Ведьма внутри меня - Ника Маслова

— Как Лорнский источник показал, что я не ведьма, так этот амулет на мне докажет вам мою искренность?

Я не стала дожидаться ответа Дэбрэ, и так было ясно, что в глубине души он мне не верит. Повернувшись к Софи, я спросила:

— Мне нужно прочитать молитву, или, может, есть особый порядок надевания амулета?

Она покачала головой.

— Нет, Майя. Бог не нуждается в наших молитвах, это мы нуждаемся в них. Он заглянёт в вашу душу и сожжёт там всё злое, что найдёт. Надеть Око Бога даже для детей — испытание.

Я взяла амулет со стола и принялась надевать его на себя. А они оба смотрели на меня так, будто прямо у них на глазах я рубила самой себе правую руку.

Говорят, волки, попавшие в капкан, чтобы освободиться, способны отгрызть себе лапу. Ради того, чтобы жить на свободе, я поступила бы так же.

Пришлось немного повозиться с одеждой, но вот, амулет оказался на мне. Из-за длины цепочки снаружи его не было видно, лиф платья надёжно его скрывал. Прохладный поначалу металл медленно нагрелся от тепла моего тела, затем его температура резко поднялась, и я уже испугалась, что заработаю ожог, как всё исчезло. Так резко — будто кто-то повернул выключатель горящей конфорки. Я поправила амулет через одежду, ещё немного подождала, но всё. Ничего такого уж особенного я больше не чувствовала.

Софи и Дэбрэ волновались, кажется, больше меня, и я постаралась разрядить обстановку:

— Всё закончилось, не начавшись. Думаю, в новой жизни я ещё не успела сильно нагрешить.

— В новой жизни?

Софи хитро улыбалась, и я могла бы поклясться: она задала вопрос не для себя, а для того недоверчивого мужчины, которого, проговорившись, назвала Дами.

Дэбрэ, кстати, шло это милое имя, особенно сейчас, когда его надежды-подозрения не оправдались. Люди, считающие себя во всём правыми, непогрешимые и самоуверенные, всегда так теряются, когда их ожидания не оправдываются. Вот и Дэбрэ смотрел на меня, как на чудо невиданное. Он, кажется, даже огорчился, что его подозрения не оправдались.

Ужасно хотелось щёлкнуть его по носу. Хотя бы словами.

— Так как я совершенно не помню, что было со мной прежде, то считаю свою жизнь начавшейся заново. Идёт всего третий день от моего нового рождения. И вот, — я положила руку поверх амулета, — доказательство того, что я права.

Дэбрэ смотрел на меня в напряжённом молчании.

— А вы не правы, виконт Дамиан, подозревая меня во всяких гнусностях и непристойностях. Видите, Бог-Отец говорит, что я совершенно чиста перед вами. Надеюсь, вы этому рады и перестанете уже, наконец, испытывать меня и моё терпение на прочность.

Небольшой словесный укол вернул Дэбрэ дар речи — уже хорошо, значит, мои усилия не пропали даром.

— Вы выглядите точно так же, как и она. Но говорите иначе, смотрите иначе, думаете иначе. Вы для меня — большая загадка.

— Надеюсь, привлекательная загадка.

Он усмехнулся.

— Весьма привлекательная. Чистый соблазн.

Он так посмотрел на меня, что я почувствовала себя неудобно. Следовало срочно сменить тему.

— И это всё, что мне будет нужно делать? Носить амулет? — спросила я. — И этого хватит, чтобы меня защитить?

— Да, конечно, — ответил Дэбрэ другим тоном, без той пьянящей нотки заинтересованности и желания вызвать ответный интерес. — Не существует защиты сильнее этого амулета. Бог-Отец не терпит зла, не допустит его рядом с собой. Разве вы не чувствуете его силу?

— И как это должно чувствоваться?

— Как присутствие кого-то очень мощного, несоизмеримо могущественного и сильного рядом с вами. Это не значит, что вы услышите какой-то голос. Но у вас может шуметь в ушах или кружиться голова.

Я прислушалась к себе, но даже нагревшийся от тепла тела амулет почти перестал чувствоваться. Я пожала плечами.

— Наверное, мне повезло, и никаких неприятных ощущений у меня нет.

— Вот и замечательно, — сказала Софи. — Может, тогда что-нибудь съедите? Но не это, конечно, тут всё остыло и стало невкусным.

Она поменяла мою тарелку на чистую и начала предлагать блюда: холодные закуски, фаршированную рыбу, овощи, фрукты. От чего-то я отказывалась, с чем-то соглашалась, а думала о другом: все мои мытарства закончены. Майри не сможет вернуться, теперь я полностью защищена от неё.

Я закрыла глаза, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Всё, я здесь навсегда. Больше не нужно бояться исчезнуть или вернуться назад.

Мысль о том, как она там, если, конечно, она в моём изломанном теле, я старательно отогнала. Пусть каждый отвечает за себя и свой выбор. Я не хочу возвращаться, не хочу всё вновь терять. Судьба дала мне шанс не для того, чтобы я от него отказалась.

Когда наполненная тарелка появилась передо мной, я попросила Софи:

— Пожалуйста, налейте мне вина. Белого или розового. Сладенького.

Из-за таблеток я пила очень редко. На Новый год и День рождения позволяла себе треть бокала лёгкого вина. Початая бутылка, купленная ещё родителями, стояла в холодильнике годами. Мне так и не довелось её допить. И уже не удастся — какое счастье.

Я думала о них. Они были бы за меня счастливы.

Местное вино оказалось чудесным: очень лёгким, с приятной кислинкой и малиновым ароматом. Оно таяло на языке и прогоняло грустные мысли. Я захмелела ещё быстрей, чем от пива. Наелась, напилась. Совершенно расслабилась.

Дэбрэ наблюдал за мной, как и раньше. Ему нравилось, что я наслаждаюсь едой, вином и беседой на более приятные темы, чем прежде. Многое ещё требовало размышлений, исследований, сложных решений, но я праздновала освобождение от страха и не хотела думать ни о чём печальном или пугающем.

Хм, мне показалось, или за окном в темноте танцевали светлячки?

— Давайте проверим, — сказал Дэбрэ. — Позвольте мне проводить вас в сад. — Он предложил мне руку.

Я не отказалась. Ещё бы. Прогуляться по саду после такого ужина, да ещё и в компании привлекательного мужчины — да это же исполнившаяся мечта! Тем более что с Дэбрэ, с его замашками рыцаря, даже в этой романтической обстановке мне ничего страшного не грозило.

На небе светила луна, пели птицы, горели магические фонари. Светлячки не танцевали, увы, но развешенные на деревьях гирлянды делали сад воистину волшебным местом. Я глубоко дышала и шла за Дэбрэ по шуршащей гравийной дорожке туда, куда он меня вёл.

— Здесь так красиво.

Везде красиво, но здесь — как в мечте. Прямо садись и рисуй самую романтическую картину в мире.

Мы стояли у пруда, в котором отражалась луна чётко очерченным белым блином. Рыба поднялась глотнуть воздуха, и по поверхности воды пошла серебристая рябь. В жизни не видела такой красоты — ох, до зуда в руках хотелось её нарисовать.