Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - Ричард Шеперд

Я задумался. Но ничего не сделал. Мы снова вернулись к жизни, которая, казалось, не допускала любовных отношений. Один из нас постоянно собирался уходить на работу. А если мы оба были дома, то нашего внимания требовали тысяча дел: дети со своими домашними заданиями, трудности на работе, ремонт по дому…

Я не понимал, как можно найти посреди всего этого место для любви. Может, я должен написать это в своем ежедневнике: «17:00 – Служебное совещание, 19:00 – Любовь»? И что я должен был делать? Приходить домой с цветами? Зажигать свечи за ужином? Хотелось бы мне спросить других мужчин, как им удается наполнять свою повседневную семейную жизнь теплом, юмором и этой самой любовью, однако подобные разговоры были бы в наших профессиональных кругах неприемлемы. На самом деле это было попросту невозможно. Мы говорили об убийствах, а не о любви. Так что я продолжил портачить.

Королевская уголовная прокуратура в итоге связалась со мной по делу Энтони Пирсона. Его девушке Терезе Лазенби было предъявлено обвинение в убийстве, и вскоре должно было начаться разбирательство в суде.

Была назначена предварительная встреча (роскошь, которой Симпсон вдоволь наслаждался на протяжении всей своей карьеры, однако на протяжении моей она постепенно уходила в прошлое), перед которой я освежил свою память заметками и фотографиями по делу. Адвокат обвинения также направил мне дополнительный материал, включая протоколы допросов Терезы полицией.

Читая, я вспоминал, как опрашивавшим ее детективам было сложно связать задушенное тело взрослого мужчины с этой молоденькой девушкой. Как они ее защищали, когда говорили о ней. Вскоре я начал понимать, в чем было дело.

Во время допроса Тереза объяснила, что с Энтони они были знакомы на протяжении пяти лет. У нее была от него четырехлетняя дочка, жившая с ее родителями. Ночевала она обычно в квартире, которую снимала вместе с ним, а бо́льшую часть дня проводила в доме родителей неподалеку.

В момент смерти Энтони родители Терезы вместе с ее дочкой были на отдыхе. Она подробно описала свой день, и я могу лишь сказать, что это был самый обычный день, закончившийся самым невероятным образом. Все это с трудом укладывалось в голове. Она купила поздравительную открытку для подруги и записала на видео телесериал, чтобы по возвращении его могли посмотреть родители. Затем она отправилась к своей бабушке, чтобы узнать про дедушку, дела которого были плохи. Она безуспешно попыталась занять немного денег на запланированный с подругами отдых на острове Тенерифе. Пока что ничего необычного.

Позже она встретилась в пабе с Энтони. Он был уже изрядно выпившим и странным образом злился из-за того, что она пришла так рано. Он не одобрил ее поездки с подругами («Ах ты дрянь!»), после чего потребовал денег, чтобы купить еще выпивки, а затем и травки.

Тереза заняла денег для Энтони у своего на тот момент начальника за барной стойкой. Последовал непростой вечер, состоящий из выпивки, травки и злости. Сама Тереза выпила лишь полпинты светлого, травку не курила и, судя по ее описанию событий, всячески старалась угодить своему трудному и непредсказуемому парню. Согласно ее заявлению, когда они пришли домой со взятой с собой пиццей, он уже себя не контролировал:

«Я дала ему пиццу в гостиной, а он сказал, что потерял травку, на что я сказала: „Не говори глупостей”. Я начала шарить у него по карманам, а он оттолкнул меня к стене… он швырнул в стену две стеклянные пепельницы… И я сказала: „Вечно тебе надо что-то разбить”. Он сказал: „Еще как надо”.

Он просто взбесился, принялся скидывать видеокассеты с каминной полки, разбрасывать вещи вокруг, он орал, принялся ломать на части проигрыватель, и я схватила его, чтобы он перестал (плачет), а он ударил меня по голове, я упала и порезала руку (показывает порез на ладони правой руки), а повсюду было стекло, и я лежала у двери в гостиную, а он не мог ее открыть, так как мешала моя голова, так что он все бил и бил мне дверью по голове.

Он пошел в туалет и позвал меня, так что я зашла, а он специально порезал себе руку бритвой… я взяла полотенце и сказала – не делай глупостей. Я взяла полотенце и обернула его вокруг руки, кажется, это была его правая рука. Кажется, сначала он стащил с себя полотенце. Потом он выдернул из розетки шнур светильника…

Я пошла в спальню, а он все продолжал швыряться вещами, всякими безделушками. Он пошел на кухню. У меня стеклянный обеденный стол, и я попросила его не разбивать, однако он схватил солонки и перечницы, потом пошел в спальню и принялся швырять их из окна. Потом он взялся за зеркало, так что я закрыла окно и схватила его, и мы оба упали спиной на кровать (всхлипывает), и я его держала.

Он порезал мне руку. Не знаю чем, но я убрала руку (показывает порезы на правом предплечье). Я убрала руку, а он двинул мне локтем в живот. Я снова схватила его рукой, а он порезал и укусил ее (показывает порезы и кровоподтеки на правом плече). Я схватила кусок ленты (всхлипывает), он лежал на прикроватной тумбочке слева, и я просто придушила его этой лентой. Я не хотела причинить ему вред, я просто хотела, чтобы он перестал делать мне больно, я хотела, чтобы он больше никогда не делал мне больно. Я кричала, чтобы он оставил меня в покое, чтобы отстал от меня. Отвали! Отвали! Потом, когда он перестал меня бить, я выбежала из дома и пришла сюда.

П (полицейский): Когда вы душили Тони, вы находились сверху него на кровати или же он был сверху вас? А может, вы лежали бок о бок?

З (задержанная): Мы были рядом друг с другом, бок о бок. Я была слева. Я лежала на спине. Он был под моими ногами. Он меня не удерживал. Он несколько раз ударил меня в живот. Я схватила ленту и обвила его вокруг ее шеи… (всхлипывает).

П: Продолжайте…

З: Я скрестила ленту, потянула с силой, чтобы он перестал меня бить. Не знаю, как долго это продолжалось, но когда он перестал меня лупить, я выбежала из дома и прибежала сюда.

П: Вы хотели его убить?

З (всхлипывает): Нет, я не хотела его убивать.

П: Вам показалось, что вы его убили?

З: Я знала, что он пострадал, так как он все пытался поймать ртом воздух. Он посинел. Его рот, его язык, его высунувшийся язык… Я посмотрела на него. Я знала, что он пострадал. Мне нужно было просто выбраться из дома. Мне нужно было прийти сюда, чтобы Тони помогли. Я так сразу и сказала полицейскому».

Тереза рассказала, что Тони в прошлом уже на нее нападал, однако, не переставая всхлипывать, она сказала, что любила его, а также чувствовала, что нужна ему. Казалось, она была очень молодой мамой – должно быть, они с Тони были еще подростками, когда она забеременела, – оказавшейся затянутой в полные насилия отношения, в которых ее удерживала вера в то, что она ему нужна.

Меня тронули ее возражения, то, как она настаивала, будто она впервые дала отпор, и то под угрозой физической расправы со стороны Тони. Порой преступники больше похожи на жертв, и Тереза одновременно и страдала, и сожалела о содеянном. Обвинение, однако, планировало полагаться на мои показания. Которые должны были быть беспристрастными. Так что я был намерен придерживаться правды, прекрасной в своей простоте, и не позволить предательским эмоциям эту правду запутать.