Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Немалые деньги.

Такой способ бизнеса назывался “разводить лохов на бабки”, ипервым его легализовал и продвинул. Остап Бендер, когда продал американцам,страдающим от сухого закона, несколько рецептов чудного самогона, который можногнать из обычной табуретки.

– Кофе, Володь.

– Спасибо. Как там Макс?

Катя засмеялась:

– Когда я заходила, все было отлично.

– Он в это время ел?

– Нет, на монитор смотрел.

– Странно.

– Что странно, Володь?

– Странно, что не ел, – сказал Архипов нетерпеливо.

Катя ему мешала, особенно теперь, когда они помирились иможно было не принимать искательный вид.

Существовал еще номер телефона на испачканной кровьювизитной карточке. Пожалуй, из этого номера можно кое-что извлечь.

Когда Архипов оторвался от компьютера, Кати в кабинете ужене было. Он немного подумал, потом взял трубку и набрал номер.

– Добрый день, – произнес он, когда ему ответили, – могу япоговорить с Масловым Евгением Ивановичем?

Там помолчали и сказали:

– Нет, не можете.

Архипов и сам знал, что не может, ибо уже вчера с ЕвгениемИвановичем поговорить было никак невозможно, но тем не менее ему удалось вполненатурально опечалиться:

– Это Грубин Леонид Иосифович беспокоит, нотариус. ВчераЕвгений Иванович был у меня и просил копию одного завещания. Это касается некойорганизации. “Путь к радости”, если вам что-нибудь говорит это название.Евгений Иванович с ними работает.

На том конце провода ответили, что это как раз и есть “Путьк радости”, и Евгений Иванович работает именно у них.

Архипов быстро посмотрел – телефоны на визитной карточкепринципиально не совпадали с телефонами, вывешенными на сайте.

– А вы не могли бы дать мне его электронный адрес, –попросил он нежно, – я бы копию прислал.

Адрес дали – тоже другой.

Ну что ж. Уже кое-что.

К тому времени, как в кабинет вошел Расул Магомедов,скучающий, томный, в необыкновенных ботинках и галстуке, Архипов осторожно влезво внутреннюю переписку компании “Эйч уай”, дочерней структурой которой был тотсамый “Путь к радости”.

“Эйч уай” расшифровывалось, естественно, как “Helpyourself”, что Архипов перевел так – спасение утопающих дело рук самихутопающих.

Несколько длинновато, но зато отражало суть.

– Звал? – издалека спросил Расул и к архиповскому столу непошел, уселся в кресло у самой двери. Уселся и вытянул ноги в безупречныхботинках.

В необыкновенных безупречных носах тотчас же отразился светмногочисленных лампочек. Расул с удовольствием посмотрел, как блестят егоботинки, и снял невидимую пылинку с необыкновенно безупречной брючной стрелки.

Все эти маневры были проделаны так, чтобы Архипов ихнепременно заметил.

Архипов заметил.

Больше того – оценил.

Они работали вместе много лет и все эти годы играли в одну иту же игру.

Архипов – как бы самодур-начальник, не дающий никакогопростора творческому гению.

Магомедов – как бы творческий гений, едва выносящийсамодура-начальника.

Архипов прямолинеен, несгибаем и силен. Победить его воткрытом бою нельзя.

Магомедов хитер, уклончив и по-восточному сладкоречив.Объехать его на кривой – или даже на прямой! – козе невозможно.

Вдвоем они составляли идеальную пару.

Все самые главные стратегии, самые лучшие ходы, самыевыгодные заказы они придумывали, осуществляли и добывали вдвоем. Вне конторыони никогда не дружили и ничего не знали друг о друге – как будто слегкаопасались один другого.

На столе у Магомедова стоял потрет сногсшибательнойкрасавицы в национальном костюме – правильное лицо, ровные брови, чистая кожа,темные глаза, подобные горным озерам. Архипова разбирало любопытство, и онспросил, не удержался.

“Это моя дочь, – ответил Расул с удовольствием и взял в рукипортрет. – Всю зиму в Лондоне проучилась, а теперь к бабушке в Махачкалууехала. Очень хорошая девочка, умница”.

Представить партнера в роли отца сногсшибательной красавицыАрхипову было трудно – может, потому, что Расул года на два младше его, а усамого Владимира Петровича нет никаких детей, ни больших, ни маленьких. Этотпортрет еще как будто отдалил их друг от друга, а теперь Архипову нужна помощь.

– Кать, принеси нам чего-нибудь, – попросил он в селектор.Ничего ему не хотелось. Но он не знал, как именно станет просить Магомедова опомощи, и еще понимал, что без него не обойдется.

– Ты что будешь, Расул?

– Кофе и боржоми.

– Ты бы лучше сел поближе, – попросил Архипов, сердясь отнеловкости. – Что ты как в гостях, ей-богу!

– Я и есть в гостях, – ответил Магомедов ласково. – Я всвоем кабинете дома. А в твоем всегда в гостях.

Тем не менее поднялся, неторопливо приблизился кархиповскому столу, вытащил стул и сел.

Вошла Катя с очередной порцией кофе. Архипов подождал, покаона выйдет, проводил глазами узкую спину и решительно произнес:

– Мне нужна помощь.

Магомедов ничего не ответил и ни о чем не спросил: Востокдело тонкое! Вытащил сигареты, золотую тяжелую зажигалку, прикурил и блаженноприкрыл голубые голливудские глаза.

Достал мобильный телефон, нажал кнопку и долго не отпускал –выключил.

Архипов понял это так – я готов слушать очень внимательно.Давай.

Почему-то ему вдруг стало страшно, как на экзамене.

Ну, Владимир Петрович, вожак стаи, ну совсем с ума сошел!

– Я тебе расскажу, а ты мне скажешь, реально это или нет. Изнас двоих гений только один.

– Я, – подсказал Магомедов.

– Ну, конечно, – согласился Архипов. – Никто и не спорит.

Он рассказывал три минуты. Почему-то ему казалось, что этадьявольская история отнимет у него много часов.

Расул слушал и все так же блаженно курил – ну как пить датьШерлок Холмс дагестанского разлива!

Я называю это “делом на одну трубку”, Ватсон!

– Она звонила сегодня утром, но меня не застала. Катькасказала, что она была очень взволнована.