Да не судимы будете - Надежда Черкасова

И так по замкнутому кругу. Пока у Аллы совсем не снесет крышу. Тогда за дело? Ее ждет труп и уборка дома.

Алла набрала номер телефона:

— Владимир Иванович, это Никонова. Я зря отпустила охрану. Мне ночью подкинули труп… неизвестного. И служебное оружие пропало. Последний раз я видела его больше недели назад. Оно хранилось в домашнем сейфе, куда я с тех пор не заглядывала. До сегодняшнего дня… Да, пусть приезжают. Жду.

Ну что, господа покойнички, не ожидали от нее такого рискованного действия? То ли еще будет!

Алла спрятала в сумочку револьвер и собрала ценные для себя вещи, готовясь к переезду в квартиру. Теперь этот роскошный, но изгаженный вандалами дом лучше продать, так как прошлое должно быть забыто навсегда, не напоминая о себе даже мелочами.

Панацеей от дурных воспоминаний для Аллы станет вилла, которую она скоро купит на Средиземноморском побережье. Тянуть дальше некуда, и чем скорее она отсюда уберется, тем лучше. Однако память о себе должна оставить только самую добрую, а потому придется дождаться окончания трагикомедии, которую сама на свою голову придумала.

Лучше бы сразу уехала, как только почувствовала, что Макс не оставляет ей никакого шанса. Но уже поздно сожалеть. Что сделано — то сделано. Теперь только бы новых ошибок не совершить. Пусть все думают, что она испугалась. Что еще можно ожидать от слабой женщины?

Даже если убийство в доме Аллы и станет достоянием гласности, в чем она очень сомневается, это лучше, чем сходить с ума от безысходности. В одиночку с такими проблемами не справиться. Пусть теперь полиция разбирается со всей этой чертовщиной, а с нее довольно.

Дождавшись полицейских, Алла передала им ключи от дома и иномарки, с которой также расстается без всяких сожалений, как с памятью о прошлом. В город она отправилась на служебной машине, предоставленной ей теперь в распоряжение круглосуточно. От общения с полицейскими судья наотрез отказалась, предоставив им право самим отвечать на свои вопросы.

Уже девятый день, как от Макса нет никаких известий. Хотя Вера его совсем не знает. Может, какая-то там неделя для него все равно что час, за который он может ни перед кем не отчитываться? Но если судить по состоянию Анастасии Львовны, то это исчезновение совсем не в его духе. Однако Вера сделала что могла. А если можно было больше? Даже думать об этом не хочется. Она так соскучилась по детям и матушке, словно распрощалась с ними давным-давно.

Нет, двойная жизнь не для нее. Вера взялась за непосильную ношу, возомнив себя суперменом в юбке, спасающим другого супермена, которого, может, и в живых-то уже нет. Она хотела как лучше, и не ее вина, что не получилось.

Вера очень старалась, но этого мало, чтобы спасти кого-то. Надо еще чуточку везения, которого у нее отродясь не было. Поэтому она добивалась в жизни лишь того, что сумела выцарапать из загребущих лап судьбы, которая «никогда не благоприятствует нам с подлинной искренностью», как когда-то заявил один древнеримский историк.

Сегодня же Вера окружена самыми дорогими на свете людьми. Она любовалась счастливыми лицами детей и матушки, сияла сама, понимая, что, несмотря ни на что, счастлива и у нее есть силы, чтобы защитить не только себя и своих близких, но и помочь оставшейся в одиночестве Анастасии Львовне.

За эти дни, когда она что-то пыталась сделать для ее сына, та невольно превратилась почти в родственницу, и теперь Вера возьмет над ней шефство, поддерживая и утешая.

Почти двое суток Вера отсыпалась. Потом сходила погулять с девчонками в парк, где уже и не помнит, когда была последний раз. Они покормили на живописном пруду прекрасных белых и черных лебедей, потолкались среди праздношатающихся, подышали свежим воздухом и насладились вкусностями довольно приличной кухни в парковой кафешке.

И Вера снова почувствовала вкус к жизни. Она и матушке предоставила возможность отдохнуть от бесконечных семейных хлопот, чтобы та сходила в парикмахерскую, встретилась с подругами.

Вера позвонила Анне Павловне и отчиталась о проделанной в доме работе, испросив несколько дней на отдых. Не стоит пока увольняться, ведь в доме остались скандальные документы. Она не решилась их забрать с собой, опасаясь, что ее могут задержать у поста и даже обыскать. А пока Вера в отпуске, у нее найдется время приходить убираться в доме, а заодно интересоваться у других наемных работников делами именитых соседей. Любопытно послушать — как органы ни старались, но слухи уже гуляли по городу, — их версии о таинственном убийстве адвоката Беркова, в то время как имя Никоновой нигде и никем даже не упоминалось.

Но свое расследование Вера пока откладывает на несколько дней, потому как должна же у сыщика быть хоть какая-то личная жизнь.

Вернувшись в квартиру, Алла немедленно обратилась за медицинской помощью. К ней поспешил явиться сам главврач клиники, обслуживающей служителей Фемиды. После задушевной беседы он предложил Алле отдохнуть недельку на больничной койке в палате для избранных, подлечиться и набраться сил.

И она согласилась, так как только там, под неусыпным вниманием врачей и спецохраны, могла чувствовать себя в полной безопасности. К тому же необходимо убедить всех и каждого, что она перенесла сильнейший стресс, — хотя так оно и было на самом деле, — чтобы у начальства на ее счет не осталось и тени сомнения: у судьи Никоновой Аллы Николаевны появились весьма веские основания, чтобы подать в отставку. Алла должна уйти тихо, не привлекая ничьего внимания.

Жаль, конечно, что она не доработала судьей до пятнадцати лет, могла бы получать приличную пенсию. Хотя зачем ей эти копейки, ведь и того, что уже накоплено, не истратить за всю жизнь. Ну разве что если очень постараться.

Но богатые, как известно, зря денег на ветер не бросают, потому богатыми и остаются. Главное — чтобы ни у кого не возникло желания у них эти богатства отобрать. А потому за границу лучше ехать без «хвостов»: завершив все дела на родине, раздав долги и простившись со всеми тихо и мирно, чтобы ни у кого вдруг не появилось желания разыскать проворовавшегося на родине иммигранта и предъявить ему неоплаченные по жизни счета.

Целую неделю с Аллой носились как с писаной торбой, охраняли денно и нощно как зеницу ока, не давая даже пылинке упасть, добросовестно лечили, деликатесами вкусными кормили, душещипательные беседы, доверенные самому лучшему психологу города, проводили.

В общем, окружили Аллу таким сердечным вниманием, какое ни один смертный более низшего сословия никогда в своей бренной жизни не удосужится. И вылечили! Могут ведь, когда захотят.

Алла выписалась из клиники с ощущением, словно побывала на курорте. Однако силы, которых теперь хоть отбавляй, решила понапрасну не тратить. Взяла себе для видимости совсем простенькое дело, чтобы не перенапрягаться. Достаточно продержаться на работе всего-то недельку, затем она подаст в отставку и, не ставя никого в известность, благополучно отправится на постоянное место жительства в райские места.

За время пребывания Аллы в клинике следствие по делу о трупе, найденном в ее доме, так и не сдвинулось с мертвой точки. Начальник полиции пространно намекнул председателю суда о том, что найдены некие улики, бросающие определенные подозрения на Никонову, но тот только отмахнулся от слишком добросовестного и дерзкого служаки, а потому намеки так намеками и остались.