Начало звёздного пути - Александр Санфиров

Но тут манипуляции, проводимые Феклой, дали свои плоды, и он, забыв обо всем, прильнул к ее жаркому телу. В объятьях и ласках прошло немало времени, и когда парочка решила встать, за окном уже светало.

Когда Илья Игнатьевич зашел в столовую, там, к его удивлению, уже сидела Катенька.

– Катенька, душа моя, что это ты спозаранку встала?

– Не знаю, папенька, что-то мне сегодня беспокойно спалось. Наверно, мне вчера Евдокия Ивановна много всего рассказала, – призналась девушка.

– Ты смотри, радость моя, не переучись, – озаботился вдруг Вершинин, – может, тебе и не стоит к ней ездить еще раз на этой неделе. Отдохни, вышиванием займись.

– Ой, папенька, ну что ты говоришь, у Евдокии Ивановны так интересно, она мне, к примеру, про Париж много говорила, ты мне за всю жизнь столько не рассказал.

«М-да уж, – подумал Вершинин, – я что, про французских шлюх должен был тебе рассказывать?»

– Катюша, очень хорошо, что ты тут, мне надо с тобой решить один важный вопрос, – внушительно произнес он.

Катенька внутренне напряглась, когда отец начинал говорить с ней таким тоном, то можно было ждать всего, чего угодно.

– Я слушаю внимательно, папенька, – сказала она и отставила чашку с чаем в сторону.

– Кгхм, – откашлялся Вершинин, – я вчера был, как ты знаешь, у Андрея Григорьевича. Так вот, мы с ним обсудили множество вопросов и решили, что тебе надо выйти замуж за его сына Николая, – выпалил он как из пушки.

Катенька порозовела.

– Но, папенька, как же, ведь так не делается, и потом Николка, может, этого не хочет? – сказала она, опустив глаза.

– А ты значит, согласна? – тут же спросил Илья Игнатьевич.

Катенька из розовой стала пунцовой и тихо сказала:

– Да. – После чего выскочила из столовой и унеслась к себе.

Вершинин несколько минут сидел молча, затем подкрутил усы и пошел хвастаться Фекле успешно проведенными краткими переговорами.

Когда он собирался отправить посыльного в дом Шеховского, к нему в кабинет провели посыльного от князя с небольшой запиской, в которой было всего несколько слов:

«Илья, спешу тебя уведомить: Николенька принял мою волю, и весь при счастье, что его мечты стали реальностью».

– Ишь ты, как завернул, – сказал Илья Игнатьевич, – придется тоже что-то подобное изобразить.

Он подумал немного и, черкнув гусиным пером по бумаге, отдал ее посыльному.

– Князю, как и мне, передашь лично в руки, вот тебе гривенник за старания.

Воспрявший духом посыльный бодро отрапортовал:

– Бу cде, ваше благородие. – И испарился.

Оставшись один, Вершинин задумался.

«Наверно, снова надо бы съездить с визитом к князю, только вот неудобно туда ехать отцу предполагаемой невесты».

В это время в особняке Шеховского происходил следующий разговор.

Князь, прочитав записку Вершинина, хлопнул по плечу посыльного и в свою очередь выдал ему двугривенный.

– Отправляйся ты, парень, обратно туда, где был, и отдай вот эту писульку.

Он быстро написал небольшую записку, где извещал, что вечером он с сыном посетит его превосходительство подполковника Вершинина.

Вершинин, отказавшись от мысли поехать к князю, раздумывал, чем бы ему заняться, когда перед его глазами вновь появилось лицо посыльного, уже употребившего часть гривенника с пользой для себя.

– Ну, что тебя еще, шельма! – воскликнул раздраженный Илья Игнатьевич.

Вместо ответа ему протянули записку.

Когда Вершинин ее прочитал, то с радостным видом выдал посыльному очередной гривенник и, высунувшись в коридор, закричал:

– Фекла, иди скорей сюда, ты мне нужна!

Когда та прибежала и внимательно смотрела на него, ожидая распоряжений, он сообщил:

– Мой друг, сегодня вечером у нас будут с визитом Шеховские, отец с сыном. Так что, ма шер, я тебе, как всегда, полностью доверяю, надеюсь, мы достойно встретим будущих родственников.

– Что, уже вы все порешали, сегодня обручение? – поинтересовалась та.

– Нет, – сердито сказал Вершинин, – ты сама-то думаешь, когда говоришь. Мы вчера пьяные в дым были, вот вечером приедет Андрей, тогда и все обговорим, поняла?

Вечером в доме было все готово к приему. К расстройству Ильи Игнатьевича, ему не удалось привезти из имения весь свой домашний оркестр. Но все же два музыканта у него имелись, и они сейчас также готовились к приезду знатных гостей. Но вот в комнатах у Катеньки все летело кувырком. Вокруг нее бегали несколько горничных с лицами в красных пятнах. И даже обычно невозмутимая мадам Боже нервно кусала губу. Уже скоро должны появиться Шеховские, а Катенька еще не готова. Но тут Фекла, которая уже в основном закончила свою работу, зашла в будуар. Девушка, увидев папенькину пассию, скорчила гримаску, но та не обратила на это никакого внимания, быстро разогнала всех горничных и вмиг подобрала все, как надо. Катенька, глядящая на свой наряд, не могла не оценить вкус Феклы, выглядела она бесподобно. Модное закрытое платье с белым воротничком делало ее очень стройной и высокой, а пряди прически бандо, спускавшиеся вдоль щек, необыкновенно ей шли.

– Ах, Феклуша, ты такая умница! – воскликнула девушка и чмокнула опешившую Феклу в щечку.

Когда прибыл экипаж с разодетыми Шеховскими, всё было уже готово. Дворецкий торжественно открыл дверь большой залы и громко представил входящих. Надо сказать, что сегодня, собственно, никого из посторонних не было, а присутствующие знали друг друга неплохо, поэтому сразу уселись за стол и под музыкальное сопровождение приступили к ужину и беседе.

Через некоторое время Илья Игнатьевич посоветовал Катеньке показать дом Николеньке и желательно заниматься этим подольше. Девушка залилась краской и, с упреком глядя на отца, начала вставать из-за стола. Но когда она подошла к Николке, то уже справилась с собой и вполне спокойно сказала:

– Ну что, пойдем, я покажу тебе, как мы тут устроились.

Когда молодежь покинула зал, трезвые на этот раз отцы приступили уже к настоящему разговору.

Между тем оба влюбленных другу в друга человека шли и молчали. Одно дело в мечтах обнимать, говорить слова любви, и совсем другое вдруг оказаться рядом с предметом твоей страсти и почувствовать, что твой язык отсох.

Они шли рядом, иногда касаясь друг друга, и от этих прикосновений лицо Катеньки загоралось волнением.

Они остановились в танцевальном зале, который также был хорошо освещен. В зеркалах, которые были во множестве вделаны в стены, они могли видеть свои отражения, пылающие щеки и смущенные глаза.

Николка, оглядывая зал, сказал:

– А вас тут хорошо, но в имении было как-то уютней.