Радуга Шесть - Том Клэнси

— Danke, — произнес Ганс Фюрхтнер, заглядывая в глубину атташе-кейса, где лежали стопки денег, толщиной в десять сантиметров. Затем он приподнял кейс. — Он тяжелый.

— Это верно, — согласился Дмитрий Аркадьевич, — но могло быть хуже. Я мог бы расплатиться с вами золотыми слитками, — пошутил он, чтобы разрядить напряженную атмосферу, затем решил начать свою игру. — Слишком тяжелый, чтобы брать с собой на операцию?

— Вы правы, Иосиф Андреевич.

— Ну что ж, если хотите, я могу хранить для вас эти деньги и передать их после завершения миссии. Вы сами должны выбрать, хотя я не рекомендую этого.

— Почему? — спросил Ганс.

— Честно говоря, я нервничаю, когда путешествую с такой суммой денег. Это Запад, что, если меня ограбят? Я несу ответственность за эти деньги, — с жаром произнес он.

Фюрхтнеру это показалось очень забавным.

— Здесь, в Австрии, быть ограбленным на улице? Мой друг, эти капиталистические овцы предельно законопослушны.

— К тому же я даже не знаю, куда вы направляетесь, и, между нами, не хочу знать, по крайней мере сейчас.

— Центральная Африканская Республика является конечным пунктом. У нас там друг, который окончил университет Патриса Лумумбы еще в шестидесятых годах. Он торгует оружием и поставляет его прогрессивным элементам. Некоторое время мы будем жить у него, пока мы с Петрой не найдем подходящего жилища.

Они были очень храбрыми или очень глупыми, выбрав эту страну, подумал Попов. Еще не так давно ее называли Центральной Африканской Империей, и правил ею «император Бокасса I», бывший сержант французских колониальных войск, размещенных когда-то в этой маленькой бедной стране. Бокасса прошел по трупам к вершине власти, подобно многим другим африканским главам государств, перед тем как умереть, — что само по себе кажется поразительным, — естественной смертью, — по крайней мере, так писали в газетах; но ведь никогда нельзя быть уверенным, правда? Страна, которую Бокасса оставил после себя, добывала в небольшом количестве алмазы и была с экономической точки зрения потенциально более богатой, чем в действительности. Но кто сказал, что им когда-нибудь удастся добраться туда?

— Ну вот, мой друг, тебе решать, — сказал Попов, похлопывая по атташе-кейсу, все еще лежащему на коленях Фюрхтнера.

Немец обдумывал решение еще с полминуты.

— Я видел деньги, — сказал он наконец к полному восторгу Дмитрия Аркадьевича. Фюрхтнер поднял пачку тысячных банкнот и перелистал их как пачку игральных карт, перед тем как положить обратно. Далее он написал записку и положил ее внутрь кейса.

— Вот имя. Мы будем с ним, начиная... с позднего вечера, полагаю. На твоем конце все готово?

— Американский авианосец находится в восточной части Средиземного моря. Ливия позволит вашему авиалайнеру пролететь над ее территорией без помех, но не допустит пролета любых военных самолетов НАТО, преследующих вас. Вместо этого их военно-воздушные силы обеспечат прикрытие и потеряют вас из-за ухудшившихся метеорологических условий. Давление со стороны прессы и дипломатов сейчас имеет больше силы, чем раньше.

— Мы все обдумали, — заверил его Ганс.

Попов задумался на несколько секунд. Но он будет удивлен, если они сумеют даже подняться на борт самолета, не говоря уже о том, чтобы прилететь на нем в Африку. Проблема с «миссиями» вроде этой заключалась в том, что, как бы тщательно ни было отработано большинство ее деталей, эта цепь будет определенно не прочнее ее самого слабого звена, а прочность этого звена слишком часто определялась другими людьми или случайностью, что было еще хуже. Ганс и Петра верили в свою политическую философию, и подобно тому, как раньше люди настолько верили в свои религиозные убеждения, что шли на самый абсурдный риск, они делают вид, что планируют эту «миссию». При этом они полагались на свои ограниченные возможности — и, если называть вещи своими именами, их единственным ресурсом было стремление подвергнуть мир жестокому насилию. Многие люди поступали таким же образом, заменяя надежду ожиданием и знание — верой. Они готовы действовать наугад, полагаясь на случайный шанс, — один из своих смертельных врагов, тогда как настоящий профессионал примет все меры, чтобы полностью устранить его.

Таким образом, структура их веры была, по сути дела, попыткой действовать вслепую или, возможно, мчаться вперед в шорах, что лишало этих двух немцев всякой возможности объективно смотреть на проходящий мимо мир, к которому они отказывались приспосабливаться. Но для Попова реальным смыслом этого была их готовность доверить ему деньги. Сам Дмитрий Аркадьевич вполне успешно приспособился к изменившимся обстоятельствам.

— Ты уверен в этом, мой друг?

— Да, уверен. — Фюрхтнер закрыл кейс, набрал комбинацию на замках и положил его на колени Попова. Русский принял на себя ответственность с надлежащей серьезностью.

— Я буду бдительно охранять их. — По всему пути к моему банку в Берне. Затем он протянул руку: — Желаю удачи и прошу быть осторожными.

— Danke. Мы добудем информацию, которая тебе нужна.

— Мой наниматель очень в ней нуждается, Ганс. Мы полагаемся на тебя. — Дмитрий вышел из машины и пошел обратно в направлении терминала, где он возьмет такси и поедет в свой отель. Интересно, когда Ганс и Петра начнут действовать? Может быть, уже сегодня? Нет, подумал он, ведь они считают себя профессионалами. Молодые идиоты.

* * *

Сержант первого класса Гомер Джонстон вынул затвор из винтовки и осмотрел нарезку внутри ствола. Десять выстрелов несколько загрязнили ее, но мало, и в стволе перед патронником он не заметил следов эрозии. Их и не следовало ожидать до тех пор, пока он не сделает примерно тысячу выстрелов, а пока через канал ствола прошло всего пятьсот сорок пуль. И тем не менее через неделю ему придется начать пользоваться оптико-волоконным прибором для проверки нарезки, потому что семимиллиметровый патрон «ремингтон магнум» создавал высокую температуру при стрельбе, а излишне высокая температура сжигала ствол немного быстрее, чем ему хотелось. Через несколько месяцев ему придется заменить ствол, утомительное и достаточно сложное дело даже для такого искусного оружейного мастера, как он. Трудность заключается в необходимости точно совместить ствол со ствольной коробкой, после чего потребуется примерно пятьдесят выстрелов на стрельбище с известной дистанцией, чтобы убедиться, что выстрелы попадают в цель с нужной точностью. Но это пока в будущем. Джонстон побрызгал на мягкую тряпочку небольшое количество состава, удаляющего нагар, и шомполом прогнал тряпку через ствол. Тряпка вернулась обратно грязной. Он снял ее с шомпола и повторил процесс шесть раз до тех пор, пока последняя тряпочка не вернулась совершенно чистой. Следующей тряпкой он высушил нарезку исключительного по качеству ствола «Харт», хотя состав «Брейк-фри» и оставил тончайший — толщиной не более одной молекулы — слой силикона на стали, который защищал ее от коррозии, не меняя микроскопические допуски ствола. Закончив работу, удовлетворенный снайпер вставил обратно затвор, вдвинув его в пустой патронник с окончательным актом спуска бойка, что разрядило винтовку, когда затвор оказался в надлежащем положении.