Строптивые фавориты - Наталия Сотникова

Анна Хайд чувствовала себя при дворе чужой, придворные не упускали случая дать ей почувствовать, что она – другого поля ягода. Молодая женщина попыталась прикрыть изъян своего происхождения строжайшим соблюдением этикета, но это отдалило ее от родных, которые не имели права сидеть в ее присутствии и обращаться к ней иначе, нежели «ваше высочество». Огорчений добавляло также распутное поведение мужа, который изменял ей, даже не пытаясь скрывать этого. Его почему-то неудержимо тянуло к некрасивым женщинам; король Карл как-то пошутил, что любовницы брата, должно быть, назначаются ему личным капелланом в наказание за грехи. Весьма любопытно высказалась одна из них, Кэтрин Седли: «я не могла привлечь его ни своей красотой, ибо не обладаю оной, ни своим умом, поскольку у него нет достаточно оного, дабы оценить мой». Особенно примечателен роман Иакова с фрейлиной жены, мисс Арабеллой Черчилль, и было бы нелишне привести здесь некоторые подробности, поскольку она приходилась сестрой Джону Черчиллю, герцогу Мальборо, который имел непосредственное отношение к героям нашего повествования.

Арабелла Черчилль была дочерью сэра Уинстона Черчилля и Элизабет Дрейк из известной семьи, давшей Англии знаменитого авантюриста, сэра Френсиса Дрейка. Уинстон Черчилль был до мозга костей монархистом, отважно сражавшимся в революцию за Стюартов и потерявшим почти все свое имущество. Оставшись не у дел, он занимался тем, что в течение 12 лет писал книгу, в которой обосновывал божественное происхождение королевской власти. Однако после начала Реставрации Черчилль отправился в Лондон, где весьма напористо востребовал у короля награду за верность монархии. Ему удалось быть избранным в парламент, приобрести дом в Лондоне и получить выгодные посты сначала в Ирландии, а затем в управлении королевским имуществом в Лондоне. Его возвели в рыцарское достоинство и снабдили замысловатым гербом. Тем не менее Черчилль счел, что его заслуги оценены недостаточно щедро, а потому избрал для герба девиз: «Верный, но неудачливый».

Как писал автор одной из биографий его потомка, знаменитого премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, «Черчилли, как и некоторые другие герцогские фамилии, обязаны своим первоначальным взлетом падению женщины». Этой женщиной стала дочь сэра Уинстона, Арабелла (1648–1730). Отец с большим трудом пристроил ее фрейлиной к герцогине Йоркской. Девица была совершенно невзрачна, по отзывам современников – «высокое, с бледным лицом, создание, ну просто кожа да кости». Но внезапно ее положение разительным образом изменилось. Вот как рассказывал об этом французский граф де Граммон, состоявший в свите герцога Йоркского. Однажды, во время прогулки верхом, лошадь фрейлины понесла, и мисс Арабелла упала. «Удар от падения при такой быстрой езде, вероятно, был очень сильным и мог причинить большую боль, но он оказался для Арабеллы полезным во всех отношениях. Не получив никаких повреждений, она перед всеми опровергла неблагоприятное мнение о своей персоне, сложившееся под впечатлением ее лица. Герцог спешился, чтобы помочь пострадавшей… Те, кто собрался вокруг Арабеллы, увидели ее лежавшей в весьма небрежной позе. Они едва поверили, что ноги такой исключительной красоты могли принадлежать столь непривлекательной особе, как мисс Черчилль. После этого нежность герцога к Арабелле увеличивалась с каждым днем».

Роман, с отступлениями вследствие кратковременных увлечений Иакова другими дамами, длился 10 лет, за каковое время Арабелла родила четверых детей, получивших фамилию Фицджеймс[51]. Через старшую дочь она стала предком графов Спенсеров, пращуров Дианы, принцессы Уэльской, первой жены наследника престола Великобритании, принца Чарльза; сын явился основателем рода герцогов Бервиков, закрепившегося в Испании и породнившегося со знаменитыми грандами Альба. Естественно, Арабелла помогла сделать карьеру и брату Джону, будущему герцогу Мальборо.

Герцогиня Йоркская бешено ревновала мужа. Когда Иаков начал ухаживать за леди Честерфильд, Анна так жаловалась на разлучницу королю, что тот вынудил даму удалиться в свое поместье в сельской местности. Отчаяние от похождений мужа герцогиня топила в чревоугодии, отчего растолстела до неузнаваемости. Обе дочери унаследовали от нее склонность к полноте, а королева Анна в последние годы жизни вообще демонстрировала патологическую тучность. Незадолго до смерти герцогиня Йоркская приняла католичество, что нанесло несмываемое пятно на репутацию королевской семьи – не будем забывать, что английский король одновременно является и главой протестантской англиканской церкви. После того, как ей перевалило за тридцать, Анна начала болеть и скончалась от рака груди в возрасте всего 34 лет.

Детьми герцоги Йоркские не занимались, перепоручив их воспитателям, хотя ветреный папаша любил своих дочерей, и Анна впоследствии не отрицала, что Иаков был «чрезвычайно добр и нежен к ней». Однако отец ожидал почтения и послушания от детей, а потому они всегда были осторожны в разговорах с ним. Дело в том, что Иаков вслед за своей женой перешел в католическую веру. Держать этот факт в тайне было невозможно, и открытие, что наследник престола является католиком, возбудило величайший ужас в стране. Память о злодеяниях стодвадцатилетней давности, учиненных католиками в правление Марии Тюдор, по прозвищу Кровавой, поддерживалась преднамеренной пропагандой и использовалась для разжигания страха перед папской угрозой.

Этот страх не ограничивался исключительно вероятностью того, что католик запретит подданным-протестантам исповедовать свою религию. Католицизм имел дурную репутацию деспотической религии, управляемой папой, чей авторитет не может быть подвергнут сомнению. Примером жесткого католического режима была Франция, где самодержавно правил король Людовик XIV, не будучи вынужденным прибегать к согласию представительного собрания для введения налогов или принятия законов. Постепенно назревало недовольство вероисповеданием Иакова, и попытки его противников помешать ему стать королем в случае кончины бездетного Карла II становились все более дерзкими. Поэтому король строго следил за тем, чтобы дочери его брата, Мария и Анна, воспитывались истинными протестантками.

Анна не была крепким ребенком и в детстве часто страдала от того, что называли «глазными приливами». Так в семнадцатом веке именовали местную боль, предположительно вызываемую «притоком телесных соков». Ее еще совсем ребенком отправляли на лечение во Францию к бабке, королеве-матери Марии-Генриэтте. Как она, так и ее сестра Мария всю жизнь страдали от «хворых очей», слегка обезобразивших их внешность. От постоянного употребления всяких промываний для глаз весьма сомнительного свойства, вроде снадобья из серы, живицы[52], нефти и меда, полученного пчелами с роз, у Анны наблюдалась усадка верхних век, каковая придавала неопределенное выражение ее лицу, указывая на легкое косоглазие. Это придавало ей сварливый вид, создавая неблагоприятное впечатление для окружающих.

Хотя ее сестра Мария была болтушкой, Анна росла чрезвычайно молчаливой, что со временем развилось в болезненную косноязычность. Уже в четырнадцатилетнем возрасте Анна была вынуждена признать: