Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн

— Здоров? — В голосе Хагена звучала горечь, — Да уж, здоров. Боюсь только, тебе придется поискать нового полководца, Гунтер. Одноглазый воин принесет не много пользы.

Гунтер отмахнулся:

— Ты заткнешь за пояс всех здоровых и с одним глазом. Но о чем мы тут болтаем? Ты жив, и это главное.

— Я долго был без сознания, — пробормотал Хаген. Ему вдруг сильно захотелось спать, наверное, напиток Радольта начинал действовать. Но кое-что ему хотелось узнать, — Что… здесь происходило? Война окончена?

— Окончена, — кивнул Гунтер. — И произошло еще многое. Но все это не столь важно — мы потом об этом поговорим. Ты же только что восстал из мертвых, понимаешь ты это? И снова говоришь о войне.

— Не о войне, — поправил его Хаген. — А о нашем будущем. Саксы и даны…

— Убрались восвояси, — перебил Гунтер. — Людегер и Людегаст — наши пленники, а воины их вернулись домой или же разбежались. Мы победили, Хаген. Окончательно.

— Но какой ценой! — с горечью молвил Хаген. Перед глазами его вновь встали картины прошлого, в потрескивании пламени в камине ему слышались звон оружия и крики умирающих, — Многих мы потеряли?

Гунтер потупил взгляд:

— Многих. Почти половину войска.

— Почти половину, — повторил Хаген. Битвы, как таковой, практически не было, но почти половина бургундских воинов пала или была тяжело ранена.

— Но жертва наша не напрасна, — продолжал Гунтер, будто прочитав мысли Хагена. — Теперь воцарился мир. Мы одолели не только саксов и данов.

— Мы? Ты имеешь в виду — Зигфрид?

Гунтер серьезно взглянул на него:

— Думаю, ты ошибаешься в нем. Мы все в нем ошибались. Пусть он молод и необуздан, но он нам не враг. Не будь его — Вормс был бы сейчас в руках саксов.

«А теперь он в его руках», — подумал Хаген. И неизвестно, что было хуже.

— Он наш друг, — продолжал Гунтер, — Поверь мне. Я не требую, чтобы ты его полюбил. Но попытайся хотя бы принять его таким, каков он есть. Если не другом, то союзником.

— Я… попытаюсь. Но боюсь, получится это не сразу.

Гунтер улыбнулся:

— Ну, уж постарайся это не затягивать. Я задумал празднество в честь нашей победы, какого Вормс еще не видел. Через шесть недель, на Троицу, ты должен быть на ногах — я хочу видеть тебя рядом с собой на торжестве. — Он поднялся. — Ну, на сегодня хватит. Кримхилд рассердится, если я тебя утомлю, — Он снова стал серьезен, — Знаешь, ведь она все время дежурила у твоей постели. Ута и Данкварт едва ли не силком заставляли ее что-нибудь съесть и поспать пару часов. — Он нежно коснулся плеча Хагена и вышел.

Не успела дверь вновь отвориться, впуская Кримхилд, как Хаген уже спал глубоким сном.

Когда он проснулся, была ночь. Огонь продолжал гореть в очаге, пламя освещало комнату мерцающим светом, от которого по стенам танцевали причудливые тени. Хаген был не один. Возле кровати стояло высокое кресло, в котором спала, свернувшись калачиком, Кримхилд. Сквозь прикрытые ставни доносились приглушенные голоса: крепость бодрствовала даже глубокой ночью.

Несколько минут он лежал без движения, ожидая, что заснет вновь, но вдруг обнаружил, что он на удивление хорошо отдохнул и силы вновь возвращаются к нему. Лицо все еще побаливало, но мучительные вспышки боли, пронизывавшие, казалось, все тело, притупились, и лишь при неловком движении боль пробегала по его членам. Очень хотелось пить. Хаген медленно повернул голову, раздумывая, стоит ли будить Кримхилд, чтобы попросить глоток воды. Затем приподнялся на локте и откинул одеяло.

Но девушка спала очень чутко и, услышав шорох, тут же подняла голову. В этот момент Хаген, сообразив, что лежал обнаженный, поспешно натянул на себя медвежью шкуру и залез обратно под одеяло. Кримхилд, вздохнув, заспанно взглянула на него.

— Я, кажется, задремала, — извиняющимся тоном пробормотала девушка, — Как ты чувствуешь себя, дядя Хаген?

— Пить хочется, — тихо промолвил Хаген, — Но это вовсе не повод для того, чтобы ты дежурила тут всю ночь, Кримхилд. Почему бы тебе не отправиться спать — за мной может присмотреть слуга.

— Потому что я так хочу, — Кримхилд встала, наполнила кубок вином и подала его Хагену. Тот благодарно схватил бокал, жадно осушил его до дна и вернул девушке. Кримхилд вновь наполнила кубок, на этот раз он отпил несколько глотков, затем поставил его на пол.

— Пей же, — попросила Кримхилд, — Лекарь говорит, вино должно пойти на пользу.

— Вот как? — оживился Хаген. — Обычно эти знахари запрещают пить вино. Я что, совсем уж плох?

Кримхилд тихонько засмеялась:

— Наоборот. Просто чем больше выпьешь, тем крепче будешь спать.

Хаген пристально взглянул на нее. Что-то в ее взгляде настораживало.

— Ты ведь здесь не только затем, чтобы охранять мой сон?

— Нет, — призналась Кримхилд, — Я… я даже ждала, когда ты проснешься, дядя Хаген. Я хотела быть с тобой, — Она потупила взгляд, — Я хотела сказать, как мне жаль, дядя Хаген. Я…

— А что еще? — Хаген знал, что это была не единственная причина. Слегка приподнявшись на подушках, он натянул на плечи одеяло. Несмотря на горевший в камине огонь, здесь было холодно. — Зигфрид, да?

Кримхилд кивнула, глаза ее наполнились слезами. Хаген с трудом подавил желание протянуть руку и погладить ее по щеке, как он это делал раньше, когда она была еще ребенком. Тепло разлилось по всему его телу, но это было вовсе не из-за выпитого вина.

— Я разговаривал с ним. О тебе и обо мне тоже.

— И… каков же был результат?

— Результат? — Хаген схватил кубок и отпил еще глоток. Осторожно поставив его на пол, он поправил медвежью шкуру. — Да никакой, Кримхилд. Возможно, я ошибался в Зигфриде. По крайней мере в некотором отношении.

— Ты… говоришь это лишь затем, чтобы меня утешить?

— Нет, Кримхилд. Я не стал бы лгать тебе, ты же знаешь. Помнишь, я называл Зигфрида болтуном? — Кримхилд кивнула, и Хаген продолжал: — Я ошибался, Кримхилд. Думаю, он одолел бы Людегера с его армией и в одиночку, — Разумеется, это было преувеличением, но Кримхилд, казалось, поняла, что он имеет в виду.

— Звучит это так, будто ты боишься его, — пробормотала она.

— Боюсь? — Хаген задумался. Нет, страха перед Ксантенцем он не испытывал. Свои чувства к нему он не мог выразить словами. — Нет. Просто я убедился, что Зигфрид всегда достигнет того, чего пожелает.

— Ты…

— А он желает тебя, Кримхилд, и если тебе он тоже дорог… Я не имею права противиться твоему счастью.

Взгляд Кримхилд просветлел:

— Значит… ты не будешь против, когда Зигфрид будет просить у Гунтера моей руки?