Мелодия жизни. Роман - Дмитрий Комогоров

На этой фразе женское сердце забилось сильнее и не сбавляло темп до самого конца истории.

Закрыв книгу и с любовью погладив обложку, Эмили поставила «Маленького принца» на его законное место и поторопилась выйти – она не могла спать здесь. Во всяком случае, пока.

На кухне только вскипел чайник, когда в дверь постучали. Девушка от неожиданности вздрогнула – она здесь новенькая, ее никто не знал. Пока она стояла в нерешительности, постучали вновь – ненавязчиво, деликатно. Понимая, что рано или поздно это должно было случиться, Эмили подошла к главному входу и посмотрела в окошко рядом: на пороге стояла рыжеволосая молодая женщина. Ей ничего не оставалось, кроме как открыть дверь и узнать, что понадобилось незнакомке.

– Привет! – звонко поприветствовала она. – Меня зовут Джессика Палмер, я по соседству живу. На днях я заметила, что вы приехали сюда, а уезжать – не уехали. Вы родственница Марка?

– Н-нет, – растерялась Эмили. Она хорошо владела английским языком, но столь беглый говор женщины заставил усомниться в его знании.

– А кто вы ему тогда? – удивилась соседка. Не дав ответить, она охнула и с блеском в глазах, вытянув шею вперед, едва ли не шепотом спросила: – Вы его девушка?

– Я…

– Неужели он все же послушался моего совета? – уже громче и восторженней произнесла Джессика. – Я ведь ему говорила: «Незачем тебе одному сидеть, ты же вон какой мужик видный. И плевать на возраст! Ты же вылитый Ричард Гир!». И вот, посмотри-ка, – указала она на Эмили обеими руками, – какую красавицу нашел!

– Пожалуйста, подождите. – Эти догадки не лишены логики: Эмили переехала жить к мужчине, который на тридцать с лишним лет старше. Еще и беременной! Она не любила сплетни, но будь на ее месте любая другая – она бы точно предположила самый очевидный вариант. Срочно нужно брать ситуацию в руки, чтобы не навредить не столько себе, сколько честному имени Марка. Отступив в сторону, Эмили обратилась к женщине: – Позвольте все вам объяснить за чашечкой чая.

Изображая из себя гостеприимную хозяйку, она проводила Джессику в гостиную, предварительно взяв у той пальто и повесив на вешалку, и вскоре принесла две чашки: одну с чаем, другую с кофе (Джессика пояснила, что предпочитает именно его). И так Эмили поведала краткую историю их взаимоотношений с Марком.

– Вот оно как, – выслушав, кивнула соседка. – Знаешь, это не очень-то и правдоподобно. – Она увидела, что Эмили готова возразить, и опередила: – Но я тебе верю. Верю, что с тобой могло произойти подобное (почему это звучит как обвинение?). Верю, что Марк мог такое предложить – уже не первый год его знаю (значит ли это, что она также знала и Хлою?).

Джессика сделала последний глоток и призналась:

– Знаешь, дорогая, а я ведь пришла, чтобы разоблачить тебя. – Говорила она уже спокойно, без той безумной скорости.

Эмили удивленно уставилась на гостью.

– Да, именно так – разоблачить. Видишь ли, я не из тех, кто во всех видит добро. В нашем мире слишком много алчных и откровенно злых людей. Так много, что нужно очень постараться, чтобы их не замечать. А как увидела тебя, хозяйничающую в этом доме, – не могла не усомниться в чистоте твоих намерений. Мужики же, сама знаешь, чем чаще всего думают – они не могут заметить вблизи то, что женщина определит с милю. Потому и притворилась простодушной девицей из соседнего дома – манипуляторы клюют на таких, как пираньи, и потому совершают поистине глупые ошибки. Так что либо ты отличная актриса, либо не врешь.

– Я не вру, – она вложила в эти слова все силы.

– Очень на это надеюсь, – в голосе Джессики читалась твердость. Но тут она мягко улыбнулась и встала: – Что ж, не буду больше нагнетать обстановку. Спасибо за кофе!

– Постойте! – Эмили уже сама была на ногах. – Мисс Палмер, я…

– Просто Джессика, дорогая, ни к чему формальности.

– Хорошо… Джессика, можно задать вопрос?

– Конечно, – ответила она, опускаясь обратно на диван, – спрашивай.

– Марк… Каким он был раньше?

Джессика задумалась.

– Ты имеешь в виду после смерти Хлои?

Эмили кивнула.

– Хорошая была девочка, – грустно подвела она. – На нее смотришь – и не нарадуешься: сколько света она приносила с собой. Мы с мужем переехали сюда за два года, до того ужасного события. Я тогда была совсем молода – моложе тебя сейчас – и не особо хотела заводить детей. Ведь нашему браку не было и года – нужно же пожить вместе, посмотреть, как пойдет. Но стоило познакомиться с семьей Марка, в особенности с Хлоей, как во мне буквально пробудился материнский инстинкт. И вот – сейчас у меня два прекрасных сорванца одиннадцати и восьми лет: Генри и Крис. Хлоя… я то и дело вспоминаю о ней и молюсь за ее упокой. Никому такого не пожелаешь. Такие страдания пережить!..

Джессика остановилась.

– Можно мне еще кофе?

Эмили встрепенулась, будто резко вышла из транса.

– Да, конечно.

Приготовив новую порцию, Эмили передала чашку соседке и села рядом, ожидая продолжения.

– В нашем квартале не было ни одного, кто бы не поддерживал Марка и его семью в тот период. Все надеялись, молились, пока малютка Хлоя продолжала страдать в больнице. Узнав об окончании ее борьбы, я долго не могла прийти в себя: несколько часов подряд держала на руках Генри и плакала, не желала его отпускать. Муж кое-как меня успокоил. А что испытывали Кейт с Марком – боюсь и представить! Ну не должны родители хоронить своих детей! Не должны!

Эмили заметила, что Джессика так и не притронулась к напитку – только крутила в руках горячую чашку.

– Ни для кого не стало неожиданностью, что Кейт переехала, но все были удивлены тем, что Марк остался здесь. С нами он не общался, оно и понятно, но мы продолжали наблюдать за ним, время от времени проведывать, чтобы глупостей не совершил. Полностью пережить смерть дочери невозможно, но Марк… сильный человек; он, насколько смог, справился с потерей. Когда он вернулся к музыке, окунулся в нее с головой, всем, включая и его, стало легче: он меньше сидел дома, начал общаться с нами, соседями, принимать приглашения на местные торжества. Правда… люди относились к нему все так же. Был один случай на каком-то празднике – уже и не вспомню каком, – когда он сорвался. Марк желал обычного общения, когда все, включая меня, говорили с ним мягко и сочувствующе. Он закричал, обращаясь ко всем: «Ваша жалость мне ни к чему! Я потерял дочь, но это не значит, что вы должны относиться ко мне, как к больному, – от этого только хуже!»

Это на него похоже.

– И он был прав. Спасибо нашим мужчинам – вот что-что, а перестроиться они умеют! Здесь нам, женщинам, сложнее. Не прошло и недели, как они активно обсуждали с Марком спортивные события, политику и прочую ерунду, как ни в чем не бывало. Постепенно все пришло в норму. Относительную, конечно.