Армия древних роботов - Александр Шакилов

И вот ради этого он должен выжить?..

Да, должен!

Вынырнув на поверхность слизи – кто бы знал, чего ему это стоило, ведь это вовсе не морская водица, – он перевернулся на спину и, отталкиваясь от слизи ногами и здоровой рукой, вроде как поплыл, оставляя за собой алый след. Прошла вечность, потом еще одна вечность, а потом вечность вечностей, прежде чем он темечком уткнулся в изломанный и погнутый руль высоты, все еще торчащий над Фронтиром. Лишь только тогда он почувствовал запах копоти, жженой краски, масла и еще чего-то. Перевернувшись на живот – слизь держала его крепко, – Мазарид увидел, что дирижабль почти полностью погрузился в зыбкую твердь, а то, что еще было на поверхности, либо уже сгорело, либо пылало жарким пламенем, либо вот-вот загорится. Заставив себя не обращать внимание на капли раскаленного пластика, брызжущие на него от горящих остатков аэростата, – и без разницы, что под руками и ногами у него обжигающе горячо, одной язвой больше, одной меньше!.. – Мазарид влез в затянутый дымом пролом в рубке, благо высоко карабкаться не пришлось, и пол, еще недавно вставший вертикально, занял почти нормальное положение – на полу, впившись в него когтями лап, вполне можно было стоять.

– Прости. – Мазарид сбросил с кресла обезглавленный полосатый труп кэпа, чтоб из-под него извлечь спасательный ранец. В каждом дирижабле всегда есть хотя бы одна такая штуковина – под завязку заполненная топливом серебристая «подушка» из легкого сплава. Тут же, не теряя времени, майор надел ранец на спину и туго притянул к себе ремнями – так туго, что сломанную ключицу обожгло болью, в пробитой груди заклокотало и кровь чуть не хлынула изо рта.

Заискрив, обе горелки одновременно подожгли мелко распыленное топливо, выплюнутое форсунками в раскрывшиеся и завибрировавшие дюзы. Зацепив плечом край пролома и ободрав мех и кожу до кости, Мазарид успел вылететь из рубки за миг до того, как она с плеском ушла вглубь Фронтира. Вслед за ним метнулся вверх змееподобный отросток неизвестной Мазариду твари, но тут же втянулся обратно в мгновенно ставшую неподвижной гладь.

Перед глазами воспарившего майора – он летел, летел по-настоящему, сбылась тайная мечта! – устремилась к звездам черная стена, предел Разведанных Территорий, за которым скрылся ренегат Хэби. Больше всего Мазариду хотелось последовать за беглецом, но, как бы он ни брыкался и ни рвал когтями ремни, автопилот спасательного ранца – проклятое наследие Третьей мировой! – отказался изменить траекторию полета и взял курс на Минаполис, как это было заложено в его программе.

Утробно рыча, что-то набросилось на лешего сзади и повисло на правой руке, заставив его наклониться под чужим подрагивающим весом. Одного взгляда хватило, чтобы понять: бурая гниль, да на него же напал облезлый мышара!

– Зубастик, ты чего это?! – Леший был уверен, что мышара погиб вместе с дрессировщиком Тахриром, но грызун оказался трусливей и мудрее своего хозяина и потому проник в компункт до того, как гермодверь захлопнулась.

Но что на него вдруг нашло? Зачем Зубастик ни с того ни с сего напал на Зила, недавно угостившего его протухшим хвостом ранжало? Между ними вроде как завязались дружеские отношения. Ну, или по крайней мере грызун и чистяк заключили договор о взаимном ненападении. А тут – такое!

– Не шевелись, леший, сейчас я его… – Даль приблизился, намереваясь избавить лешего от лишнего еще живого груза.

– Погоди, дружище, – остановил его Зил, – не спеши.

Он почувствовал, как ослабилось давление на его правое предплечье. Невольно или нарочно – Зил склонялся ко второму – Зубастик своими острыми резцами одним быстрым укусом поразил огнедышащего в мозг, мгновенно его убив. Жгуты мышц файера тотчас расслабились настолько, что, превратившись в студень, сползли с предплечья лешего и упали ему под ноги – вместе с мышарой, так до последнего и не разжавшим челюсти. И лишь только оказавшись на полу компункта, Зубастик принялся деловито, со знанием дела, смакуя, по кусочку отгрызать от тушки сначала лучшие по его мнению куски, затем – куски похуже.

– Сочувствую тебе, леший. – Даль покачал белобрысой головой, глядя на освобожденное предплечье Зила, кожи на котором совсем не осталось, а кое-где так и обнажились кости, но кровотечения при этом не было, ведь файер не хотел, чтобы его пищевой придаток умер слишком быстро. – Ты же не выкинул тонжерр, который мы отобрали у нашего проводника в Мос? Тонжерр, ты мне сам говорил, удивительно хорошо восстанавливает силы и заживляет даже самые безнадежные раны.

Зил куснул губу:

– Я ни за что больше не воспользуюсь зеленой пыльцой.

– Но тогда ты станешь калекой или умрешь. И ладно бы ничего нельзя было сделать, но раз есть средство, способное тебя спасти, глупо им не воспользоваться!

– Зеленая пыльца? – вмешалась в нелегкий мужской разговор Крыця. Она нахмурилась, бубенцы на ее лодыжках тревожно звякнули. – Та самая, что покрыла улицы Моса и лишила людей разума? Лучше уж сдохнуть, чем стать такой, как они.

– Да, – кивнул леший, – лучше. Поэтому обойдусь без тонжерра.

Оскалившись, Зубастик одобрительно зарычал. Его вытянутая морда была перепачкана кровью.

Даль покачал головой, а Крыця покосилась на гермодверь, которая с этой стороны была без замка, без вентилей и без следов ржавчины, зато имела покрытие, испускающее белый свет, и потому вовсе не казалась такой внушительной и неприступной, как снаружи.

– Мальчики, а вы уверены, что это остановит хряцаря? – усомнилась в надежности двери карлица.

– Компункт защищен от бомбовых ударов и от отравляющих веществ. – Зил еще раз взглянул на свою правую руку и вздрогнул. Обглоданная кость, а не рука!.. – От биологического оружия тоже есть защита. Хряцарь, сколько бы он ни разделялся, сюда ни за что не проникнет. Это же не просто компункт, это резервная Ставка Генерального Штаба Армии.

– Резервная? – Даль вскинул белые-пребелые брови. Он прошел от гермодвери к противоположной совершенно гладкой стене и, ощупав ее, обернулся. – Откуда ты знаешь? И где тогда главная Ставка?

Леший коснулся пальцами «птицы». Надо же, случайно прижался родимым пятном к замку гермодвери, и замок тут же слил – только зря костяшки ободрал, леший, зря пупок надрывал! – всю информацию, которая была записана в его рабочий микрочип. Оказывается, «птица» и на такое способна. Не только память людей, не только связь через кровь, как это было в кабинете генерала Бареса. Так что Зил теперь знал марку замка, его производителя, в какую смену и в какой день недели замок сделали, кто стоял у станка, кто заказчик, для чего замок предназначался – на входную дверь в резервную Ставку. Но как это все объяснить говорцу?..

– Просто знаю, что резервная. – Зил пожал плечами. – А где главная, не знаю. Пока не знаю.

Быстро осмотревшись – они оказались в замкнутом помещении шириной меры четыре и длиной не более шести – Зил прислушался к своим ощущениям. Разобраться с мыслеобразами людей, пусть даже полукровок, было куда проще, чем с простенькой программой замка, но одно он уяснил сразу и четко: открыть гермодверь мог лишь ограниченный круг людей – замок давал добро двери отвориться, лишь когда его сенсоры, опознав сетчатку глаза, отпечаток пальца и образец ДНК (словечко, значение которого с горем пополам Зилу объяснила мама Селена), обнаруживали соответствие с указанными в базе. Конечно же, данных Зила в базе замка не было, но тут уж как-то подсуетилась «птичка», не спрашивайте лешего как, он сам не понимает. Кстати, если б у Зила были темные глаза, как у князя Мора, даже «птичка» его не спасла бы.