев получил мощное подкрепление и мог продолжить «перестройку». По многозначительному признанию Н. И. Рыжкова,

Несмотря на постоянные заверения о своей преданности Советской власти, Горбачев, на наш взгляд, готовил «похороны» Советов. Уже в решениях конференции настораживает идея о создании постоянно работающего двухпалатного Верховного Совета СССР — законодательного, распорядительного и контрольного органа. При определенных условиях такой Верховный Совет легко мог быть трансформирован в буржуазный парламент по типу западных демократий. Нашу догадку подтверждает учреждение должности Президента СССР, выпадающей из системы Советской власти, более того, ей чужеродной.

Решение о введении института президентства было принято на внеочередном, Третьем съезде народных депутатов СССР в марте 1990 года. 15 марта Горбачёв принял присягу в качестве Президента СССР. Спрыгнув с «советской тележки» в президентское кресло и уступив место Председателя Верховного Совета СССР А. И. Лукьянову, главный прораб «перестройки» тем самым показал, что не связывает свою дальнейшую судьбу с Советской властью. Став президентом, Горбачев получал определенную независимость как от КПСС, так и от Советов. Следовательно, учреждение президентской должности наносило удар и по партии, и по Советской власти, ослабляя как ту, так и другую.

Начался процесс концентрации властных функций в президентских структурах, в частности в наскоро созданном Президентском Совете, что в перспективе должно было неизбежно привести к падению власти не только партийных, но и советских органов. Поэтому ханжеством и лицемерием пронизаны слова Горбачева, проливающего «крокодиловы слезы» по поводу Советов, упраздненных режимом Ельцина:

М. С. Горбачёв, как видим, старается оправдать себя и возложить вину за «разгром» Советов на «радикалов», тогда как судьба Советской власти была во многом предопределена с установлением института президентства, ибо советская форма государственности и президентская несовместимы в принципе. С этой точки зрения конфликт между исполнительной властью в лице президента и органами народного представительства в лице Верховного Совета России был заложен уже тогда, когда по настоянию Горбачева Третий съезд народных депутатов СССР учредил должность Президента СССР. Да и ликвидация Советов была бы невозможна без наличия президентской власти.

Трудно поверить в то, что Горбачев действительно не понимал, почему «радикалы» «до поры до времени» не предъявляли «никаких претензий к Советам». Как — то неловко бывшему генсеку напоминать о том, что тогда была еще сильна КПСС и задача «радикалов» состояла в том, чтобы лишить ее власти. Для этого и нужны были им Советы. Отсюда и всякого рода спекуляции «радикалов» насчет их всевластия. Но с ослаблением КПСС, а тем более после ее ликвидации отпадала потребность в Советах. Рано или поздно они были бы также упразднены, поскольку не соответствовали целям буржуазной реставрации. Более того, Советы, будучи по своему определению органами народовластия, являлись преградой на пути капитализации России, разворовывания государственной собственности, созданной самоотверженным и героическим трудом советских людей, уповающих на справедливость и социальное равенство. И дело здесь отнюдь не в «шокохирургии», а в глубинном сознании русского народа, который решительно не приемлет капитализма как общественную систему. Вот и возникает вопрос, можно ли было дать власть в руки народу с подобной ментальностью, надеясь при этом перестроить общество на буржуазных началах. «Радикалы» всех пометов и мастей, а также их зарубежные наставники отлично понимали, что допускать такой народ к власти нельзя. Вот почему Советы в политической системе посткоммунистической России стали неуместны. И они вслед за КПСС сошли с российской исторической сцены.

Если бы XIX партийная конференция не приняла решение о реформировании избирательной системы в СССР, то Горбачев как президент, конечно же, не состоялся, а вопрос об учреждении президентства скорее всего вообще бы не поднимался. Весенние 1989 года выборы народных депутатов СССР потрясли КПСС, приведя её в состояние, похожее на оцепенение и страх, подавившие волю к сопротивлению. Показательно, что вскоре Пленум ЦК КПСС удовлетворяет просьбу 110 членов и кандидатов в члены ЦК и Центральной ревизионной комиссии об отставке. Это — позорное отступление, постыдное бегство «старой гвардии» ЦК КПСС, свидетельствующие о полной деморализации и поражении противников горбачевской «перестройки» в верхнем партийном эшелоне.

М. С. Горбачев вспоминает, как проходило заседание Политбюро 28 марта 1989 года, т. е. сразу по завершении выборов (Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн.1. С. 426–430). Настроение у большинства его членов «было угнетенное, в воздухе висело — провал». Правда, некоторые участники заседания, не понимая, вероятно, всей серьезности произошедшего, не теряли оптимизма. Так, Н. И. Рыжков бодро заявил: «Ничто не потеряно, у нас сильная партия, сильное государство». Но вместе с тем он говорил о том, что «газеты ЦК выступают против ЦК». По мнению В. И. Воротникова, «Закон о выборах требует исправления». На местах, по его словам,