Невоздержанность - Al Steiner

"Вы, ребята, там были великолепны", - сказала им Хелен. "Я никогда не видела ничего подобного".

"Я не могу поверить, что ты заставил нас сделать это, Джейк", - пожурила его мать. Затем она улыбнулась. "Хотя я рада, что ты это сделал. Я не помню, когда мне было так весело в качестве музыканта".

"Вы, ребята, зажигали", - сказал им Джейк. "Я знал, что в вас это есть".

"Тебе следует как-нибудь записать альбом с твоей матерью, играющей на скрипке", - предложила Хелен.

"Я, играть на рок-н-ролльной пластинке?" Мэри усмехнулась. "Это будет тот самый день".

Однако Джейк ничего не сказал. Ему самому уже приходила в голову та же мысль.

Празднества продолжались еще несколько часов. Была музыка, танцы и много выпивки. К тому времени, когда все начало стихать, в доме едва ли был хоть один трезвый человек.

Наконец, жениху и невесте пришло время уходить. Они забрались в длинный лимузин, который был разрисован лозунгами "Только что поженились", а к заднему бамперу были привязаны консервные банки. Лимузин тронулся с места, прогрохотал по улице и исчез. Это было недалеко. Для них двоих был забронирован номер для новобрачных в отеле Stovington Suites на набережной — всего в девяти кварталах отсюда. Пребывание там на одну ночь должно было стать на данный момент пределом их медового месяца. Свадьба состоялась во вторник, и группе нужно было вернуться в студию звукозаписи утром в четверг.

Куп и Чарли оба отправились прямо со свадьбы в аэропорт. Они скинулись на частный рейс обратно в Лос-Анджелес. Выходные из строгого графика записи были редкостью, и ни один из них не хотел тратить свой второй из двух таких дней, болтаясь в Heritage.

Полин, Левенштейны и родители Шарон отправились на лимузине обратно в отель Royal Gardens, где они все остановились еще на один день (вместе со многими членами семьи Коэн и их гостями — все за счет Nerdly). За исключением Полин, которая летела обратно на самолете Джейка с Джейком и Хелен, все они были забронированы на один и тот же рейс обратно в Лос-Анджелес на следующий день днем.

Джейк и Хелен поехали с родителями Джейка обратно в их дом. Поскольку они провели там первую ночь, они решили, что с таким же успехом могут остаться и на вторую. Они прибыли домой незадолго до шести часов вечера, все уставшие, разгоряченные и более чем немного пьяные. Все четверо сразу отправились спать. Джейк не был уверен, чем занимались его родители за закрытой дверью — и, по правде говоря, он действительно не хотел знать, — но они с Хелен занялись долгим сеансом страстного секса, прежде чем погрузиться в удовлетворенный сон. Никто из четверых не выходил из своих комнат до следующего утра.

Похмелье было легким, когда они встали, чтобы встретить новый день, так что все были в настроении для чудовищного завтрака, который приготовила Мэри. Там были бекон, сосиски, блинчики, жареный картофель и огромное блюдо яичницы-болтуньи с ветчиной и сыром. Они сидели вокруг кухонного стола, с удовольствием жуя, потягивая кофе и выпивая стакан за стаканом свежевыжатый апельсиновый сок Мэри. Это было уже после, когда тарелки были отодвинуты, но до того, как они были убраны, отец Джейка сбросил нечто вроде разорвавшейся бомбы.

"Итак, - сказал он небрежно, - мы с твоей матерью собираемся уйти на пенсию в конце года".

Джейк поднял глаза, неуверенный, что правильно расслышал. "Уйти в отставку?" спросил он. "Вы оба?"

Он кивнул. "Я работаю в ACLU уже долгое время. Я вел хорошую борьбу, и мне нравится думать, что за время моего пребывания в должности я внес свой вклад в некоторые значительные изменения, но пришло время назвать это карьерой и наслаждаться плодами своих трудов ".

"А я работаю в филармонии уже тридцать три года", - сказала Мэри. "Я думаю, что готов отложить свою скрипку".

"Вау", - сказал Джейк. "Ну ... звучит так, как будто ты все продумал".

"У нас есть", - сказал его отец. "Есть еще кое-что, о чем мы хотели с тобой поговорить".

"Что это?" Осторожно спросил Джейк, отчасти опасаясь, что он собирается сказать, что они тоже собираются разводиться.

Его мать прочитала выражение его лица. "Ничего подобного этому, Джейк", - сказала она со смешком. "Мы намерены полностью исполнить песню "пока смерть не разлучит нас". В нашем возрасте довольно сложно найти кого-то другого, с кем ты мог бы спать в одной постели".

Джейк и Хелен одновременно рассмеялись. "Хорошо", - сказал Джейк. "Ты заставил меня поволноваться на минуту. Так в чем дело?"

"Что ж, - сказал Том, - прямо сейчас Билл, вероятно, слышит тот же разговор от Стэна и Синди. Они планируют уйти на пенсию в одно и то же время. Мы оба планируем продать наши дома и переехать куда-нибудь еще ".

Джейк ухмыльнулся. "Твою мать!" - сказал он, счастливый. Годами он пытался уговорить их продать этот маленький дом и переехать во что-нибудь побольше. Они с Полин оба предлагали купить им все, что они захотят, но они всегда отказывались. "Самое время. У тебя есть что-то на уме? Ты позволишь нам с Полин помочь тебе?"

Том и Мэри обменялись взглядом друг с другом, взглядом, который был отчасти счастливым, отчасти слегка пристыженным. "На самом деле..." Том сказал: "... да, возможно, нам понадобится небольшая помощь. Вы знаете, мы терпеть не можем просить, но мы присмотрели небольшой участок земли в округе Сайпресс, прямо у подножия холмов ".

"Папа, Господи Иисусе", - сказал Джейк. "Ты знаешь, мы оба хотели бы тебе помочь. Сколько тебе нужно? Я выпишу тебе чек прямо сейчас".

"Мы еще не уверены", - сказал Том. "Возможно, нам вообще не понадобится ваша помощь. Этот дом полностью окупился, и, поскольку это дом, в котором вырос Джейк Кингсли, он стоит неприличную сумму денег. Другие дома на этой улице продаются примерно за сто десять тысяч долларов. Мне сказали, что мы могли бы выставить эту штуку на аукцион и выручить за нее по меньшей мере триста тысяч, возможно, даже полмиллиона.

"Мило", - сказал Джейк, одобрительно кивая. Хелен казалась совершенно пораженной.

"Дом Стэна и Синди стоит не так много, - сказал Том, - но он все равно стоит примерно на сто тысяч больше, чем другие дома в их квартале, из-за Билла. Они, вероятно, могут получить за это от двух пятидесяти до трехсот долларов.

"Это мило", - сказал