Роман века - Иоанна Хмелевская

– А ты как думаешь?

– Я уверена, что для второго! Что за привычка, так надо мной издеваться… Я тебе сразу скажу, что мысленная деятельность подождет, пока у меня не будет достаточно материала. Да, мне приходит в голову, что комод они хотели продать тайно, инсценировали вывоз на свалку и договорились с покупателем, что он якобы случайно придет за ним. Но на кой черт выдумывать эдакие трюки, ума не приложу. Ни к чему не лепится.

– Так подумай еще немного, может до чего и додумаешься.

– А прямо ты сказать не можешь?

– Не могу. Я сам ничего не знаю. Если ты так любишь сенсации, надо уметь думать…

Вернулась я очень поздно, полностью убедившись в невозможности догадаться в чем здесь дело. Комод никуда пристроить не удавалось. У меня темнело в глазах при мысли, что если я не догадаюсь сама, то не узнаю никогда в жизни, потому что капитан не расколется, а Марек будет и дальше издеваться в образовательных целях. В конце концов он докажет мне, что я полная кретинка, которая должна мыть кастрюли, не вмешиваясь в необыкновенные происшествия. Он не примет во внимание то, что это необыкновенные происшествия вмешиваются в меня.

Муж продолжал храпеть с упорством, достойным удивления. Я отправилась на кухню заварить чаю, и, когда высыпала его из банки в чайник, там что-то блеснуло. Я это что-то достала, не люблю чужеродных тел в чае. Оказалось, что это маленький ключик особой формы. Некоторое время я бездумно разглядывала его, после чего вдруг посчитала предметом настолько подозрительным, что, несмотря на несоответствующее время, посчитала необходимым позвонить капитану. Откуда ключик в чае, который я лично покупала в магазине и пересыпала из пачки в банку?

После долгих усилий я нашла капитана по одному из оставленных им номеров.

– Я нашла в чае нечто похожее на ключик, – конспиративно сообщила я. – Не понимаю, что это значит.

– В каком чае?

– Цейлонском.

– О, господи, где вы его нашли? В стакане? В чайнике?

– Нет, в банке. Он высыпался.

– Что за ключик?

– Маленький, – подумав сказала я. – Блестящий. Необычный.

– И что вы с ним сделали?

– Ничего, лежит здесь.

– На кой черт вы его доставали? – с неожиданным раздражением крикнул капитан. – Вы думаете, у нас мало забот?! Ну, ничего, успокойтесь…

– Так я же спокойна, – разозлилась я. – Вы считаете, что его следовало заварить? Может еще и проглотить?

– Нет, не глотайте… Немедленно спускайтесь в подвал…

Я ждала, что он скажет: «…закройтесь и оставайтесь там, пока мы не разрешим вам выйти».

– …и хорошо закройте все окна, – мрачно закончил он. – Голову даю на отсечение, одно из них открыто. Вы совершаете недопустимые ошибки!

Злая, полностью сбитая с толку, я спустилась вниз, проверила одно окно, подергала другое и вернулась наверх. Для следственных органов афера возможно и подходила к концу, а для меня каша заваривалась все крепче. Чертов ключик блестел посреди стола.

– Что это? – спросил на следующий день муж, показывая на него пальцем.

– Новый пакет для шефа, – обиженно ответила я. – Трогать не советую.

– Чокнулась? Чтобы я до чего-нибудь подобного дотронулся! Издалека он выглядит подозрительно. Маленький и блестит. Опять кто-то принес?

– Не знаю, на этот раз, кажется, я. По-моему это что-то такое же обременительное, как и те фаршированные шедевры. Не надо его трогать.

– И не подумаю. Слушай, не пугай меня. Это значит, что каторга продлится? Верх моих мечтаний – избавиться от всего этого! Мне приснилось, что я остался твоим мужем и пришлось тебя поселить в моей пломбе!

– Кошмары снятся от переедания… Сплюнь, чтоб не сглазить. Понятия не имею, что происходит, и могу тебя торжественно заверить – с меня хватит.

– Одна радость, что выспался…

Мы блуждали по квартире Мачеяков в состоянии угрюмой решительности, чувствуя себя так, будто мы уже умерли и на веки вечные приговорены к чистилищу. Все казалось нам лучше, чем это ожидание. Вероятно, в конце концов, мы бы помешались и впали в неизлечимую меланхолию, если бы представление неожиданно не закончилось, как раз в ту минуту, когда ничто не указывало на какие-либо перемены.

Около пяти вечера к дому подъехал обыкновенный фиат, из него вышел капитан в штатском, собственной неподдельной персоной. Мы как раз кушали, благодаря чему, переполох и колбаса нас чуть не убили. Глазам было трудно поверить!

– Шутки кончились, – сообщил капитан. – Вы свободны в полном смысле этого слова.

Я не успела спросить его, в каком смысле, потому что он сразу подошел к столу, взял ключик, вставил его в запертый ящик секретера, открыл его, с минуту в нем покопался и нашел в глубине шкатулку. Он тут же ее открыл. Не ожидая ничего плохого я ко всему этому присматривалась. Открытая шкатулка оказалась пустой.

То, что случилось потом, было вовсе непонятно. Капитан прибыл не сам, с ним были двое, один из которых молчал, как скала, а второй принял живое участие в разговоре. Очень нескоро до меня начало доходить – то, что когда-то находилось в шкатулке, исчезло, пропало, кто-то это украл, и, что по всем правилам, этим человеком должна быть я!..

Если бы не этот чертов ключик, подозрения могли бы пасть на таинственного взломщика, но, по неизвестной причине, ключик оказался в моем распоряжении. А капитану я позвонила только для дезориентации противника.

– Если б я знала, что из этого выйдет, даю вам слово, выбросила бы его на улицу, – сказала я разнервничавшись. – Что хоть это было? Что я украла?! Вы должны мне сказать хоть это!

– Полковник расскажет, – буркнул капитан. – Я лично считаю, что это не вы, но официально исключать этого нельзя…

– Ну хорошо, а почему не я? – обиженно вмешался муж, посчитав несправедливым, что его не подозревают.

– Вы отпадаете, у вас не было возможности. И вообще, убирайтесь отсюда! Берите все свое, оставьте чужое, чем быстрее вы исчезнете, тем лучше. Вы – к полковнику…

– Замечательно. Полковник очень обрадуется, когда я приду к нему босиком, в ночной рубашке, – злорадно заметила я. – Все мои вещи у любовника.

– У меня свои только подштанники, – одновременно забеспокоился муж. – То есть, извините… Остальное осталось у того лысого паразита, то есть, у гримера…

Выражение с которым посмотрел на нас капитан стоило запомнить на всю жизнь! Никогда еще милиция на меня так не смотрела. Свежая трудность появилась от того, что вместе с нами меняли и одежду, это ускользнуло от внимания заинтересованных лиц, теперь преодоление непредвиденных препятствий вызвало некоторое замешательство.

Но в результате энергичных действий, у полковника я появилась полностью одетой.