Любители варенья - Фридрих Незнанский

— Если поймаем, то соседям не доложим, что у вас нашли. Не волнуйтесь, — погладил ее по руке солидный. Успокаивал. Варвару сотрясала крупная дрожь. — Как вас зовут?

— Варвара Степановна…

— Вы героиня, Варвара Степановна.

Она успела спрятаться у колодца за дерево и услышала, как солидный тихо сказал молодому:

— Машину подгонять не будем. Чтобы не привлекать внимание. Заходим тихо.

Варвару душили слезы. Если бы у нее кто-нибудь спросил, почему она плачет, она не могла бы ответить. Слезы лились и лились, она едва успевала вытирать их воротником платья, потому что платочком не запаслась. Из своего укрытия она видела, как милиционеры пересекли улицу, бесшумно перемахнули забор, и подумала, что они правильно сделали. Потому что петли в ее калитке скрипели. Она специально их не смазывала, чтобы слышать, если кто-то зайдет во двор. Днем калитку она не запирала. В доме было темно. Наверно, Гоша спал. У него ведь болела голова — вспомнила она, вытирая слезы. Потом в окне вспыхнул свет. Как она не прислушивалась, в доме было тихо. Потом со скрипом отворилась калитка и оттуда вышли трое. Гошу вели, заломив ему руки за спину, и он был вынужден низко наклониться. Как в кино, где ведут смертников на казнь. Позвякивали наручники. Его подвели к машине, и все втроем залезли в кузов. Что-то там делали. Потом один милиционер вылез и сел в машину со стороны водителя. Когда машина тронулась, Варвара перекрестилась и прошептала: «Прости меня, Господи… Но ведь он убийца, хоть и племянник мне».

На улице во всех домах еще горел свет, а она все не могла сдвинуться с места. Потом медленно пошла, озираясь по сторонам и оглядываясь на окна соседей — не видел ли кто, что произошло здесь десять минут назад. Нет, никто не видел. Никто не вышел на улицу, никто не показывал в сторону ее дома пальцем. Но она поняла, что теперь долго не сможет смотреть людям в глаза, как прежде.

Турецкий и Плетнев устроились со всеми удобствами в кафе «Солнышко» напротив игрового клуба «Стамбул». Только начало вечереть, и неоновая реклама «Стамбула» привлекала внимание гуляющей публики. Действительно, оформлена она была с размахом — множество разноцветных огоньков окружали дивный сюжет — пальмы, минареты и верблюды, которые каждую секунду меняли свое положение. То стояли столбом, то пускались вскачь, и тогда их копыта высекали целые снопы золотых звездочек. Наверное, по замыслу сочинителя этого чуда звездочки олицетворяли денежный дождь.

— Чудеса техники, — заметил Плетнев. — Но какая безвкусица!

— Что-то мало этот сюжет напоминает Стамбул, — с сомнением заявил Турецкий. Но поспорить о реалистичности сюжета не пришлось: дверь «Стамбула» отворилась и появился Белобров с двумя сопровождающими. Один — здоровый и лысый, привычно пристроился сразу за спиной шефа.

— Чистый Фантомас, — прокомментировал Плетнев.

— А важного узнаешь? — спросил Турецкий.

— А то… Один из главных героев фильма. За ним рванем?

— На чем? За глушитель ухватишься? Знать бы, что за груз…

Плетнев тем временем шарил взглядом по улице и вдруг произнес:

— Опаньки…

— Чего? — насторожился Турецкий.

— Видишь того мужика, что из подвального помещения выходит? Ну, из дома за «Стамбулом», — нетерпеливо заерзал Плетнев. — Так он час назад в клуб зашел. И не выходил.

Мужчина тем временем завернул за угол и скрылся из вида.

— Точно?

— Без сомнения. Я его приметил на всякий случай, хоть и трудно было. Уж очень он… серенький.

— Значит, там что-то есть, — ткнул пальцем вниз Турецкий.

Соседний дом по виду ничем не отличался от обычных жилых домов постройки восьмидесятых годов. Почти над землей продолговатое слуховое окно закрывала выгнутая решетка, и Плетнев стал перед ней на колени, чтобы удобнее было заглянуть внутрь.

— Тихо вроде… Обычный подвал.

Подергал решетку.

— А решетка-то на соплях держится… Так, декоративный элемент.

Плетнев вытащил из кармана нож и ловко вывернул два винта, на которых держался «декоративный элемент». С окном тоже справился быстро и бесшумно.

— Что-то уж слишком просто, — подметил он. — Задумка такая, что ли?

— Пошли, — тихо сказал Турецкий и первый залез внутрь, слыша за собой пыхтение Плетнева. Прошли несколько шагов по полутемному подвалу и уперлись в массивную железную дверь с надписью «4».

— Такую дверь даже не взорвешь… Почти как бункер.

— Что делать будем? Постучим? — пошутил Турецкий.

Плетнев поднял глаза и посмотрел наверх.

— Вентиляция. И совсем новая. Недавно установили. А ну, давай угадаем, кому в подвале понадобился свежий воздух?

— Тому, кто здесь проводит много времени, — решил нехитрую задачу Турецкий.

— Вентиляционная шахта ведет по направлению вроде туда, в ту сторону, которая примыкает к жилому дому…

Он прикинул на глаз ширину шахты и заключил:

— Широкая, поместимся. Подсади меня, дружище.

Турецкий крякнул и подсадил Плетнева.

— Разжирел ты на курортных харчах, — упрекнул он друга.

Но Плетнев не обратил на его слова никакого внимания, он уже ковырялся ножом в креплениях решетки, которая закрывала вентиляционную шахту.

— А здесь придется попотеть. Хорошо сработано, — недовольно сказал Плетнев и приглушенно чихнул. — Пылищи, блин…

Сергей Иванович подрулил к дому Валерчика и поднял стояночный тормоз. Кирилл сидел на заднем сиденье в обнимку с ружьем и изогнулся, чтобы увидеть окна квартиры Валерчика.

— А этаж-то ты помнишь? — спросил его Сергей Иванович.

— Вон его окна горят. На третьем этаже. У него там студия. Он кастинги приезжим девчонкам устраивает.

— Чего устраивает? — не понял Сергей Иванович.

— Ну, проверки. Профессиональные…

— Медицинские, что ли? Он что, гинеколог?

— Да нет, я же сказал: профессиональные, — смутился Кирилл.

— И чего… Он их всех… того? — изумился Сергей Иванович.

— Ну да…

— Мразь какая… — старик даже сплюнул в окошко. — Кстати, а откуда ты это знаешь? — подозрительно воззрился он на парня.

— Галя мне говорила… Не станет же она врать…

Кирилл не заметил, что говорил о Гале все еще в настоящем временем.

— Ща мы ему проверку устроим! — с угрозой в голосе добавил Михалыч, который сидел рядом с Сергеем Ивановичем и воинственно топорщил клочковатые брови.

— Может, ждать придется долго… — с сожалением пробормотал Кирилл и щелкнул затвором ружья.

— Ты это… Поосторожнее, а то…