За чертой - Карен Трэвисс

Однако некоторые фразы очень скоро привлекли ее внимание. Первая — «отозванные с «Фетиды» солдаты».

— О, черт! Надеюсь, это не то, о чем я думаю.

Вторая фраза, от которой пустота в животе только разрослась, — «беспокойство среди матриархов Паджатиса».

Шан настолько сосредоточилась на Ф'наре, что не подумала о том, как другие города вес'хар отреагируют на появление гефес. Она снова ощутила себя англичанкой, пупом земли, и чужеземцы показались ей всего лишь дополнением к ландшафту. Кроме того, она знала, что Ф'нар отвечает за контакты с другими цивилизациями.

Но если в каждом городе полным полно других Местин и Чайяс и им тоже есть что сказать, ситуация становится еще интереснее…

Арас вдохнул и ощутил ее беспокойство.

— Да, я тоже тревожусь из-за этого.

— Раз уж они вызвали морпехов, то явно не потому, что на «Актеоне» не хватает коков. — Она читала, поворачивая голову то так, то эдак. — Господи Иисусе! Всех? Они отозвали весь полезный груз?

— Глупо было оставлять там юссисси и исенджи. Очень глупо. Юссисси страшно подозрительны.

— Значит, они неплохо нас изучили. Так где же «Фетида»?

— Очевидно, на пути к Земле.

— Думаю, что тут я согласна с юссисси. Творится что-то очень и очень странное. — Шан с трудом разбирала технические термины. — А что такое «чак велханан гефсир»?

— Изображения людей из движущегося света.

— Голограммы?

— Телевизионные новости.

— Боже. Давай-ка посмотрим.

Шан по прибытии смотрела несколько перехваченных с узла связи «Актеона» выпусков новостей, но скоро ей наскучило: какая разница, что творится на планете, которую уже не суждено увидеть, когда столько проблем нужно решить в новом мире? И это было ошибкой. Новости — единственный источник информации о действительно важных событиях. Она перегнулась через Араса и прикоснулась к нужным участкам экрана, чтобы посмотреть материал, так взволновавший юссисси.

Недостатка в нем не было.

В основном показывали акции протеста. Они всегда выглядят одинаково, особенно если наблюдаешь их через пластиковый щит. Люди толпились у парадных входов в посольства, консульства и правительственные здания, кто-то — под палящим солнцем, кто-то — под снегом, но все скандировали, потрясали кулаками и махали плакатами. Их объединяла идея. Чужие. Вряд ли они спорили, кому первому пожать руку исенджи.

— Здесь много репортажей Эдди об исенджи, — сказал Арас. — Думаю, он огорчил людей. — Он откинулся назад, и Шан разглядела на его лице печать осуждения. — Я говорил, что твой народ поступает глупо, приглашая к себе исенджи, но я и не представлял, что вы перегрызетесь даже без их помощи.

— Ага, похоже, там нет единодушия по поводу отправленного приглашения. — Шан умела считать. Она умножила два на два и получила те же пять, как наверняка получилось бы у юссисси. Делегацию исенджи не станут встречать с распростертыми объятиями, вот поэтому-то люди и забрали своих с корабля.

— Как думаешь, что бы сделали юссисси, если бы нам хватило мозгов взорвать «Фетиду» к чертям собачьим? — Она представила себе этих изысканно одетых зверушек с девчачьими голосками и страшными зубами.

— Вряд ли они спустили бы вам это с рук, — отозвался Арас.

Исенджи такие, какие есть. Я просто снимал то, что видел. Я не выбирал кадры, не добивался какого-то особого эффекта и не «фильтровал» снимки. Но то, что я показал людям, они сочли отвратительным. Меня обвинили в расизме и ксенофобии, потому что я присылал снимки — точнее, просто общие планы, — которые посеяли в людях неприязнь и недоверие к исенджи. Но в чем я виноват? Неужели мне нужно было представлять их в том свете, который людям показался бы лучше? В конце концов, я просто указывал камере, что снимать. Наша культура еще не готова признать, что мы имеем право не любить то, что нам непривычно и непонятно. Мы не можем смириться с некоторыми чертами других цивилизаций, но признаться в этом нельзя — табу, установленное либералами. Все ведь очень просто — мы не хотим жить рядом с исенджи. Но лично мне они понравились, и я до сих пор живу рядом с ними. Они во многом похожи на людей. Но они положат конец нашему образу жизни. И мне не стыдно, что я против этого.

Эдди Мичаллат.

Константинские дневники

Эдди любил спать по ночам. Но в последнее время на его долю выпадало все больше и больше ночей бессонных. Иногда — из-за большого количества работы, но сегодня его попросту мучила бессонница.

Я мог бы и забыть про «Хируорд».

Рано или поздно эта информация просочится в массы, и тогда он будет свободен от всякой ответственности. Мне не нужно больше откапывать сюжеты, я сижу на перворазрядной истории.

Эдди в третий раз за утро проверил, все ли уложил в вещмешок, и в очередной раз посмотрелся в зеркало. Парнишка из Экологического отдела неплохо его постриг — не так коротко, как морпеха, но вполне мужественно. Эд Беннетт сказал — «вполне по-военному». Эдди — репортер, и не стоит забывать об этом.

Но тебе известно о «Хируорде», и ничего не попишешь.

В этом-то и проблема со всяким знанием. Даже если с ним ничего не делать, последствий не избежать.

И ты знаешь, что это неправильный шаг.

Ему и вправду не все равно, что тут происходит. Эдди не мог болеть за свою команду, потому что не знал, где здесь свои. Вспомнились несколько абзацев в учебнике по истории журналистики — речь шла о военной журналистике, о войне между Британией и Аргентиной, и о месте под названием Сан-Карлос-Уотер… И Эдди сделал выбор не как профессионал, а как человек.

Вот в чем проблема с возрастом. Совесть разрастается, как простата, — будешь часто просыпаться по ночам, но навряд ли умрешь.

Эдди потребовалась неделя на то, чтобы получить разрешение на высадку во Ф'наре. Он подозревал, что этого вообще могло бы не случиться, если бы Шан не давила с одной стороны, а Линдсей — с другой. Одно это уже говорило, что его используют.

Окурт позволил челноку юссисси пристыковаться, и только едва читаемое выражение неудовольствия выдавало его истинные чувства.

— Журналисты — как дети, — бодро сказал ему Эдди. — Нам даже убийство сойдет с рук, потому что никто не поверит, что мы опасны.

— О, уж я-то верю, что ты опасен, — проворчал Окурт и самолично закрыл люк за спиной Эдди.

Начался день удивительных открытий. Эдди переключил камеру-пчелу на режим слежения за перемещением крупных объектов и, чтобы подстраховаться, прихватил с собой ручную камеру. Для Безер'еджа камера-пчела подходила идеально: любое движение на диких просторах стоило снимать, но в городе слишком много посторонних раздражителей, а Эдди не собирался все время тратить на то, чтобы урезонивать расшалившуюся камеру. Пусть полетает в свободном режиме, пока он будет работать с ручной.