Рейдер - Михаил Михеев

Как только чуть отставший американский крейсер оказался в зоне поражения, Виктор приказал открыть огонь. Ему беречь боезапас смысла не было — главный калибр «Ганнимеда» лупил антиматерией, которая генерировалась в момент залпа и, следовательно, боезапас зависел только от энергетических ресурсов корабля. А уж эти ресурсы были, если честно, даже запредельными. Новенький реактор был куда мощнее, чем требовалось — видать, «на вырост» такой поставили, чтобы при следующей модернизации не менять. Поэтому носовые орудия ТАКРа открыли плотный огонь, надеясь если не попасть (на такой дистанции это было затруднительно), то хотя бы сбить американца с курса. Однако новичкам везет и уже после второго залпа командовавший носовыми батареями мальчишка с лейтенантскими погонами, радостно улыбаясь, со всем энтузиазмом, характерным для семнадцатилетнего стажера, доложил, что цель поражена. Виктор в первый момент даже не поверил, для парня это был первый бой и он мог принять желаемое за действительное, однако первый же взгляд на экран обзора убедил его в обратном — американский крейсер, кажется, типа «Блэкстар», хотя на такой дистанции можно и ошибиться, явно был не в лучшем состоянии. Его двигатели еще работали, но управлять кораблем, похоже, было некому — в носовой части крейсера четко различалась дыра, окутанная медленно рассеивающимся и превращающимся в жиденький хвост наподобие кометного облаком из ледяных кристаллов. Поманипулировав с настройкой и увеличив разрешение до предела, Виктор смог оценить масштабы повреждений. Удар антиматерии явно лишь зацепил американца, но этого «лишь» хватило, чтобы просто срубить кусок обшивки, оставив на ее месте дыру величиной с ворота, а заодно оплавив всю носовую часть крейсера и выведя из строя системы управления и наведения. Конечно, если находившиеся в рубке были в скафандрах, у них оставался шанс уцелеть, но шанс был какой-то хлипкий, несерьезный.

«Ганнимед» чуть отклонился — Виктор хотел, не сильно приближаясь к отчаянно и бестолково плюющемуся огнем американцу (даже без прицелов сдуру и попасть могут), задействовать бортовые орудия. Можно было, конечно, добить крейсер и из носовых орудий, хватило бы и одного удачного залпа, но Виктор хотел, чтобы потренировались и другие артиллеристы. Когда еще снова выпадет такая вот обстановка, приближенная к боевой?

Однако, едва крейсер окончательно утвердился в прицеле, раздался предостерегающий возглас старпома. Сорокалетний капитан-лейтенант, участвовавший не в одной стычке, обладал опытом таких боев и, пока капитан увлеченно тренировал артиллеристов, не забывал поглядывать по сторонам и оценивать обстановку. Ничего удивительного, что именно он заметил опасность и предупредил о ней своего молодого и слишком увлекающегося командира, а дальше настал уже черед Виктора принимать решение. Хотя именно решения он умел принимать мгновенно — сказывалась большая практика.

Оказалось, что второй крейсер, вместо того, чтобы воспользоваться лишними секундами, которые давал ему маневр «Ганнимеда», и попытаться разорвать дистанцию (это его все равно вряд ли спасло бы, но все же давало хоть какой то шанс или, как минимум, несклько секунд жизни) резко сбросил скорость и начал разворот. Похоже, что их командир, в отличие от большинства американцев, готов был погибнуть, но не бросить товарища. Да, редкое для американцев качество, и оно внушало уважение.

Окинув взглядом изящный остроносый силуэт, который четко совершил маневр разворота и лег на курс перехвата, Виктор скомандовал открыть заградительный огонь. Как и предполагалось, американец легко уклонился от залпов с дальней дистанции, и его маневр был вполне предсказуем — отвернуть туда, где плотность огня минимальная. А еще секунду спустя прямо перед ним взорвалась ракета с хитрой-хитрой начинкой. По сути, это был достойный наследник электронной бомбы — оружие, вызвающее нарушение, иногда фатальное, в работе любого электронного устройства. То же произошло и здесь — американский крейсер явно был защищен от такого рода ударов, но копье всегда может пробить щит, хватило бы силы удара. Здесь были задействованы мощности, которые для американского корабля были явно запредельны и в результате удар минут на пять парализовал крейсер. Пять минут — слишком большой срок в космическом бою. За это время ТАКР ловким маневром лег на параллельный с американцами курс, уравнял скорости и навел орудия в упор.

Конечно, велик был соблазн взять американца на абордаж — команды кораблей всего мира просыпались в холодном поту при одной мысле о рукопашной схватке с русскими, и, будь у Виктора опытный экипаж, он так бы и поступил, однако у него была молодежь и, даже с учетом непревзойденных русских боевых скафандров, успех схватки был весьма сомнителен. Поэтому он просто навел орудия и, как только крейсер начал подавать признаки жизни, предложил американцам сдаться. В такой ситуации воистину царское предложение. Особенно с учетом того, что второй американец или, точнее, американский недобиток, похоже, решил лечь в дрейф — его маршевые двигатели разм перестали работать, зато маневровые были переведены в режим торможения. Это было, в принципе, вполне адекватным решением, до пояса астероидов оставалось слишком малое расстояние, чтобы попытаться на неисправном крейсере его обогнуть, а лезть в него с поврежденной системой управления и искореженными радарами являлось лишь особо извращенной формой самоубийства.

«Наши бы рискнули» с непонятными для самого себя чувствами подумал Виктор и внимательно посмотрел на второй крейсер, замерший в прицеле. Американцы, видимо, хорошо понимали, что любая попытка навести на «Ганнимед» орудия будет русскими немедленно засечена и пресечена самым решительным образом. Об этом им недвусмысленно говорили орудия «Ганнимеда», наведенные на их корабль и способные одним залпом превратить его в облако высокотемпературной плазмы. Кстати, теперь было ясно, почему крейсер не пытался спастись, пока товарища расстреливают, а пошел ему на помощь — на броне, рядом с американской звездой, сиял тевтонский крест. Похоже, предки командира корабля был выходцами из Германии, в последнее время у янкесов вошло в моду гордо выставлять напоказ свою национальную принадлежность, похоже, национализм в США набирал обороты. А немец, пусть даже родившийся в Америке — это совсем не то, что потомок первых колонистов, нищих авантюристов и бандитов без каких-либо традиций чести. Немец, что там про него ни говори, это воин и действия, немыслимые для американца, для него так же естественны, как сон или завтрак. Ну обязан он так поступить, и все тут, в этом немцы всегда походили на русских, и поэтому немцы в любой войне были или верным союзником, или страшным врагом. С другой стороны, те же немцы всегда отличались рационализмом, и поэтому сейчас, когда русские держали их под прицелом, эта черта характера не допускала и мысли о бесполезном дергании. Русские, скорее всего, попытались бы что-то сделать, немец, да еще и с американским воспитанием, предпочел сохранить людей. Во всяком случае, иначе интерпритировать его радиограмму о высылке парламентера было довольно затруднительно.

Виктор парламентера принять согласился, но предупредил, что если американцы попытаются выслать драккар, то он его тут же расстреляет. На той стороне отнеслись к этому заявлению с пониманием и вскоре из шлюза вылез человек в скафандре и, ловко маневрируя на собственных двигателях, двинулся в сторону «Ганнимеда».