Земляничная тату - Лорен Хендерсон

На мое остроумие Лекс ответил лишь едва заметным взмахом ресниц. Его заботил более серьезный вопрос.

– Интересно, а навынос они торгуют?

Наши взгляды встретились. Последовала краткая пауза.

– Что-нибудь типа фаршированных блинчиков, жареного риса и острых креветок, – облизнулась я. – Подожду в машине на тот случай, если бесплатному такси вздумается уехать без нас.

Ресторан управился быстрее, чем таксист. Когда водила наконец вернулся с видом человека, которому объявили помилование, мы уже вовсю сравнивали достоинства английских и американских китайских забегаловок.

– Мне нравятся коробочки, куда они все упаковывают, – восторженно говорила я, жуя блинчик, пока водитель усаживался на сиденье.

Мы быстро запихивали в рот еду, чтобы наша одежда не превратилась в произведение художника-абстракциониста, когда машина рванет с места.

– Все нормально, приятель? – спросил Лекс.

– Ага. Вы уж извините. Знаете, как бывает. Когда приспичит, то уж приспичит.

– Точно, – сочувственно сказал Лекс и принялся рассказывать анекдот, как кое-кому приспичило в пабе, где были длинные очереди в туалет.

Водитель время от времени понятливо хмыкал. Они с Лексом так дружески болтали, что я на мгновение лишилась дара речи, когда таксист затормозил у моего дома и объявил:

– Пятнадцать баксов.

Из столбняка меня вывела лишь мысль, что Лекс сейчас заплатит, а потом весь вечер будет скулить по этому поводу. В таких делах мужчины – жалкие мокрицы.

– Еще чего! – твердо сказала я, быстро приходя в себя. – Вы заставили нас ждать по меньшей мере десять минут, но даже если бы мы не останавливались, то все равно слишком много. Три доллара.

– Три бакса! Ни хрена себе! Двенадцать.

– Четыре.

– Десять.

– Пять, и это мое последнее предложение. В противном случае мой друг опустошит коробочки с едой на сиденье.

Водитель пробормотал что-то подозрительно похожее на «С-сука хренова», и нажал на какую-то кнопку. Счетчик отпечатал чек, и искусственная дебилка снова затарахтела:

– Привет, это опять Джоан. Не забудьте забрать свои вещи и взять у водителя чек. Вы не дадите мне знать, когда подъедем к могиле Кэри Гранта? У меня с ним свидание!

– И вовсе не смешно, – сказала я, вручая водителю бумажку.

Таксист рванул еще до того, как Лекс вылез из машины. Китайская еда чуть не упала, слава богу, я вовремя ее подхватила. Впрочем, последними смеялись мы: такси унеслось прочь, помахивая открытой задней дверцей.

– Скотина, – сердито сказал Лекс, смущенный тем, что едва не грохнулся на асфальт.

– Интересно, этот идиот остановится, чтобы закрыть дверцу? – задумчиво спросила я, глядя, как такси разворачивается и уносится в центр города. Возможно, шофер рассчитывал, что от такого маневра дверца закроется сама. Если так, то он ошибся; произошло как раз обратное.

– Господи! – простонал Лекс.

– Знаю. Еще один чокнутый таксист в моем списке.

Но Лекс смотрел вовсе не на такси. Он только что увидел швейцара в фуражке и с блестящими пуговицами, который поджидал нас у подъезда.

Я хмыкнула и взмахнула рукой:

– Добро пожаловать в мой мир! Смотри, тут даже навес есть. – Я направилась к подъезду. – Тут тебе не Ист-Виллидж, мой мальчик.

– Ааа! Ааа! Черт! – Лекс ударился об ограждение так, как расплющивается о стену персонаж мультфильма.

– Боже, Лекс, – неодобрительно сказала я. – Возьми себя в руки. Это был просто вираж… ой… аааааа…

Чтобы не упасть, я ухватилась за ограждение. Тут же к ногам моим с рыком кинулась маленькая собачонка. К счастью, от псины меня отделял толстый слой пластика, и если тварь вознамерилась меня укусить, то наверняка сломает зубы. На что я очень рассчитывала. Но собачье отродье тявкнуло в последний раз и засеменило прочь, позвякивая миниатюрным колокольчиком. Я проводила ее гневным взглядом. Верхний Вест-Сайд просто наводнен такими собачонками – избалованные комки шерсти с языками цвета малинового шербета, семенящие на острых птичьих коготках. Выгуливают их представительные дамы в пальто из свалявшейся шерсти – полное впечатление, будто пальто пошили из целого стада всех тех же чихуахуа.

– Эй! – окликнула нас Ким. Расставив руки, она непринужденно выписывала широкие круги. – Ребята, вы весь день будете цепляться за эту штуку?

– У меня отлично получается, – надменно сказала я, отпуская ограждение и отталкиваясь роликом. И тут же споткнулась. – Вот черт! Тут главное сдвинуться с места.

– Мне ботинки жмут, – заскулил Лекс.

– Да ладно тебе, Лекс! – захохотала Ким. – В магазине ты говорил, что они тебе велики. Держись за меня.

Ким выписала пируэт и милостиво протянула ему руку. Приоткрыв рот, я следила за ее маневрами. Моя подруга нашла новый способ передвижения, плавный, как течение воды.

– Отлично смотришься, – с завистью вздохнула я.

Ким уже скользила вперед, увлекая за собой Лекса. Он позволял тащить себя, сияя от удовольствия.

– Нужен совсем другой подход, – сказала Ким и посмотрела на Лекса. – Ты в норме? – Тот кивнул. – Смотри, – продолжила она, отпуская его. – Большинство новичков на коньках слишком зажимаются, потому что волнуются. Но в этом случае падение неизбежно. Надо расслабиться, чуть расставить ноги, расправить плечи. Смотрите.

Непринужденно оттолкнувшись, Ким взмахнула руками и заскользила, словно птица, поймавшая поток ветра.

– Видите, где у меня руки? – крикнула она. Руки покачивались подобно крыльям. – А теперь глядите, что произойдет, если их прижать. – Она продемонстрировала, как мы с Лексом прижимаем согнутые локти к бокам. – Вы вяжете себя в узел. Надо освободиться. – Она снова закружилась на месте с изяществом профессиональной фигуристки, руки от быстрого вращения снова разлетелись в стороны. – Руки помогают держать равновесие.

Я оттолкнулась, на этот раз более удачно, и заскользила к ней, дав рукам свободу.

– Вот так! – обрадованно крикнула Ким. – Работай ими, работай!

Я доехала до статуи Элеоноры Рузвельт и остановилась прямо перед булыжным окружением постамента. Тормозить я научилась довольно быстро: надо только поднять носок, чтобы нажался рычажок на задней части ботинка. Потом снова оттолкнулась и устремилась обратно. Держа Лекса за руки, Ким описывала вокруг него круги, заставляя его двигаться следом. Казалось, будто они кружатся в танце – контрданс на роликах. Наверное, в Нью-Йорке можно встретить и такое. Чего только не бывает в городе, где есть садо-мазохистский кабачок и ресторан, где вся обслуга – близнецы.

Чтобы отдышаться, я плюхнулась на скамейку. Лекс еще немного спотыкался, но с каждым шагом двигался все уверенней. На Ким были черные лосины и дутая черная куртка, доходившая лишь до пояса: полная боевая готовность. Стройное и крепкое тело спортсменки. Рядом Лекс с его мешковатыми джинсами и многослойными футболками выглядел неудачником-коммивояжером. Я еще раз изумилась, насколько все же изменилась Ким. Постепенно новый образ подруги накладывался на старый – как новая картина, написанная поверх старого полотна. От прежней Ким остались лишь смех, да характерный взмах головой.