Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 121
Перейти на страницу:

– Как знать, как знать… Что сам думаешь про этот Источник?

Откровенно говоря, думать было больно и тошно, но барон, к счастью, ответа и не ждал.

– Ступай, мальчик. Ты на ногах едва стоишь. Я пошлю за лекарем, и, когда он с тобой закончит, ложись, отдыхай. Сон для воина – это целебный елей.

– Экселенц, я…

– Скажу Карлу, пусть проследит, чтобы ты именно так и сделал. И потом мне доложит.

– Да, экселенц.

Николас вздохнул с облегчением: ничего не остается, как смириться, и это, что уж греха таить, для его головы и помятых ребер сейчас очень кстати.

* * *

Дверь за Николасом давно закрылась, а Ойген фон Ройц все смотрел на дубовую створку, полировал взглядом блестящую бронзовую ручку.

Источник, источник… Город процветал, пока в здешних горах добывали серебро, потом жила истощилась, и весь Шаттенбург едва не стал историей. Но что, если монахи нашли другую жилу? Если тайно поднимают из шахты драгоценную руду и отливают слитки? А может, уже чеканят монету – ту самую, с профилем святого Варфоломея?

Если городская казна вновь наполнится звонким серебром – своим серебром! – Шаттенбург ожидает новый подъем. Из провинциальной бесприданницы он чудесным образом превратится в богатую невесту, ради благосклонности которой знатные женихи вполне могут и за кинжалы схватиться.

Он встал и прошелся по кабинету, не переставая напряженно размышлять. Серебро там или что-то другое, но оставлять безнаказанным нападение на Николаса нельзя. Обители бенедиктинцев и цистерцианок в этих краях хорошо известны, их настоятели имеют здесь немалое влияние, но фон Ройц – посланец императора, и, когда по приказу одного из владетелей Шаттенбурга пытаются убить его министериала, это бьет не только по барону, но и по самому императору.

Усмешка на губах Ойгена фон Ройца превратилась в тигриный оскал. Какой-то ничтожный бенедиктинец возомнил, будто может безнаказанно отсечь правую руку рыцарю короны!.. Что ж, барон не знает аббата Германа, но совсем не прочь подержаться за его тощее горло.

5

Уже светало, когда Кристиан пришел к пустырю на месте двора Кауфмана. Над крышами домов в округе курились первые дымки, где-то брехала собака. Круглятся на грядках капустные кочаны – как пару дней назад, когда он был здесь… был здесь с…

В уголках глаз вскипели злые слезы. Да что ж творится в этом городе?!

– Стой! – раздался заполошный вскрик. – Кто таков?

Из-за невысокой поленницы, пригибаясь, высунулся парень в кожаной куртке и айзенхуте[56]. Короткое копье повторяло каждое движение Кристиана. Это и есть тот стражник, которого Микаэль сюда послал? Дрых небось… Ну, раз он жив, значит, и с детьми ничего не случилось.

– Я вместе с инквизитором приехал, – устало сказал юноша. – Ты можешь идти.

Парень только кивнул и тут же ушел, оборачиваясь поминутно. А Кристиан, наклонившись, постучал в крышку люка. Некоторое время было тихо, потом послышались легкие шаги, стукнул засов, и крышка чуть-чуть приподнялась. В щель выглянула девочка.

– Здравствуй, – сказал послушник.

– Здрасьте, – девочка подозрительно смотрела на него, потом чуть-чуть, уголками губ, улыбнулась, узнавая.

– Вы… вы ведь Кристиан, да?

– Да, – кивнул он. – А ты – Бруна.

– Ага. Заходите, – сказала девочка. – А то холодно…

Все дети были здесь, в подвале. Еще одна девочка – кажется, ее звали Альмой – перекладывала на тянувшихся вдоль стены низких нарах соломенные тюфяки и одеяла. Мальчишки возились у печки: собирались разводить огонь.

– А дядя Теодор не с вами? – спросила Бруна, и на лице ее снова появилась настороженность. Все смотрели на Кристиана, ждали. Он набрал в грудь побольше воздуху.

– Отца… Дяди Теодора… – поправился юноша, – его… его больше нет.

Последнюю фразу произнес зажмурившись, быстро – так глотают горькое лекарство. Только лекарство, пусть и горькое, несет исцеление, а сказанное ничего не излечит, ибо наполнено лишь болью.

Слова упали, будто свинцовые чушки. И в подвале стало тихо, как в склепе. У юноши потемнело в глазах: казалось, таившийся по углам подвала сумрак сгущается, наливается угольной чернотой, расползается, как капля чернил по листу бумаги. Щупальца мрака тянулись к Кристиану, к детям, чтобы окутать, спеленать, ввергнуть в вечную ночь, удушить… Создатель, не оставь!

Раздался тихий, придушенный звук – заплакала веснушчатая девочка Бруна. И наваждение отступило. Альма обняла Бруну и тоже заплакала – уже в голос. Ян, подтянув коленки, уткнулся в них лицом, Грегор скрипнул зубами.

– Да чего, не реви, – Ларс неуклюже коснулся плеча Альмы, но голос его предательски дрожал, и даже в неярком свете лампы Кристиан видел, как у мальчика покраснели глаза.

Он и сам едва сдерживал слезы: сердце горело от боли за старого священника, ставшего для него кем-то большим, чем просто знакомый. Впрочем, было и что-то еще: эмоции детей необъяснимым образом передавались ему. Юноша видел слабые токи чувств, будто висящие в воздухе тонкими колышущимися нитями. Боль, скорбь, отчаяние – наверное, таково морякам в ночном штормовом море, когда вдали гаснет ведущий сквозь тьму огонь маяка.

И тогда глубоко внутри, под быстро бьющимся сердцем, родился ответ, прокатившийся по телу теплой волной. Легче стало дышать, и на несколько сладостно-долгих мгновений он ощутил, как жучок точит дубовую балку, прокладывая сквозь дерево извилистый ход, и как медленно растут в толще почвы невидимые глазу грибы… А потом пришло чувство удивительного покоя: так бывает на закате долгого летнего дня, когда жизнь замирает в сладкой истоме, воздух недвижим, а бездонное голубое небо наполняется золотыми искрами отблесков засыпающего солнца.

Это было странно… и чудесно! Он будто смотрел на давно известные вещи сквозь волшебное стекло из сказки, что рассказывал ему старик Венц в родной деревне: взглянешь в такое – и самый зловещий пейзаж обратится в райские кущи, а уродливый человек станет красивым. И все вокруг казалось радостным, чистым, исполненным доброты. А главное, отступил ужас, не оставлявший Кристиана с того мига, как старый священник произнес свои последние слова.

Первой шагнула к нему Бруна. Обхватила руками за пояс, уткнулась мокрым от слез лицом в грубую шерсть сутаны. С другого бока прижалась всхлипывающая Альма, и юноша тихонечко похлопал ее по спине. Он сел на низкие дощатые нары, и рядом тут же оказались Ян и Ларс – правда, Ларс постарался сесть так, чтобы быть ближе к Альме. Даже Грегор подошел: так люди в холод тянутся к огню.

Тут с грохотом откинулась крышка люка, впустив в подвал серый утренний свет, и по лестнице буквально ссыпался взъерошенный мальчишка в веревочных сандалиях, коротких полотняных штанах и рубашке, усеянной заплатками. Остановившись у подножия лестницы, запрокинул голову:

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 121
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?