Недостойная - Анна Шнайдер

А еще он вдруг осознал, что уже практически не чувствует этого удушающего больничного запаха, который так раздражал поначалу. Всё отошло на второй, а то и третий план, когда выяснилось, что Эн потеряла память.

— Артефактов было четыре, проректор нашёл их на месте покушения, — рассказывал Янг. — У самой Эн должен быть активатор портальной ловушки, иначе она не сработала бы. Это как ключ от двери, понимаете? Четыре части ловушки — как клетка, но чтобы она возникла в определённом месте и сработала на определённого человека, у него должен быть активатор.

— Тоже артефакт, я правильно понимаю?

— Да.

— И как он выглядит?

— Как угодно, — Рон пожал плечами. — Любой предмет, украшение… да хоть бархатная ленточка в волосах. Главное — формула активации, которая вписывается в этот артефакт. Возможно, тот, кто хотел убить Эн, ошибся с ней, поэтому она выжила…

У Берта всё это время стучало в затылке. Как же эта ситуация демонски напоминала ему то, что случилось десять лет назад с Агатой…

Да, точно. Десять лет назад. Как же он забыл? В тот год, когда Эн училась на первом курсе — именно тогда жизнь в его семье пошла под откос.

Тогда тоже была портальная ловушка, установленная в парке возле университета, и она не сработала, потому что Арена защитила Агата. Она была артефактором, и очень талантливым. Она просто успела выплести нейтрализатор — в буквальном смысле выплести, из волос наследника, — но только для Арена, не для себя.

Но что защитило Эн? Всего лишь ошибка тех, кто хотел её убить?

Берт покачал головой и поморщился. В такие ошибки он не верил. Скорее, не учли всех факторов, и у Эн в её чудо-сумке, которую она несла с собой, был какой-то… хм… подпортивший формулу «нейтрализатор».

Хотя…

— Айл Янг, — Арманиус шагнул вперёд, обращая на себя внимание мальчишки, — я, к сожалению, не специалист по артефакторике, поэтому прошу вас кое-что прояснить для меня. Активатор может быть у… жертвы просто-напросто с собой, или он обязательно надевается на неё?

— С собой. Где угодно, хоть под пяткой в туфле.

— А нейтрализатор?

— Тоже, — Рон нахмурился, — но к чему этот вопрос, архимагистр? У Эн не было нейтрализатора.

— Откуда ты знаешь? — удивился Валлиус.

— Я встречался с ней накануне, — проворчал мальчишка. — Я всегда на всякий случай сканирую её, мало ли что. Эн не очень хорошо умеет чувствовать посторонние амулеты и артефакты. В общем, вчера всё было чисто.

— Так то вчера, — резонно заметил главный врач. — А убить её пытались сегодня. Может, захватила что-нибудь с утра?

Янг промолчал, а Берт закусил губу, задумываясь. Защитник, что она могла захватить… неужели…

— А ментальная магия?

— Что — ментальная магия? — спросил Рон, а Валлиус просто поднял брови.

— Ментальная родовая магия императорской семьи, — повторил Арманиус, не в силах толком сформулировать вопрос — мысли путались, как клубок ниток.

Молчание.

А потом Янг начал бледнеть. Сначала побелела шея, затем щёки, лоб, губы, и словно даже белки глаз посветлели.

— Рон?.. — пробормотал Валлиус с беспокойством, когда мальчишка позеленел.

— Механизм воздействия на артефакты родовой магии, особенно если она принадлежит Альго, не изучен, — сказал Янг каким-то деревянным голосом. И, сглотнув, добавил: — Что с Эн?

— Мы как раз пришли. — Γлавный врач распахнул дверь в палату Эн и кивнул. — Заходи, смотри. Она минуты через три проснётся.

Рон продолжал таращиться на Валлиуса глазами, полными ужаса, и Брайон сжалился.

— Она потеряла память.

— Демоны…

Янг запустил обе ладони в светлые кудрявые волосы и, взъерошив их, ринулся в палату.

Пока мальчишка осматривал Эн, Берт продолжал размышлять.

Родовая магия Альго… Что он вообще о ней знает?

Конечно, все секреты династии знали только члены семьи, но кое-что было известно и другим аристократам.

Все Альго рождались магами, и все умели заходить в огонь. Среди остальных магов это было доступно лишь архимагистрам. Все в разной степени были эмпатами, то есть, умели ощущать эмоции. О чтении мыслей здесь речи не шло — насколько Берт знал от Арена, Альго могли чувствовать лишь общую направленность эмоций. Испытывает человек симпатию или антипатию, любит или ненавидит. Среди простого люда ходили слухи, что Альго умеют отличать правду от лжи, однако это было не так.

«Я могу ощутить лишь волнение говорящего, — объяснял Берту когда-то Арен. — Но понять, почему именно он волнуется — это мне недоступно. Лучше всего ощущаются сильные чувства вроде страсти или ярости, любви или ненависти, а слабые подобны дуновению ветра — схватить их, чтобы понять, что они из себя представляют, невозможно».

А вот ментальная магия была прерогативой лишь императора или императрицы и появлялась с возложением на его или её голову Венца власти.

«Ничего особенного, — сказал тогда Арен, потирая виски и морщась, — просто теперь я умею внушать мысли. — И, увидев изумлённые глаза Берта, добавил: — Не волнуйся, не всякие мысли».

Оказалось, что после возложения Венца император может внушать своим собеседникам лично или через артефакты мысли, которые не противоречат желаниям этих людей. Если человек категорически не хочет кого-либо убивать, внушить это не получится. Так же, как не получится внушить что-либо рассказать, если желание это рассказывать полностью отсутствует.

«Поэтому я дознавателям, как правило, абсолютно бесполезен», — разводил руками Арен, смеясь.

После коронации именно он ввёл это правило — людям, входящим в круг близких и друзей правящей династии, обязательно дарились артефакты, содержащие ментальную магию, не позволяющую носителям причинить какой-либо физический вред членам семьи Альго. Как раз такое кольцо подарил Арчибальд Эн, а Берт, получивший свой «знак отличия» одним из первых, носил крошечную и почти невидимую серьгу в ухе.

Ничего странного или опасного в этой традиции не было, но как родовая магия, заложенная в кольцо, могла повлиять на портальную ловушку, Арманиус не знал. Впрочем, вряд ли это знает даже Велмар…

— Активаторов я не вижу, — произнёс Янг, и Берт очнулся, — а нейтрализатором — точнее, его подобием — наверняка послужило это кольцо. Откуда оно вообще у Эн?! Накануне же не было…

— Видимо, она его сняла. Точнее, так и не надела, — пояснил Арманиус. — Сняла его она ещё у меня дома… чтобы перчатки надеть. — Краем глаза Берт заметил, как Валлиус скептически усмехнулся. — Потом просто забыла, а перед сном или утром вспомнила.

— И хорошо, что вспомнила, — проворчал главный врач. — Полагаю, оно спасло ей жизнь.

Рон молчал, глядя на Эн с таким несчастным выражением на бледном лице, словно уже с ней прощался.