Трудный путь к любви - Туся Попова

была для тебя простым призраком твоего дома или простым предметом мебели, который тебе мешался. И мне всё это время очень сложно приходилось притворяться даже перед своими знакомыми, что я счастливая жена!

— У тебя ещё есть шанс, чтобы действительно стать счастливой, любящей и любимой, — сказал Миша.

— Слушайте, Отстаньте вы все от меня! Оставьте в покое! — произнесла я, вновь включив в себе колючего ёжика.

— Ты на работу собираешься выходить? — спросил Миша, сразу же изменив тему разговора. — Ольга Николаевна ждёт тебя не дождётся. И я ни с кем работать не хочу и не могу!

— А меня разве ещё не уволили?

— Нет. Ты там очень-очень нужна и в агентстве скопилось полно заказов.

— Я не могу оставить одного папу.

— А я не буду один, — произнёс сонным голосом папа. — В этом доме всегда полно народу, если что помогут. А так, в общем, я уже и сам могу со всем справляться. Ты ведь это уже знаешь!

— И всё равно я так просто не могу тебя оставить!

— Можешь! Ты посмотри на себя в зеркало: на кого ты стала похожа? Худущая как вобла, бледная как поганка… На улице совсем перестала бывать! Тебе нужно хоть чем-то заняться… Я не хочу, чтобы ты последовала следом за матерью в мир иной… — сказал с грустной ноткой в голосе папа. — И если хоть один человек скажет мне, что ты сидишь дома без надобности, просто так, я накажу тебя, — уже с улыбкой продолжил папа, аккуратно усаживаясь на своей кровати.

— Хорошо. Раз ты хочешь, чтобы я шла на работу, я пойду. Только ты будь осторожнее и аккуратнее.

— Не беспокойся, я давно уже не маленький. Справлюсь со всем!

— Ну, тогда пошли? — спросил Миша.

— Да, только подожди меня внизу, мне нужно переодеться и привести себя немного в порядок.

— Только сильно не задерживайся. Мы опаздываем!

— Постараюсь… — ответила я, зарывшись в шкаф с одеждой, откуда достала брючный костюм, нижнее бельё и пошла в ванную комнату, где приняла душ, оделась, накрасилась, оставив волосы распущенными.

— Прекрасно выглядишь, — сказал папа, когда я вышла из ванны.

— Спасибо, папочка! Если что, то сразу же звони мне, хорошо?

— Со мной будет всё хорошо! Не переживай! Давай уже иди и перестань постоянно думать обо мне!

Я поцеловала его и спустилась в гостиную, где Паша и Миша сидели на диване, и пили коньяк.

— Поехали? — спросила я у Миши, стоя за их спинами.

Мужчины повернулись ко мне и по их лицам пробежало удивление.

— Со мной что-то не так? — спросила вновь я.

— Нет, всё хорошо, — ответил Миша, рассматривая меня немного жадноватым взглядом.

— Эй! — произнёс Паша, заметив, как на меня смотрит Миша, и толкнул его в бок локтем. — Она вообще-то моя женщина! Не надо на неё смотреть как медведь на мёд! — недовольно вторил он, обращаясь к своему другу. И немного реабилитировавшись, продолжил, уже обращаясь ко мне: — Прекрасно выглядишь!

— Можешь ревновать сколько хочешь, а едет она со мной! И как ты заметил, что она твоя женщина, но не жена! — ответил Миша, пытаясь уколоть Пашу.

— Слушай! Ты меня сейчас выведешь из себя, и я вправду начну ревновать! И поеду с вами, чтобы вы там что-нибудь не натворили! И я вам обоим потом этого никогда не прощу!

— Ух, ты! Какие мы оказывается ревнивые и злопамятные! — произнесла я с довольной улыбкой. — Только, по-моему, слишком поздно ты это начала проявлять по отношению ко мне! Ну да ладно! Поехали уже!

— Поехали.

Глава 51. Снова перемирие

После перепалки в доме мы с Мишей вышли из него, сели в мою машину и отправились в агентство, где меня встретила радостная Ольга Николаевна, которая стала кудахтать, как курица вокруг меня.

— Неужели ты приехала? Как же мне тебя не хватало! Я не справляюсь с заказами и по большей части все просят только тебя, одну тебя и никого кроме тебя! Присаживайся! Присаживайся, сейчас принесут кофе… Давай прямо завтра на заказ? Хотя можно и сейчас! Но если только ты сама согласна. Я тебя не заставляю!

— Меня отец выгнал из дома и попросил хорошенько развеяться…

— Это значит, что ты согласна?

— Так точно, моя госпожа!

— Ну, ты прям герой!

Хоть я и не была готова к этому заказу, он прошел, по моему мнению, лучше других, что я успела провести в своей жизни. Всё происходило неожиданно, спонтанно. Люди веселились, расслаблялись на полную катушку. И смотря на них, мне стало намного легче и свободнее. Боль от потери мамы как бы стала отходить на задний план. И это был первый шажок к восстановлению моего состояния равновесия в моей непутёвой жизни. К ни го ед. нет

Я смотрела на смеющихся людей, и мне тоже становилось весело. Наконец-то моя душа возвращалась туда, где ей было положено быть!

— Вижу, что тебе стало получше? — спросил Миша, когда я везла его после заказа к нему домой. — Твоё лицо стало более спокойным. Сама стала более раскованной и начала наконец-то искренне улыбаться. Что на тебя так подействовало положительно?.. То, что Паша наконец-то соизволил признаться тебе в своей любви или то, что ты выбралась на свободу?

— На свободе я буду только тогда, когда полностью освобожусь от Павла. А сейчас я всё ещё его подневольная птица, закрытая в клетку, наполненную шипами.

— Ну почему ты такая упёртая? Почему не хочешь помириться со своим мужем?

— Потому что он мне не муж! И потому что в это дело вмешиваетесь все вы. Это наше дело, наши проблемы! И не вам решать: быть нам с ним вместе или нет.

— Вы достойные друг другу два осла, редчайшей породы! — пробубнил обиженно Миша.

— Благодарю за комплимент, — с улыбкой ответила я.

В дом я приехала около полуночи и к моему удивлению, Паша сидел в гостиной и делал вид, что читает.

— Можешь не делать умный вид, — сказала я. — Ты ждёшь моего возвращения, и не надо этого скрывать!

Паша оторвал свой взгляд от книги и посмотрел на меня хмурым взглядом, не отвечая на моё высказывание.

— Что-то случилось, пока меня не было? — спросила я, думая при этом, что что-то случилось с моим папой.

— Случилось, — грустно ответил Павел.

— С папой?

— Нет. С ним всё в порядке… Только вот я истосковался по тебе! — признался Паша, вставая с дивана и медленно, но уверенно подходя ко мне.

Подойдя ближе ко мне, он обнял меня и сделал попытку поцеловать, но я оттолкнула его от себя.

— Перестань! — произнесла я.