Крик новорожденных - Джеймс Баркли

— Я понимаю, что тебе трудно. Бог, согревающий эту землю, свидетель: мне самому это трудно дается, а ведь я всю жизнь знал о такой возможности. Карадук пропитан учением о Восхождении и был центром протестов и демонстраций против правления ордена, когда веру в Восхождение объявили ересью.

— Я учил историю, — проворчал Джеред. — Но это было в древности. Это не имеет отношения к происходящему сейчас.

— Конечно, имеет! — возразил Васселис резче, чем следовало. — Это оставило след в сердце каждого, кто рожден в Карадуке. Мы уважаем и почитаем орден, но не всех его представителей и не все их методы. Мы верим в святость Бога и праведность Адвоката. Но, несмотря на древность, вера не умирает просто потому, что ее заставили прятаться.

— Я не подозревал, что ты затаил подобные убеждения, — тряхнул головой Джеред.

— Ах, Пол, мне так часто хотелось быть с тобой откровенным! С тобой и с Адвокатом. С людьми, которые должны были бы нас поддерживать. Но все это время достаточно было одной ошибки и…

— Орден, — напомнил Джеред, и Васселис, кивнув, развел руками. — Тогда почему сейчас?

— Потому что до нынешнего времени даже эти четверо проявляли в основном только потенциальные возможности. Теперь произошел прорыв, и они стали настоящими Восходящими. Они способны управлять стихиями. Рано или поздно слухи о них разойдутся, и когда это произойдет, мне нужно, чтобы на моей стороне против ордена оказалось как можно больше сил.

Джеред вздохнул. Васселис прежде казался таким рассудительным.

— И ты отправился к Эрин, живому воплощению Бога на земле, чтобы заручиться такой силой? Полно, Арван! Что ты от нас хочешь? Что, по-твоему, я или Эрин должны с этим делать?

— Просто изучите все подробности без предубеждения. Поверьте мне, что это благо, а не зло.

— Это противоречит всем учениям, которые я знаю! — огрызнулся Джеред, невольно повышая, голос.

Васселис вытянул руки в жесте успокоения.

— Я понимаю. Понимаю. Просто подумай до утра, обсуди все с Адвокатом. Что бы вы ни решили, я, конечно же, это приму и отдам себя в ваши руки, если вы этого потребуете. Но не принимай поспешного решения, основываясь на страхах, которые распространяет доктрина ордена.

— Ты хочешь сказать: не говори канцлеру о том, что ты мне рассказал.

— Это само собой разумеется, Пол, разве не так? Один намек — и мы погибли, еще ничего не начав.

— Мы? — Джеред воздел к небу палец. — Я не с тобой, маршал Васселис.

Казначей тихо зарычал от досады и бессилия. Он находился в полной растерянности. Его вера отчаянно требовала, чтобы он немедленно отрекся от Васселиса, но как воин он понимал, что маршал заслуживает большего уважения, чем то судилище, которое, несомненно, устроят ему судьи канцлера.

— Приезжай в Карадук! — настаивал Васселис — Тебе все равно давно пора у нас побывать. Посмотри на все сам, прежде чем решать, встал я на сторону будущего или ереси.

— Не могу, Арван, — ответил Джеред. — Возможно, в последние дни от твоего внимания ускользнуло то, что у нас серьезные проблемы на границах с Цардом и Адвокат требует, чтобы я находился там до конца дуса. А пока ты, надо полагать, рассчитываешь, что я сохраню эту новость в тайне?

— Это даст тебе время подумать. — Васселис развел руками.

Джеред покачал головой, чувствуя растущий гнев.

— Ты поставил меня в ужасное положение. Просто не сообщая о тебе ордену, я совершаю поступок, из-за которого меня сожгут вместе с тобой. — Он помолчал, видя, что Васселис прекрасно осознает, что он сделал. — Однако я понимаю, ты полагал, будто у тебя нет выбора, и я с уважением отношусь к тому, что ты считал должным сделать. Любого другого человека я арестовал бы на месте, как того требует мой долг… Проклятье, но это совершенно не нужно ни мне, ни Адвокату, ни Конкорду! Внутренние раздоры среди ближайших союзников были бы слишком опасными, и мы не можем дать повод канцлеру для осуществления ее планов репрессий. Повод, который ты, дурень, дашь ей в случае, если она узнает, что ты наделал.

Казначей снова вздохнул.

— Вот что я сделаю. Я поговорю с Адвокатом, прежде чем плыть в Гестерн. Мы с ней разработаем план действий и уведомим тебя о нем, так что я предлагаю тебе не уезжать из Эсторра, пока тебя снова не вызовут во дворец. Это все, что я могу сделать, и если тем временем ты будешь не спать ночами — отлично. Считай это частью той цены, которую ты заставил нас заплатить. Ради тебя.

Васселис глубоко вздохнул и расслабился, откидываясь в кресле.

— О большем я и не мог бы просить тебя, Пол. Прими мою благодарность.

— Тебе повезло, что это ты, — проворчал Джеред, чувствуя, как на его лице появляется слабая улыбка. Он подался вперед и на мгновение стиснул плечо Васселиса. — Тем временем позаботься о том, чтобы твои люди были в безопасности. Тебе надо быть готовым ко всему.

Казначей хлопнул в ладоши, испытывая острую потребность переменить тему и успокоить отчаянно бьющееся сердце.

— А теперь давай попробуем поесть. Можешь рассказать мне, как дела у твоего сына. Мастера академии расхваливали его успехи в фехтовании. А он еще такой юный! Наверное, ты им очень гордишься.

На миг ему показалось, что Васселис готов разрыдаться.

847-й Божественный цикл, 34-й день от вершины дуса, 14-й год истинного Восхождения

— Пригнись!

Снежок попал Ардуцию прямо в лицо. Он вскрикнул от внезапного ледяного прикосновения к лицу, и без того замерзшему сверх меры. Опомнившись, мальчик завертелся на месте и картинно рухнул на землю, ощущая, как вокруг него взметнулся свежевыпавший мягкий снег.

— Есть! — торжествующе закричала Миррон. — Я же говорила, что мы победим! Я говорила, что у тебя получится.

Ардуций приподнялся на локтях. Вокруг него высились снежные баррикады, которые они с Горианом построили в обнесенном стеной саду позади виллы Восходящих. Миррон хохотала, обняв Оссакера за шею. Его лицо тоже озаряла редкая улыбка. Оссакер сказал, что кое-что придумал, но вышло просто замечательно. Ардуций заразился их настроением и тоже начал смеяться.

Мальчик обожал дус. Особенно он любил снегопады. Снежные хлопья напоминали ему рассыпанные по земле перья, и Ардуций мог бегать, падать и играть как все, почти не опасаясь синяков или переломов хрупких костей. Как круглый год делал Гориан. В дус он мог состязаться с остальными.

— Почему ты не пригнулся? — Голос Гориана был недовольным и ворчливым.

Ардуций обернулся, и его охватил знакомый смутный страх. Он перестал смеяться. Гориан смотрел на него сверху вниз, все еще держа снежок рукой в перчатке: он собирался бросить его в кого-нибудь. Теперь в этом не было смысла, они проиграли поединок. Но Гориан ненавидел проигрывать. Даже к сражению в снежки он относился с той же серьезностью, что и к занятиям Восхождения.