Испанские каникулы - Елена Давыдова-Харвуд

К вечеру Мари-Пепа ушла домой, а мы с Джеймсом решили съездить на День Нептуна: в неплохом отеле недалеко от нашего дома устраивали русскую вечеринку, и мне вспомнилось пионерское детство и захотелось посмотреть, что из всего этого получится. Приезжаем и садимся за столик, у которого оставалось еще несколько свободных мест. Тут рядом со мной на пустое сиденье плюхнулась тетка, сразу заявившая: “Я с Москвы!” – и бесцеремонно поинтересовалась, где я работаю. А когда поняла, что я не работаю нигде, то сразу потеряла ко мне всяческий интерес и тут же слиняла. Потом рядом уселась бизнесменша, пожалуй, самая знаменитая на побережье. Я-то ее видела впервые, но вести себя она тут же стала запанибратски: говорила всем “ты” (правда, по испанским традициям это не возбраняется). Но меня совершенно выбило из колеи, когда она вилкой подцепила из своей тарелки креветку, переложила ее на мою и заявила: “Попробуй! Очень вкусно!”

А День Нептуна свелся к показу номеров самодеятельности. И нас особенно сразила украинка, гордо именовавшая себя бандуристкой, но знавшая, похоже, только четыре ноты. При этом голос и слух у нее отсутствовали напрочь, а она пыталась еще и петь. Несколько затесавшихся туда иностранцев, включая Джеймса, смотрели на все открыв рты, а мне и правда вспоминалось пионерское детство – только тогда самодеятельность была качеством повыше…

Велосипедные гонки и как официанты выливают ваше вино на асфальт. Когда покупать оливковое масло. Похороны в трениках и футболках. Пещерные дома и ламумба. Всемирный потоп

Мы с Джеймсом снова поехали попутешествовать и неожиданно для себя попали в зону каких-то соревнований. Нас без конца то тормозили, то отворачивали от намеченного дома пути, и в какой-то момент мы оказались там, где явно не должны были находиться. Полицейский, выскочивший из переулка на мотоцикле, увидел нас и чуть с него не свалился от удивления. Он яростно махал, заставляя нас остановиться, и что-то орал в микрофон. Мы напрягли слух, но все равно ничего не понимали: орал-то он по-испански… А потом вечером по телевизору показывали, что в этих местах проходили международные велосипедные соревнования. Удивительно еще, как это мы в кадр не попали!

В результате крадучись и как-то бочком мы отъехали по направлению к горам и в одной из деревень неподалеку нашли замечательный ресторанчик, где остановились передохнуть и пообедать. Уселись под солнышком на улице и для начала заказали яблочного вина – сидра. Официант тут же устроил для нас целое представление: принес бутылку, лукаво посмотрел на обоих, открыл – и под нашими изумленными взглядами поднял высоко над головой и картинной струей слил часть ее содержимого на асфальт. А потом не глядя наполнил наши бокалы. Мы ужасно удивились, а позже узнали, что это традиционный способ разливать этот напиток. Оказался сидр мутным недоферментированным вином, и пока мы его пили, я сильно опасалась за последствия; но ничего, все обошлось благополучно…

В меню нам понравился десерт – мороженое из оливкового масла. Готовили его прямо в ресторане, и оказался он чудесным. А в конце обеда мы расшаркались и немного поболтали с хозяином. Он рассказал, что весь район вокруг живет производством оливок, и собирать их положено в декабре; если же вдруг в это время пойдут дожди, оливки осыплются в грязь, весь урожай пропадет, и это будет настоящей трагедией. А хорошее время покупать настоящее оливковое масло – конец декабря, потому что делают его из спелых оливок, а не из зеленых.

По дороге к машине мы увидели на площади большую толпу народа. Я спросила у стоящего поблизости полицейского, что происходит, и он лаконично ответил: “Похороны”. – “А почему тогда все в трениках и футболках, а не в трауре?” – удивилась я. Он посмотрел на меня с сомнением, – что за глупый вопрос, – и говорит: “В черном должна быть только семья, а остальные могут одеваться как хотят!” Я на него тогда тоже посмотрела с сомнением: странные какие-то похороны…

Мы загрузились в машину и поехали дальше в горы – искать деревню, где люди до сих пор живут в пещерах: я как-то вычитала об этом в путеводителе, и сегодня казалось хорошей идеей туда наведаться. Когда наконец мы ее нашли, картина оказалась не самой привлекательной – шел дождь, повсюду было грязно, и перед входом в один из пещерных домов молодая женщина стирала в корыте одежду, а рядом с ней возились двое маленьких детей. Ощущение от всего было ужасно тоскливое; мы и представить не могли, что в современной Испании кто-то может так жить. Правда, рядом с деревней высились удивительного вида горы: рыжие, слоистые, и, когда выглядывает солнце, наверняка все выглядит не так печально.

В деревне мы познакомились еще с одной парой непонятно как попавших туда англичан, и в какой-то момент все изрядно замерзли и сели погреться в маленьком баре. Я печально объявляю: “Все понятно, теперь я точно заболею – после этого дождя и холодины”. А один из наших новых знакомых говорит: “Я бы на твоем месте выпил ла мумбы – сразу согреешься!” – “А что такое ла мумба?” – подозрительно спрашиваю я. “Это горячий шоколад с бренди, попробуй”, – советует он. Звучит ничего, и я рискую его заказать – но потом понимаю, что это было большой ошибкой: на самом деле это целая чашка горячего бренди, в которую добавили немножко шоколада. Согреться-то от него я согрелась, зато потом весь вечер мучилась ужасным похмельем…

Домой мы с Джеймсом вернулись, когда уже темнело. Затопили камин, налили себе по бокалу вина, расслабились после длинного пути и разомлели: интересно, конечно, попутешествовать, но как же хорошо дома!

А ночью начался дичайший дождь: молнии сверкали каждые тридцать секунд, вода с неба лилась сплошным потоком и заливала с крыльца на втором этаже через порог. Мы не успевали ее собирать, и ощущение было такое, будто точно наступает конец света и будто наш дом – последнее пристанище, оставшееся на Земле…

Когда же все наконец угомонилось, мне привиделся яркий сон-воспоминание. О том, как давным-давно в конце осени, когда темнело очень рано и на улице было холодно и сыро, мы рисовали в детском саду цветными карандашами. Вдруг среди них я увидела ЕГО – светло-голубой цвет небесной красоты. Меня тогда пронзило предчувствие, слов для которого я не знала, но поняла, что просто так не смогу с этой красотой расстаться.

А уже наяву следующим утром я вышла на террасу. Было приятно свежо, и над морем висели дождевые тучи. Постепенно самая светлая из них истончилась, оттуда радостно выглянул кусочек синевы, – и вдруг ее цвет поразил меня узнаванием: у светло-голубого испанского неба оказался любимый цвет моего московского детства.

Я плюхнулась на коврик для йоги, уселась поудобней и принялась размышлять о том, как люблю кататься на сноуборде по свежему снегу, а умаявшись, читать умные книжки. И смотреть на только что народившийся месяц и яркую звезду рядом с ним. Как люблю желтые пушистые кусты мимозы в марте и шелест пальм под легким ветерком в жару.

И разноцветные бабочки кайтов над ярко-синим океаном люблю.

Я творю свой мир: в нем нет ни войн, ни драк за деньги, нет тупых и трусливых начальников. И этот мир творит меня.