Грабеж – дело тонкое - Вячеслав Денисов

– Ты еще не листал газеты, которые я просил тебя найти в своей нише. Поэтому и дискутировать не о чем. Я хочу разговаривать с тобой на равных, а не как сэнсэй с учеником. Полюбопытствуй о старых предновогодних передачах на телевидении и сравни их с материалами дела. Ты спрашиваешь, как их можно сравнивать? Знаешь, Паша, так и тянет устроить скандал. Не будь ленивцем, не оправдывай свой институтский «прицеп», сядь вечерком и внимательно все изучи. А я поехал к Пащенко. Что-то мне подсказывает, что этой ночью мы с тобой будем немного заняты.

Левенец долго сидел напротив стула Струге и размышлял о том, как Антон Павлович мог узнать его студенческое прозвище. Не найдя ответа, он подтянул к себе дело Решетухи с вложенными в него газетными листами...

Александр Владимирович Земцов был одним из наиболее уважаемых людей в Управлении по борьбе с организованной преступностью. К его профессиональной деятельности относились с должным вниманием не только внутри серого здания на проспекте Ломоносова, в центре города, но и за его стенами. Держать под полным информативным контролем все действия и задумки терновской оргпреступности он, конечно, не мог, ибо богом и провидцем не был, однако общая картина происходящих в городе криминальных событий была перед его глазами, как программа телевещания на текущую неделю. Начинал он простым опером уголовного розыска из районного отделения в далеком восемьдесят третьем году, в девяносто третьем стал сыщиком тогдашнего РУОПа, а ныне, уже четыре года, возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом в УБОПе Терновской области.

Дороги Земцова, Струге и Пащенко нередко пересекались, и в этот момент каждый из них понимал, что в действиях сообща есть свои выгоды. Безусловно, каждый преследовал свои интересы, порою идущие вразрез планам союзника, но каковы бы ни были последствия таких взаимодействий, результат устраивал обе стороны. Обе, потому что на одной всегда находились Антон с Пащенко, а на другой – Земцов. Кому-то доставалось больше, кому-то меньше, однако это никогда не шло вразрез с законом. Это и устраивало.

Уже четыре месяца отдел Земцова занимался тем, что пытался выйти на след наглеца, совершающего разбой за разбоем по одному и тому же сценарию. Основываясь на своем опыте, которому мог позавидовать любой розыскник, Александр Владимирович уже после пятого эпизода понял, что при выработке основной версии ему придется руководствоваться двумя основными положениями. Либо лицо, совершающее дерзкие преступления, психически аномально, либо оно чересчур изысканно в выборе способов борьбы с сыщиками. Это было совершенно очевидно, так как ни один нормальный человек не станет совершать преступления, точно следуя одному и тому же плану. Однако время шло, но граждане, предупрежденные о возможных планах преступников через газеты и телевидение, все равно открывали и открывали двери ночным визитерам. Следствием такой легкомысленности являлись пропажи крупных сумм денег, тяжелые черепно-мозговые травмы, а иногда и летальные исходы. К тому дню, когда группа Земцова почти вплотную приблизилась к предполагаемому исполнителю всех разбоев, от его руки погибло уже трое.

А приблизились к искомому лицу люди Земцова по одной простой причине. Один из потерпевших, открыв дверь «милиционеру», прибывшему на звонок «телефонного хулигана», заметил явное несоответствие между габаритами человека, демонстрирующего удостоверение, и силой нанесенного им удара. У потерпевшего в прошлом было семь лет занятий боксом, он очень хорошо знал, какие повреждения ему, тяжеловесу, может нанести, пусть даже высококлассный, но – в весе «петуха», боксер.

– Никакие! – говорил он Земцову, прикладывая к голове окровавленный платок. – Ну, зуб бы выбил! Но до моего зуба ему еще дотянуться нужно.

Действительно, до челюсти этого почти двухметрового бывшего хозяина четырехсот тысяч рублей дотянуться было непросто.

– А мне били «прямой» в висок, – продолжал объяснения глупый великан. – Это боксер, командир, я тебе со всей ответственностью заявляю. А тот петух, что под дверями стоял, так, «торпеда».

В архивах УБОПа начался тотальный шмон документов, касающихся спортивного прошлого состоящих на учете криминально настроенных граждан. Из преступных группировок то и дело выдергивались персонажи, более-менее соответствующие квалифицированному удару прямой правой, однако у них у всех было алиби. Как таковое алиби Земцов рассматривал весьма банально. Он полагал, что человек имеет алиби, если на момент совершения того или иного преступления он, человек, находился рядом с ним, Земцовым. Однако такую позицию до следствия, тем более до суда, не доведешь. Одной уверенности и подозрений Александра Владимировича им, как обычно, мало. Но Земцов, как всегда, не унывал. Он был не из тех оперативников, что не теряют интереса к делу после потери горячего следа. Вопреки всем традиционным милицейским способам перекрывать качество количеством, он продолжал работать над делом терновского разбойника. И у него не оставалось уже сомнений в том, что речь в данном случае идет не об одном человеке, а как минимум о двоих.

К тому моменту, когда неуловимый наглец совершил свой пятый разбой, Земцова посетила мысль о том, что он не там ищет. Вполне возможно, что человек, действуя такими беспардонными способами отъема денег, вовсе не числится в состоящих на учете преступных группировках. В отличие от замшелых квартирных воров, он не ограничивался определенным околотком. Появляясь то на одной окраине города, то на другой, затихая на время, он неожиданно «выстреливал» в самом центре Тернова. Он словно понимал, что этим дезорганизует взаимодействие между милицейскими службами.

Земцов сделал вывод о том, что группа людей, занимающаяся квартирными разбоями вот уже несколько месяцев, имеет прямое отношение к милиции либо является ведомой опытной руководящей рукой человека из органов. Подтверждением тому была дерзость, с которой совершались преступления. Нужно обладать не только наглостью, но еще и заметной выдержкой и даже мужеством, чтобы, доводя людей до исступления, заставляя их обращаться в милицию, в ту же ночь приходить в квартиру жертвы.

И вот в декабре 2002 года случилось то, о чем на протяжении нескольких месяцев мечтал Земцов. Предполагаемый участник прогремевших на весь город разбоев был задержан, и в доказательство его вины оперативным составом Центрального райотдела предоставлялись в суд вещественные доказательства. Этим доказательством была какая-то золотая иконка, прихваченная преступником с места преступления. Все, как казалось, было ясно и понятно, однако Земцов, не привыкший торопить события, стал наблюдать за ними без комментариев. Вскоре он убедился в том, что оперативники райотдела не предпринимают никаких усилий к тому, чтобы на одном доказанном эпизоде развернуть «скатерть-самобранку», позволяющую «поднять» четырнадцать эпизодов тяжких преступлений и заработать маржи на несколько лет вперед безмятежной службы. Тертый калач Земцов мгновенно сообразил, что дальнейшая разработка подсудимого по фамилии Андрушевич – бесперспективная идея. Два варианта: либо районные менты сработали грубую подставу, либо подставу этого Андрушевича сработал кто-то другой. В любом случае к подсудимому следует потерять интерес. Единственное, чем он впоследствии может оказаться полезным, – это натолкнуть на мысль о предполагаемом провокаторе. Тогда, возможно, будет найден и ключ к пониманию всей этой истории. Однако, продолжая наблюдать за действиями районных сыщиков, Земцов понял, что никакого ключа тот не даст. Парень идет в полный отказ и всячески возражает против сотрудничества со следствием и судом. И теперь даже дураку ясно, что Андрушевич чем-то не угодил розыску Центрального района и теперь платит за собственную глупость. Будь у сыщиков Центрального РУВД хотя бы йота уверенности в том, что между существованием на планете Земля некоего Андрушевича и квартирными разбоями имеется причинно-следственная связь, они давно бы вытрясли из него душу. А сейчас, когда поздно возвращаться на исходные позиции, они пытаются выдать Андрушевича за банального разбойника. Ну не получилось у нас серию доказать! Ну не получилось! Однако по одному делу – будьте любезны! – доказательство есть.