Потерянная душа - Габриэлла Пирс

– Ладно, – буркнула Пенелопа и, тяжело вздохнув, воткнула карандаш в растрепанный пучок на затылке. – Тогда вернемся к агату. Скажи, что ты чувствуешь.

Она протянула Джейн тонкий каменный спил. Шершавые края отливали серебром, который затем переходил в полуночную синеву, бледнел до ясно-голубого и к центру выцветал до абсолютной белизны. Толстый ноготь Пенелопы указывал как раз на синий участок, чей цвет живо напомнил Джейн о серьгах, подаренных Малкольмом в честь трех месяцев отношений. Из-за ее светлой кожи и волос камни в них казались почти черными…

Джейн уставилась на камень и честно попыталась к нему обратиться. Но мысли ее по-прежнему утекали куда-то в сторону, и голова упорно отказывалась сосредоточиваться на задаче.

Интересно, куда Линн дела те сережки? И остальные вещи, которые пришлось у нее оставить…Убегая из комнаты, которую она делила с Малкольмом, Джейн успела схватить только дорожную сумку и накинуть пальто поверх свадебного платья. Кажется, с тех пор я только и делаю, что теряю пожитки…

– Очень одиноко, – прошептала она и лишь затем поняла, что произнесла это вслух.

В глазах Пенелопы, чей цвет перекликался с переливами камня, промелькнуло одобрение.

– А здесь?

«Правильно, зачем хвалить учеников?» – недовольно подумала Джейн. Впрочем, она понимала, что сюсюкаться с ней никто не будет. Перед Пенелопой стояла конкретная задача: подготовить ее к встрече с Аннетт. На этот раз колдунья ткнула в дымчатую точку на краю камня; цветом она напоминала бомбы Ли – Джейн на всякий случай положила в сумку четыре штуки.

– Верность, – ответила она, даже не усомнившись в своей правоте. – Неожиданный, но преданный союзник.

Луч солнца пронзил густую облачную пелену, нависшую над стеклянной крышей оранжереи, и упал точно на камень, который лежал между ведьмами. У Джейн забилось сердце.

– Смотри, как радуется, – заметила Пенелопа, и глаза за стеклами очков лукаво блеснули. – Профаны думают, что кристаллы лишь помогают сконцентрировать магическую силу, но эти камни себе на уме. Как и у каждой сущности в мире, у них есть свои чувства и намерения. Можно сказать, душа.

– То есть мы можем с ними разговаривать и отдавать приказы? – с любопытством спросила Джейн и тут же поняла, что сморозила какую-то глупость. Пенелопа сердито поджала губы и вернулась к несчастному листку бумаги.

– Сегодня ты возьмешь с собой яшму.

Женщина прочистила горло и положила перед Джейн кроваво-красный камень с туманными прожилками и одинокой белой полосой по краю. На девушке уже были сережки с яшмами поменьше, а Эмер подобрала для нее серебряный браслет-цепочку с необработанными камнями, похожими на осколки кирпича.

Джейн с нетерпением уставилась на яшму, ожидая, когда же она с ней заговорит. «Кровь и кирпич, – подумала она. – И черный дым, пронзенный молнией». Но то были образы, рожденные ее воображением, а не камнем. Возможно, он просто отразил ее страхи?

– Сейчас чаще используют желтую яшму, – заметила Пенелопа. – В наши дни мало кто ввязывается в настоящие сражения.

Акцент колдуньи снова усилился. Теперь Джейн приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова наставницы.

– Желтый годится для повседневных битв, красный – для истинных. Надевай красную яшму, если собираешься строить пирамиды или прорубаться с мечом сквозь полчища врагов. Ты возьмешь с собой этот камень – и все остальные, которые успеет найти мальчик.

«Кровь и кирпич», – снова со странной убежденностью подумала Джейн. Вряд ли Харрис обрадуется, когда его заставят перерывать дом в поисках яшмы. Впрочем, он, наверное, привык делать за ведьм грязную работу. Магические семьи никогда не были склонны к патриархату. Джейн вдохнула – и резко выдохнула.

– Я поняла. Если хочешь, можем вернуться к кругу.

Пенелопа кивнула. Многострадальный листок снова был извлечен на свет.

– Яшма расширяет силовые каналы, проходящие через нижнюю половину тела. Это материя земли. Дух камня тоже принадлежит земле, так что равновесие нарушается. Твоя задача – обеспечить силу в верхних каналах и сбалансировать магию. Представь, что ты катаешься на ярмарочной карусели с поднятыми руками.

Джейн нахмурилась. Она надеялась, что прорыв в понимании камней сделает эту часть более… прозрачной, но ничего подобного не произошло.

– То есть линия, замкнутая в круг – это карусель? – с надеждой переспросила она, пытаясь подстроить свой словарь под загадочные метафоры Пенелопы. – Как колесо обозрения?

Колдунья негодующе фыркнула.

– Ты меня вообще не слушаешь! Какое колесо обозрения? Если я говорю про «круг», не нужно думать, что речь идет о чем-то круглом. По-твоему, магия – это геометрия?

– Нет, конечно, – заверила ее Джейн, хотя не могла с уверенностью сказать, сколько в ее словах искренности, а сколько сарказма. – Это круг, только он не круглый.

– То-то же, – проворчала Пенелопа, подозрительно поглядывая на ученицу. – Готова работать или опять придуриваешься?

– Придуриваюсь, – призналась девушка. – Расскажите о моей прабабке. Вы говорили, что ее звали Адити, и вроде бы она была чересчур совестливая.

– Да? – как только речь зашла о чем-то действительно интересном, глаза старшей ведьмы затуманились. – Ну что ж… В те времена, когда не было законных судов и полиции, и люди не задумывались про ад и вечные муки, никто не утруждал себя добропорядочным поведением. Или почти никто.

– Хасина, – сообразила Джейн, хотя имя напрашивалось само собой.

К счастью, погруженная в воспоминания Пенелопа не стала сердиться, что ее перебили.

– Поначалу она хотела жить вечно, поскольку думала, будто последняя из оставшихся сестер унаследует всю силу их матери. В то время они не знали, что магия – это воздух, земля и огонь в сердце человека. Когда плоть ведьмы перестает ее удерживать, она возвращается в стихию, чтобы возродиться в новой ведьме. Сейчас нас стало меньше, и в воздухе разлито больше магии. Ты пропускаешь ее, подобно струне, через голову, потом горло и рот – и наконец возвращаешь земле, где она снова становится воздухом.

Пенелопа с надеждой подняла подведенную черным карандашом бровь, но Джейн, которая по-прежнему ничего не понимала, упрямо замотала головой.

– Адити.

Колдунья вздохнула.

– Когда у Амбики появились внучки, до Хасины начало доходить, что она неверно истолковала природу колдовского дара. Дочери ведьм были столь же сильны, как и матери, но сами матери при этом не становились слабее. Магию Амбики с трудом удерживали семь могучих сосудов, хотя не исключено, что за ее плечами стоял истинный хозяин силы, которую Амбика только объявила своей. Так или иначе, внучки Амбики тоже были ведьмами, и Хасина поняла, что чем больше их будет, тем меньше магии достанется ей. Она имела право только на свое наследие. Но не собиралась этим ограничиваться.