Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс

Вулфгар холодно рассмеялся.

— А по-моему, это было не что иное, как месть сварливой и коварной жены! Вспомни, кто больше всего пострадал от ее слов? Она? Вовсе нет. Сестра? Но, по мнению матери, красивее ее свет не видывал. Мой брат? Тоже нет, ведь он стал любимчиком. Ты? Да, ты был ранен в самое сердце, поскольку мы были с тобой близки, как истинные отец и сын. Но ты, спасая ее честь, выгнал меня из дома, отослал к расточительному моту, который прикарманил твои деньги, нимало не заботясь обо мне.

Гвинет застыла под взглядом серых глаз.

— И не перечисляй все, чем я обязан этой семейке. Можешь брать лишь то, что тебе дают, и только. Я не связан никакими обязательствами по отношению к вам. Что же касается моих развлечений, — добавил он, показывая на Эйслинн, — я буду спать с ней, не спрашивая у тебя позволения. И будь осторожнее, когда говоришь о шлюхе и бастарде! Ты испытывала мое терпение много раз, и в один прекрасный день я могу поддаться искушению. Берегись.

Кобыла, которую ты взяла без позволения, околела, а я питаю слабость к хорошим лошадям и жалею о потере. Что же касается твоего заявления, будто она была норовистой, я сказал бы, что скорее, наоборот, пугливой, поскольку Эйслинн не позволяли ездить на ней вот уже несколько недель. Думаю, что именно по этой причине ты едва не погибла, а она сломала себе ноги. На этом закончим, ибо я больше не желаю слышать бездоказательных обвинений. Кроме того, предлагаю тебе обойтись меньшим гардеробом, чем тот, к которому ты привыкла. У меня нет ни охоты, ни желания выслушивать твое нытье. Если считаешь себя оскорбленной, поговори с местными женщинами и узнаешь, какие несчастья и страдания выпали на их долю.

И, не обращая внимания на взбешенную Гвинет, устремился в глубину зала, но на полпути обернулся.

— Завтра я отправляюсь к герцогу, — объявил он, перехватив испуганный взгляд Эйслинн. — Не знаю, когда вернусь, но надеюсь, что к тому времени ты уяснишь, кто здесь хозяин. За меня остается Суэйн, и ты будешь относиться к нему с должным уважением. Я оставлю деньги на твои расходы, но не по твоему требованию, а потому, что таково мое намерение. Знай, я быстро устаю от женской болтовни, и потому можешь идти, дорогая сестрица. Позволяю тебе вернуться к себе.

Он подождал, пока Гвинет взлетела по лестнице и захлопнула за собой дверь. Эйслинн подняла на него полные слез глаза, и в их фиалковых глубинах Вулфгар разглядел тоску и страх. Несколько мгновений они смотрели друг нa друга; потом девушка отвернулась и, гордо вскинув голову, медленно пошла по ступенькам.

Вулфгар шагнул к отчиму, ожидая услышать упреки, но на губах Болсгара играла легкая улыбка. Он едва заметно кивнул, отвернулся и снова уставился на огонь. Вулфгар взглянул на Суэйна, стоявшего на пороге. Лицо норвежца оставалось бесстрастным, однако старые друзья прекрасно понимали все без слов. Через несколько секунд Суэйн повернулся и вышел из зала.

Подняв шлем и щит, Вулфгар взобрался наверх, насилу переставляя ноги. Он знал, что девушка тяжело переживает потерю лошади. С приступами ярости и вспыльчивости он мог справиться, но как быть со скорбью? И во всем виноват он сам. Одного слова оказалось бы достаточно, чтобы предотвратить трагедию, но он занимался неотложными делами, которые необходимо было закончить до отъезда.

Норманн вошел в спальню и тихо закрыл за собой дверь. Эйслинн стояла у окна, прислонившись лбом к ставне. Слезы проложили по щекам мокрые дорожки и падали на грудь. Понаблюдав за девушкой несколько мгновений, Вулфгар с обычной аккуратностью стал раздеваться, складывая доспехи.

Всю свою жизнь он прожил один и не испытывал к женщинам привязанности. В его нелегкой и полной опасностей судьбе не было места ни для жены, ни для семьи. Теперь же он стоял в замешательстве, не зная, как утешить скорбящую девушку. Такого с ним никогда не случалось. Его связи с женщинами длились не дольше одной двух ночей. Устав от очередной любовницы, Вулфгар оставлял ее без всяких объяснений. Их мольбы не трогали его сердце. Однако он сочувствовал Эйслинн, поскольку не раз терял любимых коней. И словно ведомый неким чутьем, он подошел к ней, обнял и прижал ее голову к своей сильной груди. А затем нежно отвел влажный локон со щеки и начал сцеловывать каждую слезинку, пока девушка не подставила ему губы.

Столь неожиданный, хотя и безмолвный, призыв приятно удивил и в то же время озадачил его: с той ночи, когда Вулфгар впервые овладел Эйслинн, она лишь терпела его ласки, как подобает послушной рабыне, и всегда противилась его поцелуям, словно боясь подарить Вулфгару некую победу. Теперь же она со страстью отдавалась поцелуям. Кровь закипела в жилах норманна, сердце забилось быстро и глухо. Он подхватил горячую и покорную Эйслинн на руки и понес к постели.

Тонкий луч лунного света беспрепятственно проник сквозь щели закрытых ставен и упал на кровать, где крепко спала Эйслинн в объятиях своего рыцаря. Однако потерявший покой Вулфгар задумчиво смотрел на серебристую полоску, не в силах понять, что с ним происходит, не находя объяснения тому, что его так тревожит.

Эйслинн проснулась перед рассветом и долго лежала, наслаждаясь теплом тела Вулфгара и твердостью мускулистого плеча под головой.

«Ах, мой милый господин, — думала она, проводя пальцем по его могучей груди, — ты принадлежишь мне. Пройдет совсем немного времени, и ты поймешь это».

Она улыбнулась и приподнялась на локте, чтобы получше рассмотреть точеные черты красивого мужского лица, но в этот миг его руки обвили ее талию, привлекая девушку к разгоряченному телу. Эйслинн охнула, но серые улыбающиеся глаза широко распахнулись.

— Милая, ты так истосковалась по мне, что готова даже пробудить от глубокого сна?

Эйслинн вспыхнула и принялась вырываться, но силы оказались неравны.

— Ты слишком самоуверен, — фыркнула она.

— Разве? — улыбаясь, осведомился Вулфгар. — Или тебе не терпится снова растаять от моих ласк? По-моему, в твоем сердце загорелся теплый огонек ко мне, моя маленькая ведьмочка.

— Это ложь! — вскинулась Эйслинн. — Какая саксонка может полюбить норманна?!

— Что ж, — вздохнул он, пропуская мимо ушей ее протесты, — придется отыскать на время похода столь же страстную женщину, хотя найти такую, чтобы питала ко мне нежные чувства, крайне нелегко.

— Ах ты, самодовольный шут! — вскрикнула Эйслинн, пытаясь освободиться. Но Вулфгар мертвой хваткой прижал ее к себе и улыбнулся.

— Думаю, возьми я тебя с собой, Эйслинн, вряд ли томился бы от скуки. Но увы, боюсь, столь нежное создание не выдержит тягот походной жизни, а я не желаю рисковать таким сокровищем!

Он запрокинул ее голову и впился в уста. И снова силы оставили девушку. Вулфгар перекатился вместе с ней, прижимая ее к кровати всей тяжестью, но вдруг тонкие руки обвили его шею, фиалковые глаза закрылись. Кровь быстрее побежала в жилах, боль внизу живота становилась все сильнее и горячечно пульсировала. Ее терзало то же самое неутолимое желание, что всего несколько часов назад, когда она послушно отдавалась его ласкам, отзываясь на каждый мощный толчок. Но, когда Вулфгар отстранился, она почувствовала какую-то странную пустоту, а лоно продолжало ныть, истерзанное голодом, причины которого она не могла понять.