100 дней счастья - Фаусто Брицци

Возникает резонный вопрос: как сделать этот день особенным, что для этого нужно? Можно ли вот так с ходу придумать что-то такое, чтобы последующие двадцать четыре часа вырвались из обыденности и смогли занять свое место в хит-параде самых важных дней моей жизни?

Ответ отрицательный.

Прокрутив в голове все особенные дни моей жизни, я понимаю, что особенными они были именно потому, что происходило что-то незапланированное, неожиданное: у Лоренцо выпал зуб, Паола впервые меня поцеловала, бабушка крепко обняла меня, когда я впервые собирался в поход с группой скаутов, я получил хорошую оценку по математике, потому что удачно списал, а еще мы с Коррадо и Умберто поехали во Флоренцию и припарковались на площади на ночь, а утром проснулись посреди шумного рынка… Была еще нежданная вечеринка, которую устроила Паола в честь моего тридцатипятилетия. Все эти мелочи – настоящая суть моей жизни. Так что я принимаю решение ничего специально не придумывать, а позволить жизни самой удивить меня. Я звоню Массимилиано и рассказываю ему о том, как ужинал с Джанандреа. Он говорит, что давно уже все знал. Он соглашается, что наш депрессивный друг нуждается в помощи и поддержке. В связи с этим он решил предложить ему стать помощником в магазине в свободное от работы время.

– Если клиент придет и обнаружит в магазине двух собеседников, это же лучше?

Мне кажется, это отличная идея. Так Джанандреа немного вылезет из своего кокона.

Я кладу трубку, и день незаметно течет сквозь пальцы. Вот уже и вечер. Я прихожу домой из бассейна, открываю дверь и вижу Еву, которая сидит на столе в гостиной и корпит над домашней работой, задрав ноги вверх. Она оборачивается и широко раскрывает голубые глаза мне навстречу. Она улыбается.

– Мяу, папа!

Нежданная радость отгоняет от меня все недуги.

Сегодня особенный день!

Когда дверь магазинчика распахивается и я вижу Джанандреа, рот сам по себе растягивается в улыбку.

– Массимилиано скоро будет, садись.

Он говорит, что с сегодняшнего утра приступил к работе. Массимилиано предложил ему половину выручки, не считая возможных расходов. Довольно щедрое предложение, перед которым наш многорогий портной не смог устоять. Он все равно каждый день торчал в магазине, и Массимилиано, посчитав, что дело уже достаточно успешно, решил, что пора нанять помощника, чтобы самому хоть немного отдыхать и время от времени отлучаться.

– Рад, что теперь ты в деле, – говорю я.

– Не то чтобы это настоящая работа, я просто помогаю другу в свободное время. Мне кажется, я могу давать людям стоящие советы.

Я не спорю.

– Чаю хочешь? – предлагаю я.

Через десять минут мы уже восседаем в кресле, как две бодренькие старушки из Новой Англии, и прихлебываем пуэр, слегка отдающий влажной землей. На этот раз пришла моя очередь исповедаться. Я рассказываю, что две трети моих последних ста дней уже позади и что в целом я доволен тем, как они проходят. Несколько раз были моменты безраздельного счастья, были и часы глубокой печали. Много, много разных чувств. Как на американских горках.

– И что, неужели надежды нет?

– К сожалению, нет, – отвечаю я. – Все врачи в один голос твердят, что дальше будет только хуже. Головокружительное падение и физическая деградация, больше ничего.

Я и сам удивляюсь, что говорю о своей болезни так отстраненно, как будто меня это не касается. Еще два месяца назад я бы не смог так легко об этом говорить, но теперь свыкся. Я не то чтобы смирился, но как-то привык. Люди ко всему привыкают, так заложено природой.

– Сыграем в настольный футбол? – предлагаю я. – Ты еще должен отыграться.

Он радостно соглашается. Я беру итальянцев, он расставляет на поле зелено-золотистых бразильцев. Классическая и вполне современная дуэль.

Несколько ходов, и я уже выигрываю 2:0. На этот раз Джанандреа играет не хуже: внимательно и технично, но (уж простите, если я слишком много о себе воображаю) мое мастерство не переплюнешь – я игрок экстра-класса. За всю карьеру я проиграл лишь дважды. В первый раз – Аттилио Морелли, юному негодяю, который ходил в школу рядом с моим лицеем, второй раз – Коррадо, везение которого в тот раз было настолько невероятным, что его победу можно поставить под сомнение. Сегодня я не особенно напрягаюсь, но побеждаю 5:2. Мы обменивается рукопожатиями, и тут возвращается Массимилиано.

– Ты что, всех клиентов решил перехватить? – с улыбкой укоряет он Джанандреа. – Кто победил?

– Лучио, – отвечает наш хмурый друг. – Не знаю, почему он не играет профессионально.

Мы не успеваем обсудить нашу игру, потому что в двери появляется новая клиентка: сорокалетняя женщина, явно работающая в офисе, у которой «я в стрессе» словно написано на лбу. Она видит трех мужчин, сгрудившихся вокруг настольного футбола, и явно готова ретироваться.

– Извините, я зашла посмотреть, что здесь продается. Интересная вывеска.

– Мы продаем разговоры, синьора. Хотите чаю? Или мяты заварить?

Она явно смущена, но не уходит.

– Спасибо, да.

Мы принимается за работу. Я мою чашки, Джанандреа ставит чайник, Массимилиано провожает женщину к дивану и развлекает ее разговорами, как умеет лишь он один.

Я уже говорил, но хочу повторить. Если бы мне было суждено прожить дольше, я бы развил целую сеть таких магазинов. Это могло бы спасти мир.

Пока новая клиентка поверяет нашему другу, что только что лишилась отличной работы, я улыбаюсь и с видом идеального английского дворецкого спрашиваю:

– Вам с молоком или с лимоном?

– С молоком, – отвечает она уже пободрее. – Сахара не надо, спасибо.

Я смотрю на своих новых друзей: мы отличная команда, работающая на восстановление хорошего настроения.

Для каждого контакта я поставил свою мелодию, так что, когда мне звонят, я уже знаю, кто это. На номер Умберто я установил тему на трубе из «Индианы Джонса», это его любимый фильм.

– Ты поедешь во Фреджене? Все будут!

– Кто это – все?

– Три мушкетера!

Мне страшно попасться в ловушку: устроят какую-нибудь клоунскую дискотеку на пляже, где нужно будет отрываться по полной, или, того хуже, пригласят какого-нибудь юмориста, который будет демонстрировать коллажи из переработанной туалетной бумаги.

– А где вечеринка? Мне нужны все подробности, я вам что-то не доверяю.

– Я же сказал: поедем во Фреджене.

– Да, но зачем?

– Смотреть на закат!

Он говорит, что в последнее время вошло в моду прощаться с закатным солнцем. В прошлую субботу он узнал об этом на свидании от одной журналистки-вегетарианки. Свидание оказалось первым и последним. Но она рассказывала, что около тысячи человек съезжаются на пляж попрощаться с нашей звездой. Просто с ума сойти.