Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

Наконец, в-третьих. Целиком обращение сына Бойтке, Скорохода, в Союз Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР звучало так: «Осенью 1961 г. сестра жены Граапа случайно увидела его в [московском] метро, но поговорить с ним не смогла»[595]. Померещилось? Или нет?

10 ноября 1942 г. Именно тогда на горизонте британской службы саботажа и диверсий SOE впервые появились агенты-«ледорубы», о которых пойдёт речь в этой главе. После Победы тому, что постарше (Йозефу Цеттлеру), предстояло стать полковником-орденоносцем «Казарменной народной полиции» Восточной Германии. А тот, что помладше (Альберт Хуттари), изберётся в бургомистры своего родного городка Брунн-ам-Гебирге в Нижней Австрии.

В схеме «Ледоруб» было, как мы уже знаем, несколько австро-немецких групп, но эта – единственная, участники которой выжили и продолжили карьеры, не попав в ГУЛАГ.

Впрочем, британцам их реальные имена стали известны только после войны. А осенью 1942 г. Русская секция SOE получила от коллег из НКВД информацию о том, что из СССР в Британию отправляются «33-летний Александр Якубов» и «41-летний Николай Харламов». 19 января 1943 г. они сошли на британский берег в шотландском порту Тёрсо.

Когда на время пребывания в Соединённом Королевстве им потребовалось выдать карточки на продукты и купоны на одежду, произошла новая трансформация: транзитные британские документы получили «швейцарцы». Старший – «Николас Кеслер». Младший – «Альбрехт Клейн».

Вместе – группа «Эверест»[596].

Сразу отметим занятную деталь: в Англии младший член группы использовал ту же фамилию («Клейн»), которая для старшего группы была основным довоенным псевдонимом. Почти у всех эпизодов этой истории есть своего рода «двойное дно».

Старший участник группы «Эверест» обнаружился во всех трёх базах данных: и в TNA в Лондоне, и в РГАСПИ, и у СВР в Москве.

Согласно паспорту гражданина СССР, личность его была взята из «запасников» III Интернационала. Имеющийся в картотеке Коминтерна Николай Сергеевич Харламов – шофёр[597], уволенный из Коминтерна в 1937 г. после выговора за ненадлежащий уход за своим автомобилем[598]. На практике это означало, что если даже после всех «чисток» конца 1930-х гг. в Коминтерне и в войну продолжал работать настоящий британский шпион– «крот», то до истинной личности «Харламова», сошедшего на шотландский берег, ему было не добраться. Может, этот «крот» рыл бы и рыл, но все равно уткнулся бы в тупик.

Британцы, разговорив прибывшего к ним «Харламова», пришли к следующим выводам:

«Советский гражданин баварского происхождения. 41 год. Женат. Атеист. […] В раннем детстве остался сиротой. В возрасте восьми лет начал трудиться на ферме, работая много и бесплатно. Потом был отправлен на шахту, где работал до 18–19 лет за очень низкую зарплату. Его здоровье ухудшилось настолько, что врачи сказали, что жить ему максимум до 28 лет.

Примерно в это время он приехал в Россию. Там ему назначили лечение, оказавшееся очень успешным. Конечно же, он очень благодарен и чувствует себя в большом долгу. Он вступил в Красную Армию, служил в пехоте и в танковых частях. Спустя некоторое время он стал заниматься нынешней работой […]

Общие характеристики:

[…] Похож на человека, который слепо выполнит то, что прикажут, и всегда так поступал.

Любимая тема для разговоров – Россия и как там замечательно […]

Навыки:

Обученный радиооператор. Много ездил (для партии) по Франции, Северной и Южной Америке, Испании, Италии, Польше и Балканам […].

Он служил политкомиссаром в интербригаде на испанской Гражданской войне […].

Он получает письма и телеграммы от семьи через посольство, что крайне необычно»[599].

Ещё интересная деталь. Согласно имеющемуся в архиве Коминтерна личному делу Цеттлера, английским языком он владел «слабо»[600]. Между тем в самой Англии посчитали иначе. Та же характеристика SOE гласит, что он «говорит хорошо на немецком, хорошо на австрийском диалекте, […] fair на английском»[601]. То есть приемлемо говорил. Более того, был в состоянии вести даже комплексные разговоры – в той же бумаге говорилось: «оказавшись в Англии и впервые столкнувшись с независимыми суждениями, [он] обращается к статистике, на которую можно положиться» (хотя автор бумаги и отмечал, что, на его вкус, «собственные взгляды [“Кеслера”] часто ребяческие»).[602]

Возможно, Цеттлер и засыпал англичан статистикой, но кое-что британская сторона поняла о нём верно. Настолько верно, что соотечественники Цеттлера в Германии сверяться могут и сегодня.

Коснемся его «работы на ферме», о которой услышали британцы. Откроем современный портал Германии (где, похоже, уже смутно помнят о реалиях начала XX в.), который называется «Кто был кем в ГДР?». Этот портал пишет о нашем герое нейтрально: в 1910–1919 гг. в биографии у Цеттлера – «начальная школа и работа в сельском хозяйстве»[603]. А ведь, если задуматься, «работа в сельском хозяйстве» в тот период для человека 1904 г. рождения означала, что гнуть спину он начал даже не в восемь лет (как он расскажет британцам), а всего-то в шесть. Видимо, натруженные и огрубевшие с детства руки стали причиной его чудовищного почерка: чтобы разобрать каракули Цеттлера, нам приходилось просить о помощи знакомых. Но и они оказались бессильны, и мы не цитируем некоторые отрывки из документов, потому что и коллективными усилиями не смогли понять, что же там написано.

В другой современной германской биографической справке на Цеттлера находим запись о том, что он был конюхом[604]. Занятная деталь: по-немецки это слово пишется Stallknecht. Второй его слог – Knecht – означает «батрак». Как мы сейчас увидим, созвучие символичное, но современным немцам в их реалиях, куда более благополучных, чем действительность первой половины XX в., оно даже не приходит в голову. Между тем именно «батраком у помещика в Баварии» Цеттлер значится по состоянию на 1917 г. (то есть в тринадцать лет) в анкете из архива Коминтерна[605]. Естественно, такие обездоленные люди были падки на популистские идеи. И Цеттлер пошёл в коммунисты.