Нагадали мне суженого - Наталья Андреева

О! Интернет и Игнат – это отдельная история! Колено и компьютер – трагедия в нескольких частях, которая окончилась полным поражением Игната, что тот, разумеется, не признает.

Трагедия для Колено началась с эры Интернета. Игнат долгое время добивался правды: почему, вбивая пароль в пустую строку, он нажимает на клавишу с буквой, а на мониторе появляется звездочка? И требовал в магазине исправную клавиатуру. Он бегал туда каждый день, причем с монитором и принтером! На то, чтобы объяснить ему, в чем суть процесса, ушел месяц. Ведь он всегда пытается докопаться до сути. Всезнайка же. До винтика желает все раскрутить. Надо знать одну простую вещь: если ты чего-то не понимаешь, а это прекрасно работает, следует сей факт просто принять как должное и пользоваться.

А Игнат купил учебник по программированию. И увяз. Он из другого поколения, как вы уже поняли, Игнату верный полтинник. В вузе ему не преподавали даже информатику. Он не просто с нуля начинал, а из глубокого подвала, где вообще нет света. Вместо того чтобы с упоением чатиться и лайкать, Колено вот уже лет семь разбирает непонятные значки в книге, которая для него совершенно бесполезна. Теперь он считает, что знает о компьютерах больше, чем все программисты в нашем городе, вместе взятые. Да что там! Во всей стране! Но до практики дело так и не дошло. И не дойдет. Когда Игнат появляется в торговом зале, где стоят компьютеры, все менеджеры прячутся кто под стол, кто в подсобку. Хирург хотя бы может выставить зануду за дверь и сослаться на тоскующую в ожидании приема очередь. Далеко не всем так повезло. Женщина, которая работает вместе с Игнатом и сидит за соседним столом, почти глухая. Остальные сбежали.

– Никуда я с ней не пойду! – уперся Игнат, когда я взяла его под руку. Точнее, под костыль.

– Пойдешь. Иначе я тебя в тюрьму засажу. Ты прикидываешься больным, а сам, оказывается, можешь ходить! Я уверена, что дома ты тайно снимаешь гипс!

– Что-о?!

– Я это докажу.

Видимо, я угадала, потому что Игнат позеленел. Кто хоть раз в жизни вынужденно носил гипс, прекрасно знает, как тело под ним чешется. Игнат ходит на костылях так долго, что его нога под гипсом на сто процентов коростой покрылась. И зуд должен быть невыносимым. Или он тайно снимает гипс и моется.

– Идем к Ладушкину на экспертизу!

Полиции Колено боится как огня. Потому что в ней страшная коррупция, согласно все той же статистике. И его за длинный язык могут так побить, что он в диагнозах запутается. Поэтому закон Колено предпочитает иметь в союзниках. О моем романе с Ладушкиным известно всем, как и о том, что я собираюсь за Сеню замуж. Чем я и воспользовалась в корыстных целях.

– Это произвол, – пробормотал Колено, но послушно поковылял вместе со мной к лифту.

Все, кто сидел в коридоре, вздохнули с облегчением, а хирург даже послал мне воздушный поцелуй. Последнее время я все чаще выступаю в роли спасительницы отечества. К чему бы это?

– Ну что? К главврачу? – спросила я, прежде чем нажать на кнопку.

– Да нет, зачем же? – потупился Игнат.

– Снимаешь гипс, признавайся?

– Да я…

– Иди закрывать больничный.

– Так моя очередь прошла!

– Тогда завтра. И кончай выносить мозг хирургу, понял? Он хороший мужик.

Когда моя мама прошлой весной сломала руку, с ней внимательно и по-человечески обошлись. И вылечили ее. Перелом сросся идеально, без смещения, и рука больше не болела. Хирурга она очень хвалила, и я с ней согласна. У него приятное лицо и ласковые руки, иной раз мне даже хочется что-нибудь сломать, чтобы побыть с ним наедине. Даже несмотря на то, что он женат. А вот с Колено мне беседовать не хочется совсем. Хоть он холостяк и, как говорится, без жилищных и материальных проблем. Но до сих пор не нашлось женщины, которая захотела бы переехать в его отдельную квартиру со всеми удобствами. Я даже подозреваю, что Игнат – девственник. Хотя о сексе он знает все. Вы попробуйте с ним поговорить на запретные темы! Так же, как нынче учебник по программированию, он когда-то штудировал «Камасутру». Разбирал до деталей, пытаясь понять суть процесса. Я не знаю, что именно он понял, но детей у него нет.

В нашем литкружке есть еще одна такая. Мальвина Палка. Происхождение имени ни мне, ни кому-то другому в нашем городе не понятно, Мальвин у нас больше нет. А вот с фамилией полный порядок, как слышится, так и выглядит. О любви они с Игнатом могут говорить часами. Я имею в виду, о физической любви или, как это еще называется, о сексе. Если бы хоть у одного из них было немного практики, все закончилось бы свадьбой. Но вот уже лет десять они об интиме лишь говорят. И конца этому не предвидится. Она пишет те самые любовные романы, которые я так ненавижу. Об идеальных людях, живущих в идеальном мире. А «технические подробности» берет у Игната, который в свое время тщательно изучил «Камасутру». То, что ни тот, ни другая так и не вышли в Интернет, их не смущает. Люди охотно верят в сказки, да еще и осуждают тех, кто пытается вернуть их в жестокую реальность.

Ох, как же мне не хочется общаться с Колено! Но куда деваться?

– Посидим в сквере, поговорим, – через силу сказала я прозаику.

Игнат, хоть и работает бухгалтером, всерьез считает себя писателем. Он давнишний член литкружка и друг Терентия Лебёдушкина. Чуть ли не единственный. Поэтому я и не сомневалась, что Колено в курсе всех подробностей конфликта, случившегося между лирическим поэтом и художником, обожающим писать уродство.

Мы сели на свежевыкрашенную лавочку в чахлом больничном сквере. В таких местах я все время думаю, насколько же стойкая связь у человека с природой. Деревья, растущие при больницах, тоже чахнут. Невольно и я впала в уныние. И покосилась на Игната. Тот уже пришел в себя и занял круговую оборону.

– Давно ты снимаешь гипс? – спросила я.

– Вообще не снимаю, – не моргнув глазом, соврал Колено. – У меня открытый перелом со смещением плюс сотрясение мозга. – Он выразительно потрогал лысину. Сотрясение мозга у него, похоже, с рождения, так что этот диагноз Игнату можно ставить хоть каждый день. А что касается ноги…

– Я ведь могу проверить, – пригрозила я.

– Что ты до меня докопалась? – заныл человек, который регулярно докапывается до всех, даже до уборщицы, моющей лестничные клетки в соседнем доме. Учит ее правильно отжимать тряпку. – Да, я хотел продлить больничный! Но ради искусства же! Работа отнимает почти все мое время, – пожаловался Игнат. – А ведь я писатель! Но в этом маленьком занюханном городишке никто не в состоянии оценить мой огромный талант! Я написал гениальную пьесу, а пригласили какого-то драматурга из Москвы! И все почему? Потому что у него, видите ли, связи! Правильно сказал Терентий… – Колено осекся.

– А подробнее? Давай рассказывай! Я хочу знать подробности единственного летнего заседания литкружка.

– Ну, хорошо… – Игнат тяжело вздохнул. – Началось все с того, что я написал гениальную пьесу. Она называется «Вопиющие случаи коррупции и злоупотребления должностным положением в хирургическом отделении районной больницы». Снизошло на меня озарение, как только появилось свободное времечко. Из чего я сделал вывод, что больничный надо продлять сколько можно. Все ради искусства! – повторил он. – Ну и началось. То есть нет! На заседании мы обсуждали не пьесу, а мой гениальный роман! «Налоговая проверка на малом предприятии и рекомендации по увеличению поступления средств в городской бюджет». Потому что пьеса тогда еще не была написана. Я как раз собирал материал. – Он потрогал гипс на ноге.