Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - Ричард Шеперд

Встреча по делу проводилась в одном из служебных помещений Королевской уголовной прокуратуры на верхних этажах Центрального суда Лондона. Обшитые деревянными панелями залы суда выглядят величественно: ничто так не дает почувствовать силу правосудия, его историю и значимость, как Первый судебный зал в Центральном суде Лондона.

В расположенных над ним кабинетах, впрочем, ничего величественного нет и в помине.

Я ожидал встречи в комнате с потертой мебелью и плохо подогнанными окнами, как вдруг внезапно появились адвокаты – старший и младший. Они пришли прямиком с проводимого внизу судебного заседания, все еще в мантиях, бросили свои парики на стол и поздоровались со мной по имени, прежде чем мы приступили к формальной части процедуры. Вскоре после них прибыли двое детективов. Совместные вскрытия сближают, и мы обменялись с ними теплыми дружескими рукопожатиями.

Мы уселись за большой поцарапанный стол, попивая чай из фарфоровых чашек – адвокаты не держат одноразовой посуды, – а вокруг нас были разложены всевозможные бумаги и фотографии. Все сделанные полицией фотографии были распределены по небольшим папкам с жесткими коричневыми обложками, связанными черными пластиковым кольцами.

Я молча наблюдал, как все остальные обсуждают предстоящий суд над Терезой Лазенби. Ее обвиняли в убийстве, однако никто не сомневался, что ее адвокат предложит признание в неумышленном убийстве с ограниченной ответственностью – за которое, разумеется, ей светил куда меньший срок. Детективы не сомневались, что обвинение согласится на сделку. Было очевидно, что им нравилась Тереза и что они не сомневались: это была самооборона. И действительно, они даже не возражали против того, чтобы ее отпустили до суда под залог, что было весьма необычно для обвиненного в убийстве.

– Вы ознакомились с протоколом допроса, доктор Шеперд? – спросил меня старший адвокат.

– Да.

– И вы видели фотографии того, что он с ней сделал, прежде чем она схватилась за ленту? – спросил детектив.

– Нет, мне эти фотографии не показывали.

После долгих поисков адвокат наконец достал нужную папку. В полицейских папках с фотографиями, которые мне доводилось видеть прежде, как правило были снимки мест убийства либо вскрытий. Здесь же меня ждали фотографии миленькой молодой девушки, которая была более чем живой.

– Итак, – сказал я. – Это Тереза.

Своей молодостью и здоровьем она оживляла снимки. У нее были розовые щеки, а ее длинные рыжие волосы были в меру покрашены в темный цвет. Как и сказали мне детективы несколько месяцев тому назад, у нее было милое личико. Ничего общего с типичным подозреваемым в убийстве.

Я внимательно осмотрел каждую фотографию, в то время как все остальные потягивали свой чай и болтали. Наконец я поднял голову.

– Я полагаю… – начал было я.

Но тут же запнулся. Был ли я полностью уверен? Мне не хотелось, чтобы связанная с этим делом предвзятость ослепила меня и заставила забыть ужасные последствия, которые влекли за собой ошибки.

Полицейские пристально, выжидающе на меня смотрели. Адвокаты нахмурились.

Пауза слишком затянулась.

– Ну? – поторопил меня старший адвокат, своим тоном давая понять, что моя нерешительность может подорвать убедительность того, что я собираюсь сказать.

Тогда я вспомнил те сомнения, что грызли меня после вскрытия. Уже тогда они были связаны с несоответствием фактов рассказанной истории. Теперь же я обнаружил еще более серьезные несоответствия между правдой и ее версией Терезы.

Да. Я был уверен.

Я сказал:

– Я полагаю, что все эти раны Тереза нанесла себе сама.

Его младший коллега потянулся к снимкам.

– Эти порезы на руке. Вы утверждаете, что она сделал их сама?

– Я так полагаю. Я не верю, что она убила Энтони Пирсона из самообороны, потому что тот нападал на нее со стеклом, лезвием и всем прочим.

Они переглянулись.

– Вы скажете это на суде?

– Да. Конечно, мне бы хотелось перед этим внимательнее изучить дело.

– Но как?..

Детектив-инспектор был невозмутим. Выглядел он, однако, скверно.

– Как вы можете быть уверены, что Энтони Пирсон ее не порезал?

На самом деле у всех ран на фотографиях были классические признаки того, что они были нанесены ею самой. Когда на человека нападают, он пытается убежать, вырваться, увернуться, защититься: это происходит рефлекторно. Если, конечно, его предварительно не обездвижить – а по словам самой Терезы ее никто не удерживал. Также отсутствие сопротивления может быть связано с воздействием алкоголя или наркотиков, из-за которых человек позволяет другому резать себя снова и снова в одном и том же месте под одним и тем же углом – Тереза же в тот раз была практически трезвой.

Были и другие доказательства. Раны находились исключительно в самых распространенных для самостоятельно нанесенных себе травм местах (это объясняется тем, что до них попросту легко дотянуться самому), и была применена лишь умеренная сила. Когда люди в бешенстве кого-то режут, они обычно не сдерживают свои силы. Самому же себе сильные травмы нанести гораздо сложнее.

Все это я объяснил присутствовавшим.

– Эти раны определенно не были получены в результате самообороны, – сказал я.

Адвокаты снова переглянулись, после чего посмотрели на полицейских. Я снова обратил внимание, что детективам, хотя они и выдвинули против нее обвинения в убийстве, Тереза нравилась. Один из них взял папку с ее фотографиями.

– Посмотрите на ее лицо. Должно быть, Энтони Пирсон поцарапал ее, – сказал он.

Я покачал головой.

– Нет. Это следы от ногтей.

Я поднес руку к своему лицу и изобразил, как царапаю его в том же самом месте.

– Если я правильно помню, у жертвы ногти были коротко подстрижены. Они не могли оставить такие глубокие царапины.

Я взял в руки папку с бумагами о вскрытии. Там были сделанные мной записи, и когда я их достал, воздух немного разбавил тот самый едкий запах морга, напоминающий поломанные засохшие ветки.

Я быстро пролистал содержимое папки, пока не наткнулся на фотографию, на которой было отчетливо видно пальцы Энтони.

– Да, он точно стриг свои ногти. Они были недостаточно острыми, чтобы оставить у нее на лице царапины.

Я показал им фотографию. Внимательно ее изучив, детективы передали ее старшему адвокату, который надел очки, чтобы лучше все рассмотреть, а затем положил ее перед младшим адвокатом. Тот через силу бросил на нее взгляд, а затем сразу же захлопнул папку.

Я взял фотографии Терезы.

– С другой стороны… – достал я одну из них, на которой было видно ее пальцы, – ее ногти тоже подстрижены, однако она определенно могла поцарапать себе ими лицо.