Водные ритуалы - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

Меня уже поджидали Альба, Эсти, Милан и Пенья. Ждал меня и открытый ноутбук с текстовой программой, и подключенный проектор, висящий на стене.

Я улыбнулся в знак благодарности. Я мог довольно бойко участвовать в общем собрании, вставляя письменные комментарии и ожидая, пока все их прочитают. Это напоминало обычный разговор; правда, давненько я не поддерживал беседу с пятью участниками одновременно. Это в самом деле напоминало возвращение к нормальной жизни с болтовней и всем прочим. Чувствовать себя полезным — как раз то, чего мне сейчас недоставало. Мое измученное эго очень в этом нуждалось.

Эстибалис не любила излишних расшаркиваний и сразу перешла к делу.

— Вот папки с материалами по текущему делу; мы назвали его «Водными ритуалами» за специфические характеристики, — начала моя коллега, раздавая листочки с докладом. — Унаи, на теле Хоты обнаружены две раны, напоминающие следы, оставленные шипами электрошокера системы «Тейзер»; доктор Гевара должна будет подтвердить это при вскрытии тела Хосе Хавьера Уэто сегодня же утром.

— Понял, — сказал я вслух и слегка растерялся, услышав свой голос. Я репетировал эти слова перед зеркалом, и получилось относительно сносно.

— Пенья, — продолжала Эстибалис, — вы должны были опросить соседей, живущих напротив Центра культурного наследия Барбакана, а также работающий там персонал. Расскажите, что удалось выяснить.

— Не так много, шеф, — разочарованно произнес Пенья, тяжело вздохнув. — В Центре культурного наследия нет камер видеонаблюдения, ни внешних, ни внутренних, поэтому записей или изображений у нас нет. Соседи не слышали и не видели ничего подозрительного. В этой части улицы живут в основном пожилые люди, поэтому в субботу вечером и в воскресенье рано утром все спали. Если не считать соседки: восемьдесят один год, страдает бессонницей, необщительна. Донья Регина Матауко, так зовут эту сеньору. Утверждает, что утром ей надоело ворочаться в постели, она выглянула в окно гостиной и прямо перед входом в Барбакану увидела автомобиль, припаркованный прямо у ворот. Это может показаться невероятным, но бабушка не знает, была ли это легковушка или микроавтобус, цвет она тоже не запомнила; с уверенностью утверждает лишь то, что оттенок был темный. Мы показали ей тысячу марок автомобилей, но все, что она запомнила, — у машины было четыре колеса. Пустое дело.

— Ладно, не зацикливайтесь на том, чего нет; думайте лучше о том, что у нас есть, — изрекла Эсти. — Какие выводы вы можете сделать на основе ее показаний?

— Со второго этажа, откуда выглянула сеньора, была видна машина, закрывавшая подъезд и все происходящее на этом углу, а поскольку над подъездом имеется крыша, это место превращается в слепое пятно. Покажу вам фотографии, — сказал Пенья и разложил на столе снимки входа, сделанные с разных ракурсов. — Убийца или убийцы могли припарковать автомобиль или микроавтобус до рассвета, в час, когда по этой улице никто не ходит, а бабушки и дедушки не слышат шума. Затем они попросту отжали дверь и потащили тело к пруду. Возможно, жертва была уже мертва, особенно если она захлебнулась, поскольку в Центре культурного наследия нет подходящего резервуара с водой, чтобы погрузить кого-то и утопить. Это должно было случиться раньше, в доме убийцы, в ванне или водоеме посреди какой-нибудь пустынной горной местности. Предполагаю, что до погружения жертву обездвижили выстрелом из «Тейзера». На все ушел час или два — убийца четко следует намеченному плану, к тому же действует не в первый раз. Как и в случае с первой жертвой, мотив неизвестен. Судья Олано попросит у оператора копию его сим-карты; возможно, с ее помощью мы получим информацию о его последних передвижениях. Из заявлений нескольких членов его тусовки нам известно, что Хота покинул Старый город в субботу вечером и вернулся около четырех утра. До дома он так и не добрался, так что, вполне возможно, в это время убийца его и перехватил.

Я представил себе Хоту после бурной вечеринки, явно поддатого. Он всегда был наивным малым, доверял кому угодно. Проклятый убийца выбрал моего самого уязвимого друга.

— Последнее замечание перед тем, как мы закроем тему сценария последнего убийства, — снова вмешалась Эстибалис. — Мы ждем отчетов судмедэкспертов; может, хоть у них найдутся какие-то улики. Хотя, когда я уходила с места преступления, у них ничего не было. Тем не менее есть что-то забавное и почти прозаическое, что несколько усложняет дело: преступник или преступники подмели дорожку от входа в комплекс до места, где повесили жертву. Занятный способ уничтожить следы. Метлу поставили у стены рядом с дверью; отпечатков пальцев на ней не осталось. Сейчас изучают весь мусор, который застрял в волокнах метлы. Посмотрим, удастся ли что-нибудь выяснить.

— Вряд ли, особенно если парень был аккуратен, — пробормотал Пенья.

«Определенные познания в криминалистике у него есть, — вмешался я, набирая текст на ноутбуке. — Возможно, преступная деятельность заставляет его совершенствоваться и избегать ошибок, допущенных при совершении предыдущих преступлений. Итак, в данном случае нет никаких кельтских котлов. Думаю, Кабарсенский котел представлял собой слишком большой риск, а другой сосуд с подобными характеристиками достать не так просто. На этот раз убийца ограничился тем, что утопил жертву в другом резервуаре с водой».

Мои слова были прочитаны в режиме реального времени на широком экране, висевшем напротив стола в кабинете Эсти. Я улыбнулся. Какая молодец, все предусмотрела!

Эстибалис продолжила:

— Давайте перейдем ко второму пункту расследования: отношения между Асьером Руисом де Асуа, совладельцем счета предыдущей жертвы, и Хосе Хавьером Уэто. Друзья детства, входят в одну и ту же компанию, равно как и присутствующий здесь инспектор Лопес де Айяла.

Я кивнул.

— Нам не удалось связать Хосе Хавьера с нападением, которому подвергся Асьер двадцать второго ноября в своей аптеке, но у обоих подбит глаз. Доктор Гевара попытается выяснить, образовалась ли гематома, имевшаяся на лице Хосе Хавьера в момент его смерти, за несколько минут до убийства, или же дата совпадает с нападением на фармацевта. Это важно для развития этой линии расследования.

— Инспектор Гауна, я хочу, чтобы вы поделились с нами сведениями об еще одной потенциальной жертве, которая могла быть убита подобным образом, — вмешалась Альба.

— Правильно. Ребекка Товар, четырнадцати лет, пропала без вести в девяносто третьем году из своего дома в Кантабрии; труп до сих пор не найден, но через несколько дней неизвестные лица отправили фотографии в «Периодико Кантабро». Снимки не были опубликованы. Как вы можете видеть, на них изображена молодая женщина, висящая на дереве; голова наполовину погружена в реку, расположенную в Фонтибре, древнем культовом месте, где некогда поклонялись водным божествам. Полиция нашла веревку, но тело исчезло.

— Что-нибудь еще?

— Мы с инспектором Айялой видели ее отца, Сауля Товара, профессора культурной антропологии в Университете Кантабрии. Он убежден, что нападавших было несколько и что они спрятали тело, опасаясь, что улики их выдадут. Он полагает, что один из них раскаялся и отправил фотографии в газету — возможно, чтобы сообщить семье, что девушка мертва, или дать зацепку полиции для задержания виновных. По фотографиям очевидно, что девушка была беременна, однако отец категорически это отрицает. Он утверждает, что двадцать лет назад ее эндокринолог предоставила медицинские отчеты, которые подтверждают его слова. Одна деталь: эндокринолог — сестра Сауля Товара, то есть девочке она приходилась тетей по отцовской линии. Все очень тесно связано.