Ирландский предатель - М. Джеймс

не согласится жениться на мне, возможно, в буквальном смысле. Не говоря уже о том, что я дала ему оружие, которое он теперь может использовать против меня. Я уверена, он мог бы как-то использовать это в интересах Лиама, если бы захотел…

Его широкие ладони с длинными пальцами обхватывают мои предплечья, пока мои мысли лихорадочно работают, он поворачивает меня, когда двери лифта закрываются, и ставит в нескольких дюймах от себя. Его глаза скользят вверх и вниз по всему моему телу, и он издает тихий свист, его голубые глаза блестят, когда он смотрит на меня.

— Иисус, Мария и Иосиф, Сирша О'Салливан. Да, и я никогда и не думал, что увижу тебя в таком наряде. Где ты была, девочка?

— Это не твое дело, — отвечаю я так царственно, как только могу. Трудно чувствовать себя принцессой, надев обтягивающее кожаное платье и сапоги на высоком каблуке, под которыми подвязаны шелковые ремешки, но я стараюсь изо всех сил.

— Похоже, это, скорее всего, правда, — ухмыляется Найл. — И все же, бегать вот так опасно, девочка. Любой может воспользоваться тобой.

Его голубые глаза снова скользят по мне, и я чувствую странную дрожь. Я никогда раньше особенно не замечала Найла, он правая рука моего бывшего жениха. То, как я была воспитана, не дает мне возможности замечать подобные вещи. Но, стоя здесь, в тусклом свете гостиничного коридора, я вдруг замечаю, насколько резко выражены черты его лица, его сильный подбородок и полная верхняя губа покрыты черной щетиной, такие же черные волосы зачесаны набок, густые и растрепанные на макушке, спадающие над этими пронзительными голубыми глазами. Когда он наклоняется вперед, опираясь одной рукой о стену и нависая надо мной, я впервые замечаю, какой он мускулистый, долговязый и мощный, его татуированные руки обнажены. На нем бордовая футболка, которая выглядит мягкой, и облегающие темные джинсы, и ничто из этого не скрывает его телосложения.

— Я могу сама о себе позаботиться. — Я поднимаю на него глаза, стараясь, чтобы мои мысли не отразились на моем лице.

Найл усмехается.

— Да, в некоторых случаях я верю в это. Но такая девушка, как ты, такая ценная, как ты? У тебя должна быть защита, особенно…

— В таком виде? Понятно. — Я вырываюсь из-под его руки, пытаясь не обращать внимания на то, как мое сердце внезапно начинает биться в груди. Может ли он понять, чем я занималась сегодня вечером? Мои волосы в беспорядке, честно говоря, я чувствую себя в полном беспорядке, даже если мне удалось привести в порядок свою одежду перед выходом из клуба.

Найл хихикает, и что-то в этом глубоком, хриплом звуке вызывает у меня еще одну дрожь.

— Уверена, что не хочешь рассказать мне, чем ты занималась, девочка?

— И дать тебе что-нибудь, что можно использовать против меня и моего отца? Нет, я не думаю, что буду это делать. — Я вздергиваю подбородок, одаривая его самым пренебрежительным взглядом, на который только способна.

— Значит, ты делала то, чего не должна была делать. Без сомнения, с Коннором Макгрегором. — Глаза Найла сужаются, и я со вспышкой страха осознаю, что сама загоняю себя в ту самую ловушку, которую только что мысленно предупреждала себя избегать.

— Я выходила выпить. — К моей чести, мне удается сдержать дрожь в голосе. — А теперь я хочу вернуться в свою комнату. Или ты относишься к тому типу мужчин, которым нравится приставать к женщинам в коридорах и мешать им идти туда, куда они хотят?

Найл ухмыляется.

— Сирша, если бы я хотел подойти к тебе… — Он снова придвигается ко мне, и я втягиваю воздух. От него пахнет кожей и древесным одеколоном, отчего у меня слегка кружится голова.

Как будто часть меня, которую я годами держала замороженной, оттаяла, и я замечаю то, чего раньше не замечала.

— Ты права, — говорит он, его голос понижается, когда он стоит в дюйме от меня, стена очень близко к моей спине. — Это не мое дело, где ты была и чем занималась сегодня вечером, Сирша. Возвращайся в свою комнату, если хочешь. Ты напугала меня, вот и все, и в этом платье…

Я замечаю что-то на его лице, что-то, что является не только жаром похоти, но и страстным желанием. Как будто он смотрит на меня и видит что-то…даже кого-то, кого он отчаянно хочет.

Мускул дергается на его стиснутой челюсти, и он отступает еще дальше.

— Спокойной ночи, Сирша, — натянуто говорит Найл. — Приятных снов.

Он поворачивается и широкими шагами направляется к лифту, его мускулистая задница изгибается в облегающих джинсах, а затем исчезает внутри, оставляя меня стоять там.

Какого хрена?

Я нащупываю ключ-карту в клатче, поворачиваюсь так быстро, как только могу в ботинках на каблуках, и спешу по коридору в свою комнату. Мне кажется, что я почти не могу дышать, пока не оказываюсь в безопасности внутри, дверь за мной запирается, и тогда я набираю полные легкие прохладного, пахнущего лавандой воздуха, закрывая глаза и заставляя свое сердце перестать бешено колотиться.

Я вернулась. Никто не видел меня, кроме Найла, и я не думаю, что он что-нибудь скажет. Упомянуть, что он видел меня, означало бы упомянуть, что он был со мной наедине в пустом коридоре поздно ночью, что, учитывая его положение с Лиамом, могло дать ему повод для всевозможных неудачных предположений. Это могло бы даже подвергнуть его жизнь опасности, если бы мой отец или Коннор решили, что его нужно заставить замолчать.

Взаимно гарантированное уничтожение. Я думаю, Найл оставит то, что он увидел сегодня вечером, при себе. А что касается меня…

Я наклоняюсь, стаскиваю сапоги и вздыхаю с облегчением, когда мои ноющие босые ноги касаются покрытого ковром пола. Я так же быстро расстегиваю молнию своего платья, внезапно испытывая отчаянное желание снять с себя все, включая стринги. Когда я стою голая посреди своего гостиничного номера, я комкаю одежду и засовываю ее как можно глубже в один из своих чемоданов, пряча следы того, что я делала сегодня вечером.

А потом я иду и залезаю в душ.

Это похоже на блаженство. Я долго стою под горячей водой, позволяя ей струиться по моим волосам и лицу, смывая ароматы Коннора, пота и секса в канализацию. Мое тело болит по-новому, и я не могу не думать о своей потенциальной будущей брачной ночи и обо всех возможных новых болях после нее. Одна только мысль об этом вызывает прилив тепла к моему нежному клитору. Боль пронзает меня, и, хотя я думаю о Конноре, широком, мускулистом и высокомерном, стоящем позади меня в той комнате, я думаю и о чем-то другом.

Он ясно дал понять, что планирует завести любовниц после того, как мы поженимся. Что я никогда, ни при