Кто на папочку? - Фора Клевер

устал. Ему хотелось тепла, любви. Хотелось жить. И тогда, на даче, рядом с Кариной он на несколько секунд позволил своей фантазии разыграться. В момент их поцелуя Еремин почувствовал себя живым. Впервые со дня смерти Тани. Это напугало его. Ваня настолько привык быть равнодушным, что растерялся и повел себя как глупый, трусливый мальчишка. Данная много лет назад клятва не давала ему принять вспыхнувшие к другой девушке эмоции. Не позволяла дать себе и своему сердцу свободы. Глупо, но это было так. И как справиться с этим Иван не знал.

Он продолжал молчать, угрюмо глядя в пол. Поднять глаза на Арсена Сергеевича не хватало сил. А тот продолжал стоять над ним и ждать ответа. Пока не прозвенел звонок в дверь.

— Вы кого-то ждете? — воспользовавшись моментом, перевел тему Еремин.

— Не я, — туманно ответил мужчина и пошел открывать.

Ваня понял смысл его слов только, когда в комнату вошла мать Татьяны. Седая, постаревшая, с потухшим взглядом женщина встала на пороге и не отводила взгляда, полного боли и тоски, от бывшего зятя. Еремин резко встал и перестал дышать. К этой встрече он был не готов. Сжав кулаки, он замер, не зная, что делать дальше. Горло сдавило. Мужчина даже не смог поздороваться.

Они стояли так минуту или две. Первой не выдержала Жанна Рашидовна. Всхлипнув, она обняла Ивана. Прижалась к нему и задрожала от рыданий. Арсен Сергеевич в это время стоял в дверном проеме, наблюдая за рвущей душу сценой. Встретившись глазами с Иваном, он кивнул и прикрыл дверь, чтобы не помешать важному и такому нужному разговору.

— Почему ты раньше не пришел, Ваня? Если бы Танечка узнала, она бы очень расстроилась.

— Я дал ей обещание… — выдавил Еремин, прижимая к себе мать любимой.

— Мертвым наши обещания не нужны. А мы должны жить дальше. Мой муж оставил меня два года назад. Но я стараюсь находить в каждом дне что-то хорошее. Для него. Потому что знаю, что он смотрит на меня с небес и хочет, чтобы я была счастлива. Ты же не отпускаешь Танечку в лучший мир, держишь ее рядом с собой и заставляешь страдать…

— Я…

— Да, милый, она страдает, когда видит, как ты винишь себя в ее смерти и наказываешь сам себя за то, в чем не виноват. Живи, Ваня. Танюша не может сказать тебе это, так говорю я — ее мать. Отпусти мою девочку. Подари ей покой, а себе позволь стать счастливым. Сегодня ночью я видела ее во сне. Она плакала и умоляла меня помочь тебе. Она умоляла меня, Ваня, — Жана Рашидовна погладила Ивана по щеке. Точно также, как когда-то делала ее дочь. Еремин почувствовал, как внутри что-то взорвалось. Его, наконец, отпустило. Возможно, ему нужен был этот разговор, а может он стал последней каплей, но стало намного легче. Словно сейчас рядом стояла Таня, а не ее мама.

— Я…

— Дай мне слово, что начнешь жить, — не дав ему ответить, потребовала Жанна Рашидовна. — Я не могу не выполнить просьбу моей девочки. Пообещай мне, Ваня!

— Я…я…обещаю, — с трудом проговорил Иван, легонько сжав плечи женщины. Эти слова дались ему слишком тяжело. Внутри все бунтовало против них, но отказать Иван тоже не мог. Для него этот момент стал переломным.

— Ты обещал мне, милый. И…ты знай, что двери моего дома для тебя всегда открыты. Не пропадай. Ведь у меня, старой женщины, ничего больше не осталось.

— Хорошо.

— Ну, все. Моя миссия выполнена. Мне нужно идти, дорогой. И помни, ты обещал, — мягко улыбнулась она и осторожно похлопала его по плечу.

— Я помню.

— Хорошо. Будь счастлив, Ванечка. Танюша бы этого очень хотела. До встречи.

— До встречи, — осипшим от волнения голосом произнес Еремин, провожая удаляющуюся женщину взглядом.

После того, как хлопнула дверь, в комнату вернулся Арсен Сергеевич. С бутылкой водки и двумя стопками.

— Это…

— Пора тебе разгрузить мозги, герой. Мы, врачи, иногда кроме тела еще и души лечим. Садись, сынок, — мужчина кивнул на кресло, а сам уселся в другое. Поставил на стол бутылку и посмотрел на Ивана так, что тот понял — сопротивляться бесполезно.

С каждой выпитой рюмкой Ваня становился все более разговорчивым. То, что очень долго копилось внутри, вырвалось наружу. Он говорил и говорил, а Арсен Сергеевич внимательно его слушал, не перебивая. Лишь вовремя подливал в стопку горячительного напитка.

Иван рассказывал о Карине. Обо всем, что происходило между ними. О том, что она беременна от его лучшего друга, который, в отличие от него, все это время добивался девушку и не сдавался. Еремин сомневался в том, имеет ли он право вмешиваться в их отношения. Да и не знал, как дела обстоят сейчас. Возможно, они уже вместе, тогда и смысла что-то предпринимать нет. Ребенку всегда будет лучше с родным отцом, а не чужим человеком. Разбивать семью Иван не хотел, даже если она еще совсем молодая и хрупкая.

— Ты уверен, что они вместе? Уверен, что с Димой ей будет лучше? — дослушав до конца, спросил Арсен Сергеевич.

— Я не знаю, — мотнул головой Иван и обреченно вздохнул.

— Знаешь, что я тебе скажу, дорогой? Мы всегда думаем, что это мы выбираем себе женщин, но все наоборот. Если Карина твоя, то никто не сможет забрать ее у тебя, а если нет, то, значит, там, впереди тебя ждет кто-то другой. Но главное одно…

— Что?

— Она вернула тебя к жизни. Пробудила тебя после долгих лет самокопаний и вытащила из болота, в которое ты сам себя загнал. Лишь за это ты должен быть благодарен ей. А если твой друг старается наладить отношения с будущей матерью своего ребенка и хочет создать с ней семью, разве он враг?

— Да нет, конечно. Но ведь изначально…

— Изначально вы были в равных позициях. Кто успел, тот и съел. Так ведь говорят? — насмешливо протянул мужчина. — Не стоит терять друга, тебе не кажется.

— И что же мне делать? Отступить?

— Я такого не говорил.

— Тогда я не понимаю…

— Дай Карине самой принять решение. Как приедешь в Москву, отправляйся к ней. Расскажи о том, что чувствуешь, а дальше оставь решение за девушкой. Ну а с другом всегда можно договориться, если он действительно друг, разве не так?

— Вы, как всегда, мудры, Арсен Сергеевич. Только сказать легко, а вот справиться с эмоциями получается не всегда, — опустив голову, протянул Иван. — Тем более отношения у нас Димой уже испорчены. Мы уже несколько раз подрались. И, боюсь, после моего разговора с Кариной это произойдет