Львиное сердце. Под стенами Акры - Шэрон Кей Пенман

— Аскалон контролирует дорогу в Египет, — сказал он, стараясь скрыть раздражение под спокойным повествовательным тоном. — А Египет — основа силы Саладина. Удерживая Аскалон, мы перережем ему подход подкреплений и припасов из Александрии. Более того, султан может испугаться, что мы намереваемся нанести удар по самому Египту, и нам предоставляется шанс...

— Ты рассудка лишился? — Герцог к тому времени вскочил, но епископ Бове оказался проворнее.

— Не знаю, как вы, — сердито бросил прелат, — но я принимал Крест не для того, чтобы помогать Львиному Сердцу прибавить к своей Анжуйской империи Египет! Неужели Кипра тебе мало? Теперь мечтаешь еще и богатствах Нила?

— Я не собираюсь завоевывать Египет, глупец! Довольно того, чтобы Саладин так думал, верил в нависшую над своими исконными владениями угрозу. Тогда он станет более сговорчивым при обсуждении условий мира...

— Вот мы и добрались до сути, — вмешался Гуго. — Я с самого начала подозревал истинные твои намерения, ведь едва прибыв под Акру, ты начал переговоры с Саладином, обращаясь с неверным так уважительно, будто тот такой же христианский правитель. Но уверяю тебя, что мы все приехали в Святую землю не для того, чтобы заключить мир с врагами Господа, а для того, чтобы вернуть Иерусалим!

— И как ты собираешься это сделать, Гуго? — поинтересовался Ричард. — До Яффы мы добрались благодаря поддержке моего флота, который снабжал нас. Вам хоть на минуту приходила в голову мысль, каков будет поход без нее? Мы не сможем выставить армию, способную тягаться с саладиновой, не сможем даже заменить убитых коней!

— К чему ты клонишь, милорд король? — Даже вопреки происхождению из одного из знатнейших французских родов, Матье де Монморанси обычно помалкивал на подобных советах, отлично понимая, что ему всего семнадцать и что он новичок в военных делах. Но тут он промолчать не сумел. — Ты хочешь сказать, что у нас нет шансов вернуть Священный город?

— Этого я не говорил, Матье, — возразил Ричард. — Но сначала нам следует позаботиться о безопасности линий снабжения. Если бы мы отправились на Иерусалим прямо из Акры, как некоторые предлагали, то наверняка уже были бы сейчас покойниками. До Яффы мы добрались, потому что слушали меня, а не епископа Бове и ему подобных. Так прислушайтесь ко мне и теперь. Аскалон — ключ к Иерусалиму, и если вы сомневаетесь в этом, то задумайтесь, почему Саладин предпочел разрушить его, лишь бы не дать нам овладеть крепостью? Взять Священный город мало, его надо удержать. И владея Аскалоном, мы способны будем это осуществить.

До поры король сосредоточил внимание на Гуго и Филиппе Бове. Но повернувшись к остальным, был потрясен тем, что увидел. Вернее, тем, чего не увидел. Присутствующие выглядели растерянными, озадаченными, сбитыми с толку — совсем не как люди, осознающие правду. Его правду. Даже некоторые из его собственных лордов казались колеблющимися.

— Послушайте, — обратился к ним Ричард тоном, который, насколько это возможно для него, был просительным. — Я не смогу оставаться в Утремере вечно. Как и никто из вас. Думаете, Саладин этого не понимает? Все, что ему нужно, это перетерпеть нас, выждать, пока мы не воротимся в свои земли. Вот почему нам нужно прийти к соглашению с ним. А чтобы понудить его к миру, который устроит обе стороны, нам требуется рычаг. То есть Аскалон.

— Ты слишком высоко ценишь сарацин и слишком низко нашу армию. — Гуго уже совладал с эмоциями, и его холодная уверенность убеждала сильнее прежних возражений, это было очевидно даже Ричарду. — Тут не очередная склока между английским и французским королем. Это священная война, одобренная Всевышним. Неужели ты не замечаешь разницы? Наш Господь умер на этой Святой земле. Неужели ты думаешь, что он привел нас сюда, чтобы мы потерпели неудачу? Ты говоришь про стратегию и провиант, но как же Божья воля? Я предлагаю восстановить укрепления Яффы и использовать город как базу для наступления на Иерусалим.

— Всевышний по-прежнему ожидает, что мы исполним свой долг! Но если следовать твоей логике, Гуго, христианам следовало победить при Хаттине, раз Бог был на их стороне.

Но даже Божья армия может быть разбита, если противник превосходит ее числом или умением.

— Рад. что ты называешь армию Божьей, а не своей собственной. — Бове осклабился. — Если хочешь мчаться в Аскалон, милости просим. Но мы станем исполнять нашу клятву освободить Священный город.

Глаза Ричарда сверкали, к лицу прихлынула кровь. Но прежде чем он успел ответить, Гуго воспользовался предоставленной епископом возможностью.

— Помнишь, какой вопрос поставил ты перед французскими лордами в Акре? Предложил выбрать, возвращаются ли они в Париж вместе с нашим королем или идут на Иерусалим с тобой. Давайте спросим еще раз: кто из вас желает следовать за английским монархом на Аскалон? А кто предпочитает осаждать Иерусалим?

Вскоре стало очевидно, что симпатии двора на стороне Бове и Гуго. Ричарда поддержали тамплиеры, госпитальеры, Ги де Лузиньян со своими братьями, прочие пулены, а также большинство его собственных баронов и епископов. Но европейские крестоносцы рассматривали Аскалон как ненужный крюк на пути в Иерусалим. Практически все французы, фламандцы, бретонцы и даже часть вассалов Ричарда желали как можно скорее двинуться к Священному городу. Ими руководило стремление собственными глазами узреть Святую Гробницу, пройти по улицам, по которым ступала нога самого Господа Иисуса. Но еще им хотелось исполнить обет и поскорее возвратиться к домам и семьям, оставленным на далекой родине.

Ричард был ошеломлен, потому как искренне верил, что его доводы окажутся убедительными. Как такие опытные воины, вроде Гийома де Барре, графов Сен-Поля, Шалона или Клермона, могут не понимать, что он прав? И все же из французских сеньоров только Генрих преданно высказался в пользу Аскалона. Даже Жофре, потупив взгляд, пробормотал: «Иерусалим». Несколько секунд Ричард взвешивал перспективу настоять на своем и повести своих людей и лордов Утремера на юг, к Аскалону, предоставив остальным поступать как вздумается. Но разве не дьявол нашептывает это ему в ухо, ведь разве способно что-то сильнее обрадовать Саладина, нежели раскол в рядах христиан?

— Быть по сему, — отрезал король, поскольку не был склонен играть словами в момент, когда столько поставлено на кон. — Но это ошибка, о которой всем нам предстоит горько пожалеть.

Генрих и Андре искали Ричарда, испытывая усиливающуюся тревогу, так как не понимали, куда король мог запропаститься