Соло на грани - Елена Кутузова

Хен Мин отложил палочки только, когда на столах не осталось еды. Ученики дружно повторили его жест, словно репетировали. И, дождавшись, когда Мастер встанет с пхенсана, разошлись по своим делам.

Сам Хен Мин подошел к гостям:

– Вы хорошо устроились? Если что-то понадобится, обращайтесь.

– Спасибо, – поблагодарил Ставр. – А где Эра?

– Отдыхает. Она еще не полностью восстановилась после ранения, тренировка ее утомила.

– Может, расскажете, что с ней случилось? Нам только фотографии показывали.

Воспоминания о том, как щемило сердце при виде бледного лица девушки, заставили сжать кулаки в бессильной ярости.

– С ктулху подралась. Попыталась остановить Прорыв в одиночку…

– Раньше ей это удавалось. Сколько их было? О большом Прорыве мы бы знали.

– Флагман и двое сопровождающих.

– И она не справилась?

Перед глазами Ставра встал тот бой в горах, когда он впервые увидел Эру в деле, одну против целого выводка…

– Удача иногда отворачивается от своих любимцев. Но не в этот раз – я оказался рядом. Смог поддержать. А потом и помочь. Если честно, думал, что она не вернется, в нее столько яда вкачали…

– Спасибо!

Ставр разрывался между двумя чувствами: искренней благодарностью Хен Мину за спасение Эры и желанием придушить из зависти, что там, в том бою, рядом оказался он, а не Ставр. Не Ставр вытащил девушку из клубка ядовитых щупалец, не Ставр сидел дни и ночи рядом с умирающей, возвращая к жизни.

Хен Мин спокойно наблюдал за играющими на скулах собеседника желваками. Он понимал и сам едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть этих вегугинов обратно, туда, откуда пришли. Эра должна остаться здесь, чтобы он мог защитить ее. Если понадобится, от всего мира. И мысль, что кто-то смеет желать того же, была невыносимой.

– Надеюсь, мы сможем с ней видеться?

– Непременно! А сейчас прошу прощения – у меня еще много дел.

Ставр посмотрел в спину уходящего Хен Мина и повернулся к мнущемуся неподалеку Ли До:

– Может, покажешь Школу?

* * *

– Эра? К тебе можно?

Девушка повернула голову на зов и улыбнулась:

– Да, оппа! Заходи!

– Ты еще не поела? – Хен Мин грустно посмотрел на поднос, уставленный мисочками. – Чтобы поправиться, надо есть…

– Мясо! – усмехнувшись, закончила фразу Эра. – Оппа, я знаю и стараюсь. Но столько съесть в одиночку не могу!

– Прости. – Хен Мин уселся напротив девушки. – Я должен был составить тебе компанию.

– Мастер должен есть вместе с учениками, ты все правильно сделал!

Вместо ответа Хен Мин забрал из рук Эры палочки – серебряные, с навершием в виде журавля, приносящего долголетие, подцепил кусочек и поднес к губам девушки:

– Ааааам. Ну, не упрямься!

– Я не маленькая! – возмутилась Эра, но рот открыла.

– А может, мне нравится тебя кормить? – улыбнулся Хен Мин, протягивая следующий кусок – маринованный дайкон.

– М-м-м, – отвернулась Эра. – Ты же знаешь, я не люблю.

– Надо! Аааам.

Девушка подчинилась. Опять он все перепутал! Дайкон во всех видах обожала Ирида. Эра любила кимпап и морепродукты, а еще – суп из морской капусты. Но его редко варили, чаще подавали наваристый бульон из говяжьих хвостов. Хен Мин считал, что после тяжелых ран он лучше всего восстанавливает боевой дух и тело.

– Кушай, – улыбнулся Хен Мин. – Если все съешь, кое-что подарю.

Эра тут же подавилась очередным куском дайкона. Откашлявшись, удивленно спросила:

– Так ты меня на самом деле за ребенка держишь?

– Ладно, ладно! – примиряюще пробормотал Хен Мин. – Сейчас отдам.

На полированную до зеркального блеска столешницу легла маленькая коробочка из ханчжи. На голубой крышке словно рассекали водную гладь оранжевые уточки-мандаринки. Эра подозрительно покосилась на рисунок: символ супружеской верности ничего хорошего ей не сулил.

В коробке, на синем бархате, лежали два одинаковых резных кольца из нефрита. Эра тут же закрыла крышку и вернула подарок:

– Извини, Хен Мин. Это лишнее.

– Эра! – Мужчина не выглядел удивленным. – Я ничего от тебя не требую. Просто… прими их в знак дружбы.

– С каких это пор гаракджи стали символизировать дружбу? Я не возьму их. Прости.

Хен Мин нехотя забрал кольца.

– Я все равно не сдамся, Эра. Я умею ждать. Придет время, и ты их примешь.

Эра предпочла сменить тему:

– Хен Мин, не обижайся. Но… я, правда… не готова. Но знаешь, я тут подумала…

– Ты больше не называешь меня оппой? – Он не слушал, что говорила девушка, погруженный в собственные переживания.

– Назову. Но не сегодня. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Хен Мин. – Извини, я пойду. Мне пора.

– Да, конечно.

* * *

Эра долго смотрела на закрывшуюся за другом дверь, потом решительно сменила женский ханбок на тренировочную форму. Лучше пусть Хен Мин ругается, что она совсем себя не бережет, чем вот так… Видеть слезы в глазах названого брата было больно. Куда больнее, чем чувствовать, как впиваются в тело ядовитые иглы ктулху.

Пока одевалась, на глаза попалась длинная желтая шкатулка, расписанная цветами. Откинув крышку, Эра долго смотрела на бамбуковую флейту внутри. А потом решительно спрятала ее в дальний шкафчик комода – сейчас даже такая память о сестре причиняла муку. И убрала с глаз любимые логомы. Только сегодня, один-единственный раз, она позволит себе перестать быть Примой.

Тренировочный двор встретил гулом голосов, в котором смешались вскрики учеников и окрики наставников. Эра с удовольствием влилась в суету: сделала растяжку, размялась, кувыркнулась несколько раз. Жесткие плиты, которыми был вымощен двор, тут же указали на огрехи в технике. И Эра терпеливо начала исправлять ошибки.

Как в детстве. Она начинала тренировки на дорожках, засыпанных мелким песком. Но как только тело начало слушаться, Мастер привел ученицу во двор и заставил повторять все на голых камнях. Как тогда болело ушибленное тело! Руки и ноги не поднимались, ссадины на локтях и коленях не успевали заживать… но с каждым разом становилось все легче и легче. Кувырки, прыжки, перекаты… Когда Эре стало все равно, на какой поверхности заниматься, она познакомилась с гибким хлыстом. Он змеей извивался в руках Учителя, не позволяя расслабиться ни на миг. Так, помимо тела, тренировался мозг: попробовать угадать, откуда прилетит хлесткий удар, увернуться, отскочить, прежде чем гибкий прут оставит на коже пламенеющий рубец…

Но теперь рядом не было Ири, чтобы смазать зеленоватой, пахнущей травами мазью ссадины. И, вернувшись после тренировки к себе, Эра не увидит там сестру, склонившуюся над старыми книгами – Ирида изучала не только технику игры на тэгыме, но и историю музыки. Не услышит неровный, неуверенный свист флейты. Этого никогда не будет. И, впустив в сердце ярость, Эра позволила ей завладеть телом, выплеснуться наружу движением, перекатами, прыжками…