Мозаика Бернса - Дайана Мэдсен

— Мистер Мюррей? Тетушка все мне рассказала. Нам надо поговорить.

— Очень ррад познакомиться, пусть даже в такой неуррочный час, — ответил приятный низкий голос. — И коли она сообщила вам про нас, то будьте добры, убедите ее выйти за меня.

— Что? Слушайте, я сейчас не об этом. Извините, что так поздно, но мне надо кое-что уточнить про артефакты Бернса. Почему вы решили продать их тетушке?

— Я не собиррался.

— Но она утверждает, что вы пришли к ней и…

— Нет, девушка. Я хотел подаррить их. Но она не взяла. Оччэнь упрямая. Вы, по ее словам, тоже.

— Вы намеревались отдать их тете?

Та утвердительно кивнула.

— Да. Элизабет из тех, кто отлично знает, как поступить с такими ценными вещами.

— Значит, вы верили в подлинность реликвий? Но…

— Ваша тетя — самый подходящий кандидат. И вы, полагаю, тоже. Она говоррит, вы с ней похожи как две капли воды.

— Но как же сто тысяч фунтов?

— А, деньги, которые ей так хотелось заплатить? Это пустяк для меня. Они лежат на условном депоненте, я к ним даже не прикасался. После того как Элизабет определится, с артефактами, я пожертвую деньги Дому-музею Бернса в Моуклайне. Так вы убедите ее выйти за меня?

— Погодите. Есть еще кое-что. Она говорила вам, что некто вломился в дом и пытался украсть реликвии?

— Не говорила. С ней все хоррошо? Она не пострадала? Перредайте ей трубку.

— С ней все в порядке, — заверила я Мюррея. — Но кто-то пронюхал про артефакты и охотится за ними. Насколько мне известно, ваш партнер, мистер Джек Максуини, находится в данный момент в Чикаго?

— Джек? Вполне возможно. Как глава нашего американского отделения он частенько ездит к вам. Но…

— Скажите, как он отнесся к тому, что вы продали раритет Бернса за такую смешную цену?

— Тут нет никакой связи — окончательные решения в фирме прринимаю я. Например, в этом случае.

— Но, быть может, ему не понравилось ваше окончательное решение, — предположила я.

— К сожалению, вы прравы, — согласился Джордж Мюррей. — Он настойчиво возражал против моих действий. И был оччэнь зол, что я действовал, не посоветовавшись с ним. Но это все не имеет значения, последнее слово за мной. Мюрреи руководили этой фиррмой со времен Реставрации в 1660-м, после изгнания круглоголовых, а Максуини являются нашими партнерами лишь в течение последних трех поколений. Корроче, я поставил его перред фактом. А теперь скажите, почему вы считаете Джека Максуини замешанным в это дело?

— Опишите его, пожалуйста.

— Хоррошо. Ему пятьдесят девять, худощавый, повыше вашей тетушки. Седые волосы, серые глаза и приметный, крючковатый нос.

— Какое пальто он носит?

— Пальто? Обычно Джок одевает свое кашемирровое. А оно тут при чем, лэсс?[42]

— К чему ты клонишь, Ди Ди? — вмешалась тетя. — Мы все равно не знаем, как выглядел Санта-Клаус.

— Ш-ш, — я поднесла палец к губам.

— Что? — спросил Джордж.

— Это не вам, мистер Мюррей. Тетушка говорит, что не могла разглядеть грабителя, поскольку тот был переодет в Санта-Клауса.

— Санта-Клауса? — голос в трубке зазвучал на октаву выше.

— Да. Но чего тетушка не знает, так это то, что кто-то вломился в мой офис и искал артефакты Бернса.

— И нашел? — спросил Джордж.

— Нет, но не из-за недостатка рвения. К счастью, его видели выходящим из моего кабинета. На этот раз не нем не было костюма Санты или бороды, поэтому у нас есть описание.

— И это был Джек Максуини? — решительно спросила тетя.

— Оно сходится с тем, которрое я дал Джеку? — словно в унисон, проговорил в трубку Джордж.

Бросив взгляд на тетю, я отчетливо произнесла в микрофон:

— Пять футов десять дюймов или около того, худощавый, седоволосый, в дорогом желто-коричневом кашемировом пальто. А еще некий мужчина оставил клок такого же пальто на месте, где напал на меня менее часа тому назад. Вот так.

Элизабет нахмурилась, а Джордж выдал такое ругательство, от которого у меня едва ухо не завернулось.

— Вы в порядке, девочка моя? — спросил Джордж.

— Ничего серьезного, но…

— Но артефакты похищены, веррно? И вы не хотите говорить об этом тете?

— Да, все так.

— Все правильно, лэсс. Мне оччэнь жаль. Понятия не имел, что он так поступит. Реликвия была отдана на сохрранение нашей семье, и я имел право решать. Джек не понимал истинной ценности находки, он думал только о прибыли. Я все исправлю.

— Что он говорит? — тетя подошла ближе, стараясь подслушать.

— Что все исправит.

— Если Джордж так говорит, то так и будет, — изрек Дракон. — Беспокоиться не о чем.

— Что она говорит? — поинтересовался Джордж.

— Что раз вы берете дело в свои руки, беспокоиться не о чем. Надеюсь, что так.

— Да. Перрвым рейсом вылетаю в Чикаго. Я дам вам знать о времени пррибытия. Я разберусь с Джеком и верну реликвии. Ничего не говорите Элизабет. Теперь видите, что можете помочь мне уговоррить ее выйти за меня?

— Разве мою тетю можно уговорить сделать что-нибудь, мистер Мюррей?

— Называйте меня Джорджем, — откликнулся тот с веселым смехом. — И вы правы: Элизабет делает только то, в чем сама полностью убеждена.

— Но я все равно спрошу, — горячо заверила его я. — Тетушка, Джордж стоит на колене и умоляет вас принять его предложение руки и сердца.

— Прямо сейчас? Да он с ума сошел!

— Обещаешь подумать над предложением? — спросила я.

— Ладно, обещаю.

— Она говорит, что вы сошли с ума, но обещает обдумать предложение, — повторила я в трубку.

— Неплохо для начала, девочка моя, — отозвался Джордж. — Беррегите ее для меня, пока я не прибыл.

Я нажала «отбой», и тут как раз вернулась мама.

— Пойду глотну скотча, — проговорил Дракон. — Где сокровища?

— В безопасном месте.

— А ты хитрее, чем я думала, девчонка, — сказала тетушка, пристально глядя на меня.

Да, нелегкий выдался вечерок.

Было уже поздно, когда я вернулась домой и обнаружила Скотти, расположившегося на диване и выглядящего сногсшибательно в рубашке, которую я послала ему в подарок на Рождество. Я намеревалась поведать ему про реликвии Бернса, про нападение и жуткие подозрения по части кольца Фрэнка, но не успела закрыть дверь, как оказалась в его объятиях и вскоре мы чудесным образом остались совсем без одежды. Я забыла про все, включая даже избитое тело. Кровать стонала и скрипела от наших сначала нежных, а потом неистовых и бурных упражнений. Как раз когда я начала кричать под напором Скотти, запищал его мобильник.