Война за Пустоши - Михаил Уханов

Тем временем под прикрытием передовых отрядов Светлые обустраивали лагерь. Ровными, ну, почти ровными линиями вырастали ряды палаток. Простые, из некрашеного полотна – для рядовых солдат, крашеные, с геральдическими щитами над входом – для благородных или считающих себя таковыми рыцарей. Кое-где среди палаток уже поднимался дым походных костров. А вот гномьего лагеря, состоявшего обычно из поставленных в круг фургонов с кожаными, чтобы не загорелись от случайно залетевшей искры, навесами, я пока не видел. Возможно, в толчее громадного обоза и затерялось несколько гномьих повозок, передвижных мастерских для кузнецов и оружейников, какие всегда есть при любом войске. Но пара гномов – это не закованный в железо гномий хирд, почуявший запах близкой добычи. Подгорный народ упрям, и, уж если бы они сюда заявились, заставить их убраться назад было бы тяжело. Но пока гномы, похоже, решили выждать.

Чего нельзя сказать об эльфах. Высокие эльфийские шатры, стоявшие в отдалении от остального лагеря, напоминали миниатюрные остроконечные горные пики, занесенные свежевыпавшим снегом. Казалось, что они светятся на фоне довольно блеклой растительности пустошей. Я знал, что ночью, расцвеченные огнями, они будут казаться еще выше и прекраснее. По сравнению с ними людские палатки выглядели как портянки рядом с кружевом, хотя и брали верх числом. Несколько конных эльфийских разъездов уже рыскали вокруг лагеря по пустоши, выслеживая лазутчиков или возможную засаду. Нападение на идущее походным порядком войско на первый взгляд казалось заманчивым, но я знал, что Светлые именно этого от меня и ждали, и предпочел не губить своих воинов в безнадежных атаках. Можно презирать эльфов за их высокомерие в отношениях с другими расами, но бойцы они действительно грозные, а застать врасплох эльфа, ожидающего нападения, практически невозможно. Так что пусть пока ездят, как им вздумается. Взять Черный замок с наскока в конном строю они все равно не смогут. Пусть вместе с союзничками померзнут в ночных караулах, постреляют на любой подозрительный шорох, померяются дальностью стрельбы с замковыми «скорпионами». Пусть, я подожду, пока эта осада из героического деяния не превратится в обычное унылое и тяжелое занятие. Гордые Перворожденные со своими возвышенно-обостренными чувствами повседневную рутину войны, о которой и песни не сложишь, переживают гораздо тяжелее, чем более привычные к таким вещам людские армии, и довольно быстро скисают. Жаль, что угроза со стороны Орды отнимает у меня возможность выждать хотя бы месяц. Но пару недель осады я могу потерпеть даже сейчас.

Сама по себе осада меня не слишком пугала. Только на моей памяти Черный замок осаждали трижды. Первый раз, когда я, молодой и гордый, неосмотрительно дал Светлым возможность сразиться в поле, надеясь на численное превосходство своей армии. Они чуть не добились успеха. Эльфийские лучники легко перебили моих стрелков, волшебники Светлых совместными усилиями прикрыли свое войско от магии Тьмы, а закованные в сталь клинья гномьего строя врубились в мою пехоту. Темное войско дрогнуло и попятилось. Отступление переросло в бегство, мы не успели ни поднять мост, ни захлопнуть ворота. Светлая армия тогда сумела прорваться за стены Черного замка, схватки шли уже в коридорах и переходах, ведущих в саму Цитадель. Спасло меня от позорного поражения лишь чудо, а точнее, гномья жадность. Попав внутрь, гномы просто обезумели от обилия добычи и, вместо того чтобы закончить бой, а уже потом начинать собирать трофеи, устроили безудержный грабеж, которому позавидовали бы орки. Как обычно в таких случаях, быстро обнаружились обиженные и обделенные, всплыли старые клановые обиды и упреки в присвоении родовых реликвий, кое-где гномы уже вцепились друг другу в бороды, не обращая внимания на продолжавшийся вокруг бой. В гномьих, да и не только гномьих сказаниях и песнях потом говорилось, как подлый Черный Владыка, предчувствуя неминуемый конец, чародейством свел с ума предводителей гномов, заставив их в безумии рубить своих же воинов. Клянусь Тьмой, если что и свело их тогда с ума, то это звон золота и блеск драгоценных камней, а никак не мое чародейство. Мне, прямо скажем, в тот момент было совсем не до колдовства. С немногими оставшимися на ногах Черными рыцарями я яростно рубился с эльфийскими воителями, пытаясь не дать им прорваться внутрь Цитадели. Под ногами громоздились трупы, доспехи из черненой стали перемешались с серебристыми, было скользко от пролитой крови, и в какой-то момент мне стало жутко от мысли, что все, не удержимся. И когда, перешагнув через очередного падающего золотоволосого воина, я не обнаружил перед собой нового противника, какое-то время так и стоял с занесенным для удара мечом, не понимая, что мы все же отбились. Хотя «отбились» – это, конечно, сильно сказано. Стычки в замке продолжались всю ночь, только к утру мы выбили последних гномов, сопротивлявшихся с яростью обреченных и предпочитавших погибнуть, но не бросить добычу. По всему замку лежали тела павших. Потери были чудовищны. Погибла бо́льшая часть защитников Черного замка, включая почти всех замковых волшебников. Уцелело лишь двое не самых сильных колдунов, да еще несколько учеников, которым было еще далеко до настоящих магов. Бо́льшая часть баллист и «скорпионов» на внешних стенах и башнях сохранилась, но стрелять из них теперь было почти некому. Выбитые ворота я просто велел наглухо завалить камнями и обломками колонн. Прошло почти два века, но и сейчас я хорошо помню, как мы, немногие уцелевшие, мрачно стояли на стенах и молча ждали второго, последнего для нас штурма. Но он не состоялся. Светлые войска тоже понесли потери, да такие, что на повторную атаку они уже не решились. Эльфы, потерявшие в бою цвет своего войска, ушли сразу, унося с собой тела павших сородичей. Гномы и люди, оставшись без военной и особенно без магической поддержки Перворожденных, тоже предпочли не рисковать и отступили. Мертвых союзники хоронили неделю, после чего уцелевшие двинулись на запад вслед за эльфами. Продолжать войну у них сил не было, хотя у меня в замке осталась лишь горсточка людей и орков.

Вторую осаду, вошедшую в историю как Долгая, устроили тоже эльфы. В этот раз они пришли под стены моей крепости без союзников. Я не собирался повторять своих ошибок, войска в поле не вывел, и предводитель Высокорожденных долго изображал из себя статую в сияющей броне перед поднятым мостом. В сердцах эльф поклялся не отступать, пока Черный замок не падет к его ногам.

Потянулась осада. Ров, заполненный горячей, почти кипящей, водой из подземных источников, не давал эльфам возможности добраться до стен. Да и на стены еще требовалось забраться. Эльфийские лучники были несравненны, как всегда, но проигрывали в дальности выстрела башенным стрелометам. Перворожденным явно не хватало хитроумных гномьих осадных машин, а признаться в этом хотя бы самим себе и послать за гномьими мастерами не позволяла эльфийская гордость. Дни шли за днями, месяцы за месяцами, а эльфы упорно мерзли в осаде, удерживаемые дурацкой клятвой своего вождя. В итоге их терпение все же лопнуло, и предводитель эльфов вызвал меня на поединок. Просто бой на мечах один на один без всяких дополнительных условий. Мне самому эта дурацкая осада уже смертельно надоела, поэтому я вышел на бой с огромной радостью. Эльфы потом сложили долгую и достаточно тоскливую, на мой взгляд, песню об этом поединке. В ней долго восхваляется красота, мудрость и храбрость их предводителя, меня тоже упоминают, неизменно с эпитетами типа «темный», «злобный» или «жестокий». В общем, я победил, хотя и далось мне это нелегко. До того как окончательно рухнуть на землю, эльф четыре раза умудрился прорубить мой доспех. Пятую рану, точнее ожог, я заработал, когда подобрал меч своего противника. Проклятая железка умудрилась плюнуть в меня огнем из сверкнувшего навершия. Клинок я все же унес в замок, где присоединил к своей заметно подросшей коллекции военных трофеев. Оставь я этот меч возле тела хозяина, наверняка эльфы нашли бы, кому его вручить для свершения праведной мести. А так осиротевшее войско, не переставая скорбеть, мигом избрало себе нового вождя и чуть ли не галопом умчалось в юго-западном направлении. Перворожденные даже выборы нового вождя умудрились завершить за день, хотя обычно эльфам в таких случаях недели не хватает, чтобы каждому выговориться. Тело погибшего героя они торжественно унесли с собой, за что я им был очень благодарен. В эльфийской песне утверждается, что я собирался бросить убитого на съедение волкам, и лишь верный конь героически умчал его бездыханное тело, спасая от этой скорбной участи. Конь там действительно был, на нем мой поединщик приехал к месту битвы, и на нем же увозили тело в эльфийский лагерь. Но ничего героического в этом, как по мне, не было. Хотя такой вариант заметно лучше гномьих песенок про Долгую осаду. Не вдаваясь в прочие детали, отмечу лишь, что, по мнению гномов, я успел не только зарубить эльфа, но и напиться его крови, после чего надругался над его трупом на глазах всего эльфийского войска. Совсем гномьи сказители совесть потеряли, раньше они меня больше в непотребствах с драконами и прочими чудовищами обвиняли. А плодами подобных союзов, по мнению подгорных бардов, я увеличивал численность своего войска, из этих плодов на сегодняшний момент в основном и состоящее. Причем время от времени, согласно этим песням, у меня рождался особо злобный и ужасный отпрыск, несущий лютую гибель всему живому. И всем была бы полная погибель, если бы не очередной гномий герой с верной секирой и бородой наперевес, который каждый раз спасал этот мир. Но вот в некрофилии прямо на поле боя меня еще не обвиняли. Видимо, автору сей потрясающей версии или кому-то из его ближайших родичей довелось поучаствовать в прошлой осаде. Вот и отомстил, хотя и довольно своеобразно. Заодно и эльфам насолил.