Контакт - Ирина Гутовская

намекая на то, что это его работа. Затем налил две чашки кофе, одну протянул своему пациенту.

— Когда выпишите меня? — сразу поинтересовался он. Лежать, бездействовать и чего-то ждать — для него хуже не бывает.

— Вы только на ноги встали, а уже торопитесь сбежать… не дело… потерпите…

— Долго все это, мне нужно…

— Всем нужно, — перебил его Виктор Степанович. — Вернемся к этому разговору через несколько дней. Я должен убедиться, что вас можно отпустить долечиваться и восстанавливаться домой.

— Хорошо… — вздохнул Роберт и глотнул кофе. — И все же постельный режим, если потребуется, приятнее дома соблюдать, — улыбнулся он, представив совсем другое занятие под этой фразой.

— Как мужчина, я вас прекрасно понимаю, — улыбнулся в ответ доктор. — А если серьезно, то наоборот: необходимо активно двигаться, во избежание спаек, и диету соблюдать, разумеется. Сейчас как раз самое время начинать, когда первые сутки позади. Хотел вас утром поднимать, но вижу — неплохо чувствуете себя. Поэтому больше ходите, делайте простую разминку, не напрягаясь, чаще меняйте положение тела, переворачивайтесь с бока на бок, когда лежите.

— Рекомендации несложные, только рад больше двигаться. И надеюсь, диета к сексу не относится? — усмехнулся Роберт.

— Нет, — заверил Виктор Степанович и тоже тихо рассмеялся. — Хороший настрой. Пожалуй, выпишу вас раньше, чем предполагал. Пейте кофе.

— Отменный вкус, спасибо.

— Да не за что.

Роберт собирался продолжить разговор, но вмешался телефон, прервав их внезапным поздним звонком. Мужчина достал искомое из пижамных штанов. Взглянул на экран — там высвечивалось имя одного из его ребят, которые удерживают ублюдка. Это сразу показалось подозрительным.

— Да? — ответил и даже догадывался уже, что услышит.

— Он сбежал…

Глава 41

«Сбежал…» — как только Роберт услышал новость, решил покинуть больницу немедленно. Он опасался, что ублюдок каким-то образом доберётся до Лизы и причинит вред. И остается главный вопрос: как ему удалось выбраться? Объяснения, что якобы его оставили буквально на десять минут без присмотра, не устроили и откровенно взбесили.

— Я вас не отпускаю, — возмутился Виктор Степанович, стоило пациенту озвучить свое желание.

— Плевать. Сам уйду, держать не имеете права. Давайте подпишу, что необходимо. Отказ от дальнейшего лечения? Или как это называется…

— Послушайте: хотя бы пару дней, потом выпишу, если так не терпится, — настаивал врач.

— Не могу ждать, — Роберт аккуратно поднялся с дивана и направился к выходу из ординаторской. — Требуется мое личное участие.

— Я обязан сообщить следователю. Вы хоть и пострадавший, но вопросов к вам прибавится. Понимаете?

— Да. Делайте, что сочтете нужным, — отмахнулся он.

— Дождитесь меня в палате, напишу список рекомендаций и прием необходимых лекарств. Это ведь вам не сложно?

Роберт кивнул.

Ситуация прибавила ему сил. Он шел более уверенным шагом, не обращая внимания на боль. И первым делом позвонил отцу, убедиться, что у них все в порядке.

— Сын? — сонным голосом ответил Георгий Михайлович. — Два часа ночи… Что случилось?

— Просто хотел спросить, как дела у вас?

— Сейчас? — удивился он, потом поднялся с постели. — Подожди, выйду из спальни, иначе мать разбужу…

Георгий Михайлович вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь за собой.

— Слушаю, — обозначился снова он.

— Как вы? — повторил вопрос Роберт.

— Как мы? — переспросил. — Или тебя Лизавета интересует?

— Ну да… она…

— Приезжала София, оставаться ночевать не стала у нас, о чем они говорили — не знаю.

— Можешь проверить Лизу? — тут же озвучил просьбу.

— Проверить? В каком смысле? Своими просьбами удивляешь… Что происходит?

— Так надо… Проверь, пожалуйста.

— Хорошо, — Георгий Михайлович пошел на второй этаж дома. — Лишь бы никто не увидел, как я крадусь в спальню к девушке сына, да еще в его отсутствие. А ее, значит, будить не пожелал?

— Беспокоить не хочу, — ответил Роберт.

— А меня можно, да? — возмутился его отец. — Учти, сын, не отделаешься обрезанными завуалированными фразами, придется рассказать всё без недомолвок. Надоело, честное слово.

— Согласен. Твоя помощь пригодится. Я скоро приеду.

— То есть, приедешь? — нахмурился.

— Сам себя выписал, — пояснил.

— Что ты затеял? — тревожным голосом произнес. — Не нравится мне всё это, особенно, твоя скрытность.

— Поговорим при встрече. Сейчас меня волнует Лиза.

— Лиза, Лиза… — вздохнул мужчина, потом вошел в комнату, где спала девушка. — Крепко спит твоя Лиза… и не одна… хочу заметить…

— Не понял… — Роберт напрягся от этой фразы.

— Выключи свою ревность и включи мозг, — усмехнулся Георгий Михайлович, увидев в постели внука, который свернулся клубочком возле Лизы, а она обнимала мальчика, прижимаясь сзади.

— Тёма что ли? — выдохнул мужчина, ощутив, насколько глупо прозвучало его удивление.

— Дошло, наконец. Кто ж еще, — тихо говорил Георгий Михайлович, чтоб никого не разбудить. — Они книжку читали, так и уснули. Я отнесу Тёмку в детскую… Тебя забрать из больницы?

— Не надо, быстрее сам доберусь, такси вызову.

— Твою машину, кстати, подогнали к дому…

— Да, знаю. Сказали уже…

— На тему этих ребят у меня тоже много вопросов.

— Пап, я услышал тебя. Скоро буду.

Мужчина отключился и стал собираться. Первым делом вызвал такси, потом переоделся. Через пару минут к нему заглянул врач. Получив письменные рекомендации, и пообещав соблюдать их, а также приезжать на обработку швов и перевязку, покинул больницу.

* * *

Георгий Михайлович встретил сына с хмурым выражением лица. Он скрестил руки на груди и смотрел исподлобья в ожидании объяснений.

— Вот только не надо так смотреть, — сказал Роберт.

— Должна же быть веская причина, чтобы срочно сорваться и приехать.

— Да-да, но поговорим позже, — он прошел мимо отца, желая подняться к любимой.

— Ты понимаешь, что нельзя так?! — возмутился мужчина.

— Как? — обернулся, поймав обвинительный взгляд отца.

— Не прикидывайся идиотом, тебе не идет.

— Я не отказываюсь от разговора, только утром. Сейчас мне нужно…

— Знаю, что тебе нужно… — прозвучало с упреком. — Если честно, меня настораживает твоя одержимость этой девушкой.

— Разве плохо любить? — удивился Роберт такому заявлению, хотя согласен с ним, отчасти.

— Люби, кто ж против, но ты ведешь себя не совсем адекватно… ей богу… Ну, что за крайности?

— Когда расскажу всю правду, изменишь мнение, — под этими словами, он подразумевал все шкурные подробности своей жизни.

— Так об этом и прошу, — Георгий Михайлович развел руками.

— Чувствую себя подростком, которого застали пьяным в хлам, когда тот вернулся домой, и теперь оправдывается… Я давно вырос, разберусь — что да как. До утра терпит ведь.

— Вот будут свои дети — посмотрю на тебя, сможешь ли не вмешиваться… Ладно, терпит… спокойной ночи… — не стал настаивать его отец и удалился в спальню.

А Роберт нетерпеливо и спешно, насколько позволяют швы и тянущая боль, поднялся по лестнице, в комнату, где сладко спит