Империя боли. Тайная история династии Саклеров - Patrick Radden Keefe

Марику, что является сочетанием имен ее матери и бабушки, Мариэтты и Фредерики. Для человека, не знакомого с семьей, это могло бы показаться причудливым увлечением нового времени. Но для дочери Артура Саклера это был жест, наполненный смыслом. Отказ от фамилии Саклер был высшим актом отречения. "Она счистила это имя со своего тела стальной щеткой", - сказал один из друзей Дениз. Артур был так же радушен, когда увидел Мариэтту, и предложил им как-нибудь пообедать вместе на .

Они встретились в маленьком французском ресторанчике, который часто посещали, недалеко от квартиры в Организации Объединенных Наций. Когда они уселись и начали разговаривать, Артур спросил, можно ли им поменяться столиками, потому что он стал плохо слышать и хотел сесть так, чтобы Мариэтта могла говорить в его хорошее ухо. Большую часть разговора вела она, рассказывая ему о своей жизни. После периода опустошения и гнева она начала обретать счастье: писала стихи, путешествовала по Европе. Она навсегда покинула Нью-Йорк, поселившись в Вермонте, и в конце концов нашла доброго человека, который во многом отличался от Артура - возможно, меньший по своим достижениям, но тот, кто сделал ее счастливой. Артур в основном слушал, как и тогда, во время долгой поездки на медицинскую конференцию в Чикаго четыре десятилетия назад. Но Мариэтта заметила, что он выглядит рассеянным и взволнованным, только наполовину.

Для такого состоятельного человека Артур все еще беспокоился о деньгах. Он продолжал приобретать предметы искусства и брать на себя филантропические обязательства в бешеном темпе, и он боялся, что перенапрягается. Как следствие, возможно, пострадали его отношения с Джиллиан. Через несколько месяцев после обеда с Мариэттой он отправил Джиллиан лаконичную записку, которую продиктовал помощнику в машине по дороге в аэропорт. Он решил, что "возьмет на себя ответственность за все финансы, которые я разверну", - сообщил он Джиллиан, потребовав от нее составить "бюджет домашних расходов" с детализацией по каждому из их четырех домов с указанием расходов на "еду, содержание, рождественские и другие чаевые, страховку, телефоны, газ и электричество, мебель". Казалось, его охватило маниакальное беспокойство. "По возвращении в четверг днем я хочу получить все вышеперечисленные данные, которые вы сможете мне предоставить, а также план и график того, как вы будете обеспечивать все остальное". Артур отчитал жену за ее "постоянные жалобы" на "отсутствие финансирования и поддержки ваших интересов". Он объяснил, что посылает ей записку только потому, что торопится: "В будущем я буду диктовать свои инструкции непосредственно вам". Он чувствовал огромное напряжение, сказал он ей. Люди тратили его деньги слишком вольно. Но он был полон решимости "взять командование в свои руки".

Одним из интересов Джиллиан, который требовал "финансирования и поддержки", была страсть к коллекционированию старинных украшений - не антикварных, которые собирает множество людей, а древних. Артур поощрял это новообретенное хобби, приветствуя мысль о том, что его супруга создаст собственную коллекцию, и той весной Королевская академия искусств в Лондоне планировала выставку "Драгоценности древних: Selections from the Jill Sackler Collection. На выставке будет представлено более двухсот предметов, которые музей называет "самой полной частной коллекцией древних ближневосточных украшений в частных руках". В эссе на сайте , посвященном выставке, Джиллиан написала, что ее "решимость собирать украшения началась с подарков моего мужа, который сам является страстным коллекционером, а также выдающимся ученым и психиатром и крупным благотворителем музеев и учреждений в области искусства, науки и гуманитарных наук".

Выставка открылась в мае того года. Выставленные сокровища поражали воображение: венки и цепи из золота с филигранной отделкой, амулеты из лазурита. Считалось, что некоторые из них старше Дендурского храма: они датируются третьим тысячелетием до н. э. Джиллиан дала понять, что не просто собирает побрякушки. Напротив, как и ее муж, она стремится содействовать академическим исследованиям. По мере расширения коллекции, по ее словам, ей "было приятно обнаружить себя почти одинокой в области, практически лишенной предшествующих исследований". Кураторы настояли на приглушенном освещении выставки, чтобы не повредить древние артефакты. Но украшения сверкали просто великолепно. Как писал впоследствии один из посетителей, было необычно думать, что на сайте "такие тонкие драгоценности, как венки или изысканный золотой цветок, сохранились в целости и сохранности в течение нескольких тысяч лет, мерцая так, как будто были сделаны вчера".

Но выставка не стала триумфом, на который рассчитывала Джиллиан. После ее открытия газета The Sunday Times опубликовала шокирующую статью, в которой высказывались сомнения в подлинности некоторых предметов. "Я считаю, что большая часть самых ярких предметов - подделка", - заявил газете Джек Огден, музейный консультант, специализирующийся на выявлении подделок. "И все же показ их в Академии придает им авторитет. Это отбросит изучение ювелирных изделий на двадцать лет назад". Джиллиан настаивала на том, что этого не может быть, говоря: "Я буду очень, очень удивлена, если хоть одно изделие окажется ложным". Но Королевская академия созвала двадцать четыре эксперта со всего мира, которые провели два дня, изучая коллекцию, и выпустили заявление, в котором говорится: "Было выражено единодушное мнение, что некоторые из этих предметов, включая основные, не являются древними".

Скандал стал катастрофическим для Джиллиан и для Артура. Галерея Артура М. Саклера в Смитсоновском музее должна была открыться осенью, и планировалось, что коллекция античных украшений Джилл Саклер отправится в турне, а ее экспозиция будет представлена в Национальной галерее в Вашингтоне. Но после того, как на сайте стало известно, что некоторые из самых ярких экспонатов могут быть подделкой, подготовка к выставке была тихо прекращена.

Говоря о самых лучших планах, Артур любил использовать выражение: "Человек предлагает, а Бог распоряжается". В мае того года, когда в Лондоне разгорались споры, он вылетел в Бостон на встречу в State Street Bank, где он стал крупным акционером. Во время пребывания в Бостоне он почувствовал странную боль в груди. Он рано вернулся в Нью-Йорк, зашел в свой офис и объявил, что у него, возможно, случился сердечный приступ.

Артуру было семьдесят три года. Он всегда ненавидел болеть. Это ставило его в положение зависимого от других, что ему не нравилось. К тому же он мог опасаться, что люди воспользуются им, когда он ослабнет. Какими бы ни были причины, когда его положили в больницу, он решил не сообщать об этом своей семье. В качестве дополнительной меры предосторожности, а также в знак уважения к своему старому предпочтению анонимности, он зарегистрировался на сайте под псевдонимом. В результате такой секретности никто из его семьи, кроме Джиллиан, не знал, что Артур находится в больнице. К тому времени, когда его