Архив. Ключи от всех дверей - Виктория Шваб

– …доктор сказал, ей нужно…

Все стало каким-то далеким.

– Элен, – подал голос папа. Я попыталась открыть глаза. – …как ты могла!..

Затем пол ушел у меня из-под ног. Последнее, что я почувствовала – руки Уэсли и его шум, окутавший меня, прежде чем мир поглотила тьма.

Сначала было темно и тихо. Но эта тишина не дарила покой, а скорее внушала тревогу. Тягостная пустота вокруг давила на меня, сковывая руки и ноги. Затем постепенно мир стал обретать привычные черты, проступать из небытия. Я оказалась на открытом воздухе. Сердце выпрыгивало из груди. Откуда-то звучал голос Оуэна: «Бежать некуда».

Кромешная, абсолютная тьма рассеялась, обернувшись просто ночной мглой. Пустота же сменилась крышей Коронадо. И вот я уже мчусь, петляя по лабиринту из каменных горгулий. За спиной слышны шаги Оуэна и скрежет металла о камни – это он, дразня, задевает лезвием статуи. Крыша распростерлась во все стороны до бесконечности, повсюду возвышаются горгульи, и я бегу среди них. Я устала бежать. Мне нужно остановиться.

Поняв это, я остановилась посреди крыши. Легкие горели, рука нестерпимо болела. Я опустила глаза и увидела, что на моей левой руке высечено слово «СЛОМЛЕНА». Глубокие, кровоточащие порезы обнажили кость. Пошарив по карманам, я достала лоскут ткани и обвязала рану. Внезапно я осознала, как тихо стало на крыше. Шаги смокли, скрежет металла прекратился. Единственное, что я слышала – это биение собственного сердца. Я повернулась и в тот же миг Оуэн шагнул ко мне, сделав выпад ножом. Лезвие со свистом рассекло воздух, и я едва успела увернуться. Горгульи сдвинулись плотной стеной, между ними – ни зазора: не пролезть, не сбежать. И пусть, потому что я не стану больше убегать.

Оуэн снова атаковал, но на этот раз я перехватила его запястье и резко вывернула. Нож оказался в моей руке, и мешкать я не стала. Только Оуэн протянул свободную руку к моему горлу, как я всадила нож ему в живот. Он отступил, хватая воздух ртом. Глядя на него, я подумала, что наконец-то все закончилось. Я победила Оуэна, и все будет хорошо. Со мной все будет хорошо. Но вот он опустил глаза, взглянув туда, куда я ранила его. Затем сжал мою руку и, улыбаясь, всадил нож глубже, до самой рукоятки. Он продолжал улыбаться его волосы становились черными, а глаза – карими. Изменилось и тело.

«Нет!», – вскричала я, когда Уэсли Айерс, ахнув, повалился на меня. На рубашке расползлось кровавое пятно. «Уэсли, Уэсли, пожалуйста, прошу не…». Я пыталась поднять его, но мы оба рухнули на холодный бетон. Я почувствовала, как в горле поднимается крик. Но затем что-то произошло. Меня вдруг окатило, словно водой, шумом Уэсли. Хаотичные звуки ударников, наполняя меня, растеклись по крыше, и все вокруг начало тускнеть, пока совсем не исчезло. Я снова погрузилась в темноту, но на этот раз в ней было тепло и нестрашно. А затем я проснулась.

Проснулась среди ночи, держа Уэсли за руку. Он сидел на стуле у кровати и крепко спал, прикорнув поверх одеяла и подложив под голову свободную руку. Я вспомнила, как в моем сне он лежал на холодном бетонном полу, и едва не отпрянула. Но сейчас он держал мои пальцы в своей руке, живой и теплой, и сцена на крыше казалась просто сном. Дурным сном, который растаял, когда меня окутал его шум. Его звуки, более мягкие и размеренные, чем обычно, до сих пор наполняли меня и успокаивали. В голове все еще стоял туман, но начали всплывать обрывки того, что произошло вечером, перед тем, как я погрузилась в ночной кошмар.

Мама сунула мне в руку стакан с водой.

Комната покачнулась.

Стакан упал и разбился.

Меня подхватил Уэсли.

Я посмотрела на него. Он спал, положив голову на мое одеяло. Мне бы следовало разбудить его и отправить домой. Я высвободила пальцы из его руки. На мгновение он приподнялся, пытаясь проснуться. Даже пробормотал что-то о шторме. Но затем снова затих. Его дыхание выровнялось. Я сидела и наблюдала, как он спит, обнаружив для себя еще один его облик: открытый и беззащитный.

В конце концов я решила дать ему поспать. Я хотела и сама прилечь, но вдруг уловила за спиной посторонний звук. Как будто в комнате находился кто-то еще. Я не успела обернуться, как женщина обхватила меня за плечи и зажала ладонью рот. На меня обрушился ее шум – грохот камней и лязг металла. Пока она держала меня, сжимая все крепче, я думала о том, что такой шум может принадлежать лишь очень жестокому человеку. По моим представлениям, так наверняка звучал при жизни Оуэн.

Она наклонилась, и я заметила иссиня-черные волосы и черные глаза. Сако.

– Только пикни, маленький Хранитель, – прошептала она, вытащив меня из постели и поставив на ноги. – Нам не нужно, чтобы он проснулся.

Она отпустила меня, и я развернулась, встав к ней лицом к лицу.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – зашипела я, почти беззвучно, все еще чувствуя головокружение после подмешанного мамой снотворного.

– Уж поверь, – цыкнула Сако, хватая меня за руку и волоча в другой конец комнаты. – Я бы предпочла оказаться где-нибудь в другом месте.

– Вот и катись, – огрызнулась я, вырвавшись из ее цепких рук. – Разве ты не должна охотиться за Историями?

– Неужто ты еще не догадалась, крошка-Хранитель? – хмыкнула она, вставляя ключ Отряда в дверь моего шкафа. – Для Архива мы выслеживаем людей. И лишь иногда охотимся за Историями.

Я едва успела снять кольцо, как она повернула ключ и, распахнув дверь, втолкнула меня в темноту.

* * *

Агата уже поджидала нас, сидя за столом в приемной. На ней было кремовое пальто, рыжие волосы красиво обрамляли лицо. Рукой в перчатке она листала фолиант так, будто это глянцевый журнал, а не список всех служащих этой ветки Архива. Рядом стоял Роланд, бледный и строгий. Он посмотрел на нас, когда Сако втолкнула меня в приемную, однако Агата продолжала небрежно перелистывать страницы фолианта.

– Видишь, Роланд? – произнесла она. Плотная бумага шелестела под ее пальцами. – Я же говорила, что Сако ее найдет.

Сако кивнула. Она все еще стискивала мое плечо, но никакого шума от ее прикосновения я не слышала. Архив создавал вокруг нас невидимый кокон тишины. Только Библиотекари умели читать здесь людей.

– Она спала, – доложила Сако. – С мальчишкой.

Агата приподняла бровь.

– Прошу прощения, что потревожили тебя, – кротко сказала она.

– Ничего страшного, – сухо ответила я.

– Ты не получала мои вызовы? – спросила Агата.

– Получала, – сказала я медленно, – и явилась бы раньше… – …Если бы могла пройти через первую попавшуюся дверь, но эта роскошь доступна лишь членам Отряда. – Но я была больна и не могла добраться до своих дверей. – Я повернулась к Сако. – Благодарю за то, что провела меня.

– Не стоит, – мрачно улыбнулась Сако.