Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

– Это хорошо, это для нас здорово. А на карьере песчаном бывать приходилось?

– Да сколько раз, – Асламов поморщился. – Чего там только не случалось… То поножовщина пьяная, то вообще старые трупы криминальные сами собой из песка вылезают. Я ж на Песчанке работать начинал, а это как раз тот район. Насмотрелся, конечно, – куда денешься?

– А байки всякие про карьер слыхать приходилось? – Ян закурил наконец сигарету, навалился локтями на стол. – А то в городе про него много говорили. И с давних пор, как я знаю! А?

Старший лейтенант задумался. Мыслительный процесс проявился на его лице в виде закушенной в смущении губы и шевелении бровей. Это Ян уже видел. Ясно было, что парень изо всех сил старается понять, чего от него хотят.

– Если вы опять про бабкины сказки, товарищ майор, так я, знаете, их и не слушал особо, – выдавил наконец Асламов.

– Да ладно? Ты же опер, Асламов, ты все это бормотание слушать обязан, работа у тебя такая. Думаешь, я тебе проверку устраиваю? В том-то и дело – нет, парень, нет. Раз ты в Заграйске родился и вырос, про карьер все знать должен, так что рассказывай давай.

– Все? Ну вы даете, Ян Антоныч. Все про него никто не знает… Но вот когда я малым пацаном был, мы туда ходить боялись просто. Во-первых, пьянь разная. Места у нас тут сами знаете – «всесоюзная каторга», как говорится. Народ всякий попадается. Хватает таких, что подрежут, и не пойми за что, так просто. Ну а во-вторых… – Юра снова нахмурился, двинул бровью. – Знаете, там ведь, было дело, ребята какие-то пропали, а потом нашли их, в лоскуты порезанных. Я так слышал, по крайней мере. Ну и до того хватало всякого. Вроде уральские духи людей воруют, детей особенно. Боялись мы этого – жуть. Нет, виду не подавали, конечно, плюс опять-таки все ж в пионерах ходили, знаете… А еще тут старьевщик один был, Мирзоев его фамилия. Вроде как контуженный или головой ударился – инвалид по этому делу. Сам-то я его пару раз всего видел, но пацаны про него такое рассказывали!.. Он по городу хлам всякий собирал, а говорили – для виду только, потому что по ночам он на Песчанке копает, и духи ему золото показывают. Смех смехом, а на окнах у него зачем-то решетки стояли. У нас так не принято было, не было моды такой. Ну, Мирзоев, он сумасшедший… Кто ему вопросы задавать будет? Однако потом уже, в девяностых, я, когда учился, вдруг от одного знающего человека услышал, что, мол, не просто там все с Мирзоевым. Духи или не духи, а на карьере его действительно видели. Ну вот, собственно. – Асламов выдохнул, допил свой кофе и отставил чашку в сторону. – Про карьер так все, наверное.

Ян понимающе наклонил голову. Сейчас надо было решить, насколько этому парню можно доверять и чем он в перспективе окажется полезен. Впрочем, если Сомов направил его прямиком к Климову, то теперь уже назад сдавать трудно. Вопрос только – а сам Вадим?.. Ему-то что рассказывать?

– А что значит «не просто»? С Мирзоевым-то с этим? – поинтересовался Ян, снова открывая банку с растворимым кофе. – Кстати, может, коньяку каплю? У тебя вид какой-то до сих пор продрогший.

– Ну, если вы товарищу подполковнику не расскажете, – засмеялся старлей и зашмыгал носом, – то можно. Я простыл, видно. Последние дни на ногах все время да под снегом этим – сами понимаете. Да, а Мирзоев… – Асламов почесался, явно подбирая слова. – Тут дело такое, Ян Антоныч: это все в восемьдесят третьем началось. На военном заводе чекисты областные вроде как раскрыли перевалку левого золотишка, что к нам с Колымы везли. Схема была гениальная: самородки и песок приходили на завод, а потом, уже переплавленные, режимным грузом уходили на Москву. Где-то в приборах спрятанные. Это мне так рассказывали – ну а что там было на самом деле, я, конечно, знать не могу. Факт тот, что директора завода тогда сняли и кто-то еще из начальства у них там отравился прямо у себя в кабинете. А тех, кто золото сюда возил, так и не нашли. Пропали они, как в воду канули. Может, убили их, может, еще что. И вот в одном разговоре вдруг намекнули мне, что Мирзоев вроде как имел к этому отношение. Я тогда, повторяю, учился, мне это все было до одного места – так, знаете, вспомнили со старым знакомым, ну, под стакан, как положено. Знакомый тот вскоре после этого разговора снова сел и, по слухам, умер там, на зоне. По крайней мере, я о нем с тех пор даже и не слышал.

– Я, конечно, о таких делах и знать не мог, – Климов выставил на стол недопитую бутылку коньяка и рюмку, – но все равно интересно. Это получается, что чокнутый старьевщик терся на самом деле с серьезными людьми? Так выходит?

– Вроде как, – Асланов снова куснул губу. – Вот только что мы про него знаем? А ничего. Семьи у него не было, жил один, бродил по городу, хлам собирал… Хорошее прикрытие, разве нет? Вот только для чего?

– И Мирзоев при этом ковырялся на карьере… – как бы размышляя, протянул Ян. – Так ведь?

– Вы все время подводите меня к этому карьеру, – чуть нахмурился лейтенант. – Можно объяснить, что в нем такого?

– Меня интересует не только карьер, – отозвался Ян, глядя в потолок. – Но и Мирзоев, знаешь ли. Потому что старьевщик, карьер и те самые «черти», которых ты принял за инопланетян, связаны самым непосредственным образом. Смотри сам – они шли вдоль берега, потом исчезли. Улетели? Может быть, но – нет. Они мчались туда, на Песчанку. Где-то там они открывают «нору», которая ведет в другой мир.

Асламов побледнел. Ян видел, как забилась жилка на виске у молодого милиционера – покусывая губы, старлей открутил пробку и налил наконец себе рюмку коньяка.

– Параллельный мир? – спросил он, никак не решаясь выпить. – Другое измерение, так, что ли, получается?

– Получается, так, – кивнул Климов. – И люди оттуда сюда уже приходили, насколько я понимаю. Но теперь, как видишь, пришли не люди. И они могут быть очень опасны. Пей наконец, – добавил он, – а то смотреть на тебя не могу. И не стоит пока волноваться… Всему свое время.

– Да, – Юра выпил коньяку, тут же запил его кофе, кашлянул. – И вы уже знаете, что им тут надо?

– Нет. Не знаю. Но боюсь, что ничего хорошего нас не ждет.

Ян встал, подошел к окну и принялся разминать немного затекшую спину. За его спиной Асламов вдруг налил себе еще.

– Пей сколько надо, у меня этого добра еще много, – заметил Климов не оборачиваясь. – Я понимаю, какая каша у тебя сейчас в голове.

– А… товарищ подполковник обо всем этом знает? – очень осторожно спросил Асламов.

– Нет. Но он догадывается, что дело очень нечисто, если можно так выразиться. Сейчас мы должны ему помочь, понимаешь? Но не только ему, а и себе тоже.

– Что-то я вас совсем перестал понимать, Ян Антоныч, – пожаловался лейтенант. – Если вы так много знаете… Куда вы клоните все время?

– Знаю я очень мало, – Климов вздохнул и махнул раздраженно рукой. – Говорю о своих догадках. Но я понимаю одно: эти твари здесь что-то ищут, прочесывая частные дома. Но действуют они при этом безо всякой методы или же знают нечто такое, о чем мы пока и не подозреваем. Людей они больше не похищают, но сам факт… Понимаешь, о чем я сейчас? Смотри, к Абазову они залезли, когда тот к своей бабе уехал. Значит, побаиваются. Что у него взяли, кстати?